Делия чуть покачнулась, отступая от странного существа, которое жило в часовне Идон. Ничего толкового оно так и не сказало, но кажется, удачи желало ей вполне искренне. Она так и не смогла определиться, как к нему относиться — нелепое, бесполезное, но безобидное и доброжелательное, не то, что остальные ярнамиты... Пф, мало того, что отказывались открывать двери, так еще и насмехались над ней из-за крепких замков и засовов. Их бы самих на улицу, вот бы она посмотрела, как бы эти сукины дети запели! Но, увы, они в своих домах, а она снаружи и ей надо как-то выживать. Интересно, в этом городе остались нормальная еда и выпивка или только кровь?.. И вообще, как ярнамиты умудряются опьянеть от крови в буквальном смысле, это же не алкоголь!
Она тряхнула головой, отгоняя навязчивые вопросы, и сняла соринку с плаща. Каким бы ни был этот город раньше — сейчас в нем что-то капитально испортилось. В общем, правильнее всего будет сказать, что испортились жители. Делия улыбнулась собственному, пусть и не слишком смешному каламбуру. Еще как испортились! Обросли шерстью, отрастили зубы и нападают на кого попало. Она вышла из часовни, держа верную пилу-топор наизготовку. Все же интересно, почему чудовища не заходят в часовню? Да она вся окутана тяжелым душным запахом ладана, тлеющего во множестве ламп и горшков, но... Делия сама видела, как одуревшие от крови твари преспокойно игнорируют фимиамную вонь, преследуют, настигают и разрывают своих жертв, а потом жадно выжирают потроха и обгладывают кости. Но от часовни их словно что-то отпугивало — даже церковные служители в широкополых шляпах и длинных белых мантиях обходили здание по широкой дуге и старались не попадать на линию прямой видимости с ним.
Неважно! Гилберт сказал — Главный Собор. Там ей помогут. Там ей подскажут. Она зашагала вверх по широкой лестнице, то и дело внутренне содрогаясь: она так и не смогла привыкнуть к жутковатым статуям — каменным согбенным фигурам, прячущимся в каменные драпировки, скованным железными цепями и тянущим в умоляющих жестах каменные руки, непроизвольно шарахаясь от них каждый раз как ловила их на краю зрения.
«Кажется, у местных церковников были дурные привычки, — мелькнула у нее в голове меланхоличная мысль. — Плотно сидели на крови, выколупывали себе глаза и превращались в чудищ почем зря!» Она ловко уклонилась от выпада когтистой лапы. Еще вчера днем она бы закричала от ужаса при виде того, как обычную женщину ломает и выкручивает ужасающим превращением, но сейчас испытывала только усталость и глухое раздражение от того, что ее путь в этом городе опять омрачен очередным препятствием. Сколько можно?! Она просто хотела вылечиться, а не бегать, размахивая тяжелой пилой, разговаривать со странными созданиями, натыкаться на преграду за преградой, искать обходные пути и вообще бежать сквозь серый туман неизвестности в неясное будущее по кривым улочкам под светом неправдоподобно огромной бледной луны. Что тут вообще происходит?! Почему все такое... странное и непонятное? Как из обычного человека вообще может получаться гигантская тварь?
Делия в очередной раз ловко увернулась от удара, контратаковала, и тварь, бывшая викарием, громко взвыла, хватаясь за перебитую лапу. Делия замахнулась снова, вкладывая всю силу в удар по звериной голове, кости громко хрустнули; чудовище пошатнулось, бессильно оседая на пол. Шанс не был упущен — Делия запустила руку прямо твари в мозги, сгребая склизкую плоть в горсть и, уперевшись ногой, рванула как следует. Издав дикий крик, чудовище рухнуло бездыханным, а Делия, брезгливо кривясь, принялась вытирать испачканную руку прямо об светлую шерсть. Замечательно. И что вообще теперь делать? Она подобрала с пола круглый золотой медальон, выпавший из лапы твари, с интересом повертела в руках, заглянула внутрь, но ничего интересного не нашла, так что, пожав плечами, просто сунула побрякушку в карман. Потом разберется, как, что, откуда и почем.
Она подошла к алтарю, у которого молилась викарий, до того как превратилась, и с интересом принялась рассматривать его. Скульптурная композиция — опять эти трижды клятые статуи! — под ней простой алтарь, покрытый тканью, а на ткани — жуткого вида деформированный и разрубленный наискось череп. Делия с интересом приложила к нему ладонь, такую маленькую рядом с ним и испуганно закричала: в голове зазвучали чужие голоса и появились картины, увиденные чужими глазами.
— Ну нет, я на такое не подписывалась! — повторяла она, сидя в безопасной часовне Идона и вздрагивая от страха, когда чудовища подходили совсем близко и рычали под ее стенами. — Нет уж, я человек простой, это все — не мое дело! — говорила она, когда грозный рык сменялся на испуганный скулеж, и до ее ушей доносился затихающие с расстоянием топот и цоканье когтей.
Ярнамиты в часовне то и дело бросали в ее сторону, подозрительные, настороженные, а то и откровенно ненавидящие взгляды. Даже странное существо в красной мантии однажды тихо спросило, почему она не выходит на охоту. Порой, ей начинало казаться, что она видит танцующих странных маленьких существ, похожих на уродливых младенцев и в их танце виделось что-то укоризненное. Что они все от нее хотят?! Это не ее дело! Делия раздраженно потерла виски: чем дольше она тут сидела, тем больше страдала. Головная боль приходила исподволь, незаметно. Сначала наливался еле заметной тяжестью затылок, и начинала ныть шея. Потом — тяжело и ритмично начинало стучать в висках, сдавливало переносицу, слюна становилась густой, вязкой и приобретала металлический привкус, так что, когда Делия сглатывала, звук отдавался громом в ушах. И, наконец, боль закипала в черепе расплавленным свинцом, загоралась как маленькое солнце, выбрасывая пламенные протуберанцы на каждое движение и звук. Делия даже дышать научилась совершенно бесшумно, чтобы только не тревожить боль. Время тянулось, вязкое как смола, ей казалось, что эта ночь тянется бесконечно, что она сидит тут уже недели, месяцы и годы, но освобождения так и не предвидится. Да уж, на месте чудовищ Делия бы тоже к часовне не подходила!
Наконец, в головной боли выдалась передышка и она с трудом поднялась на ноги, разминая затекшее и чуть ли не одеревеневшее тело.
— Я... пойду посмотрю, что там, — сказала она больше сама себе, чем остальным. Странное существо в красном тихо пожелало ей удачи.
Делия вышла наружу. Непривычно большая луна заливала белесым светом город, шпили и ограждения ловили ее свет, выстреливая кинжальные блики, и бросая черные полосы теней. Она сделала круг по кладбищу, прислушиваясь и направилась по лестнице вниз, туда, где раздавались хриплые взрыкивания чудовищ. Кажется, в той части Соборного округа она и вовсе не бывала.
Разумеется, там оказалась очередная красивая церковь. Делия вскинула пистолет, щуря правый глаз и выцеливая отбившегося от остальной толпы озверевшего жителя. Грохот выстрела разнесся эхом по дворику, горожанин постоял еще пару секунд с кровавой дырой в башке, а потом рухнул на землю, конвульсивно подергиваясь и истекая кровью. Его товарищи загомонили, рассыпаясь и испуганно переглядываясь, пока, один из них не указал с громким криком на Делию, как раз перезаряжавшую пистолет. Хорошо, что чума отбивала ярнамитам инстинкт самосохранения просто на отлично, она успела пристрелить еще одного, вооруженного вилами, на которые он мог бы запросто ее нанизать, а уж с тремя остальными она справится, она быстрее, сильнее и, самое главное, ее оружие длиннее чем их. Ярнамит, замахнувшийся топором, тут же остался без обеих рук, а Делия попросту дала уже неопасной твари пинка. Невысокого горожанина в шляпе, размахивающего серпами она вбила в брусчатку Соборного Округа страшным ударом сверху вниз, голова ярнамита лопнула как перезрелый арбуз, разбрызгивая серо-розовые мозги. А вот последний преподнес неприятный сюрприз: Делия дико заорала, когда он вскинул длинноствольное ружье и всадил в нее пулю в упор. Тут оно и произошло — он достал кривую саблю, чтобы ее добить, замахнулся, и она непроизвольно вскинула собственный пистолет, спуская курок, и наступил момент кристальной ясности — сейчас или шанса уже не будет. С поразившей ее саму силой Делия ударила горожанина в живот раскрытой ладонью, разрывая одежду и плоть, сжала пальцы, сгребая в горсть теплые склизкие потроха и рванула. Кровь брызнула каким-то неправдоподобным фонтаном, заляпала крупными гротескными пятнами одежду, осела брызгами на лице. Делия облизнула губы и поняла, что не чувствует раны. Она отбросила в сторону все еще зажатые в руке кишки и прислушалась к себе. Давно она не ощущала себя такой... свежей и отдохнувшей. Будто вся пронизывающая усталость была смыта потоком крови. Интересно.
Подняв голову, она поняла, что еще чуть-чуть и ей будет не до раздумий. Чумные псы, привлеченные грохотом выстрелов и шумом схватки, обманчиво неуклюже подбирались ближе — почти лысые, покрытые коростой, капающие слюной из раззявленных пастей, поводящие мутными глазами. Уже не друзья человека, а чудовища. Делия развернулась и со всех ног бросилась бежать к часовне, надеясь, что то странное нечто, которое отпугивает тварей, отпугнет их и на этот раз! Свора неслась за ней, неумолимо догоняя. Ей удалось выиграть пару секунд на крутом повороте лестницы, впереди показалась крыша часовни, но тут под ногу подвернулся корень и каменная тротуарная кладка больно ударила ее в лицо. Она вскочила, прыгнула вперед и развернулась к своре, прижимаясь спиной к ограде. Псы, рыча обступили ее со всех сторон, роняя слюни на землю, но вдруг все разом дрогнули и заскулили, поджимая хвосты, а затем и вовсе бросились бежать. Да что здесь вообще творится?! Делия повертела головой, но смогла уловить только какой-то тихий звук. Она пошла на него, недоуменно прислушиваясь и вдруг пространство вокруг нее дрогнуло, искривляясь и она поняла, что болтается в воздухе на высоте крыши часовни, удерживаемая ужасающей тварью, похожей на гигантского паука. Слишком тонкие для такого тела конечности, которыми тварь держалась за стены и крышу, шесть рук с двумя локтями, увенчанных семипалыми ладонями, две вполне обычные ноги, да еще короткий хвост. Шкура твари была серой и гладкой, хотя кое-где пробивалась пучками щетина, неприятно напоминающая паучьи лапы. Сглотнув, Делия подняла взгляд и увидела голову существа — гротескный эллипсоид на тонюсенькой шее, испещренный отверстиями, на дне которых что-то влажно поблескивало, от одного их вида кожа зачесалась так, что захотелось начать сдирать ее с себя лоскутами. Тварь дернула башкой и из каждого отверстия всплыл вдруг глаз, светящийся золотистым, Делию затошнило от отвращения, когда они зашевелились волной, глядя на нее. Голову дернуло болью и Делия вдруг поняла, что эта тварь была тут все это время. Второе осознание и вовсе было слишком чудовищным, чтобы вынести его, и над улицами Соборного Округа поплыл захлебывающийся визгливый хохот. Существо потеряло интерес и разжало руку, тело охотницы, рухнуло вниз, разбиваясь о брусчатку.
Делия продолжала хохотать, захлебываясь кровью и не чувствуя боли в переломанных костях. Кто-то из ярнамитов выглянул из часовни, ее затащили внутрь, разжали челюсти и влили в рот какую-то дрянь, потом она почувствовала укол — кто-то влил ей ярнамской крови и раны закрылись. Наконец, успокоительная дрянь подействовала. Она обвела лица собравшихся взглядом и в последний раз хихикнула:
— Я знаю, чего боялись чудовища...