что скажут люди?

Поле нравится быть не «тем популярным мальчиком в компании». Ему нравится быть незаметным на фоне остальных своих знакомых. Потому что с возрастом приходит осознание, что внимание абсолютно тошнотно. Его фотки никто никогда не сольёт (было бы что сливать), потому что никому особо не будет интересно, его поступки не станут публично критиковать, перетирая из раза в раз в свои свободные минуты, да даже Серёже никто не станет стучать на его «неправильные» слова, потому что нет в этом смысла. Ипполит известен только узкому кругу людей и ему это нравится.

Он никогда не пытается привлечь к себе лишнее внимание, потому что огромной компании вокруг себя ему не хочется, и он, скорее всего, блеванул бы прямо на свои кеды, если бы за ним таскались с признаниями в любви и предложениями встречаться.

Популярность для глупых людей.

Однако Поле никогда не лень сходить за пивом, когда он на квартире у кого-то из знакомых его знакомых, ему не лень улыбаться, да и погулять его не забывают позвать. Но популярным его назвать невозможно и дышать Муравьёву от этого даже легче, потому что если бы кто-то знал о нём лишнее и перемывал бы ему кости каждую свободную секунду своей жизни — он бы вскрылся консервным ножом, даже не отмыв его после очередной открытой банки консервированных ананасов.

Вот так просто сидеть с Аней на подоконнике чужой квартиры, свесив ноги наружу, и молчать — чистейшая медитация. Его никто не запомнит, а если и запомнит, то имени не вспомнит уже никогда, и улыбаться на чужой смех где-то за спиной совсем легко от этого.

— Иногда я думаю о том, что ты упускаешь как-то много в своей жизни, — Бельская облокачивается плечом об оконную раму, смотря вниз с шестого этажа. Некоторые люди задирают головы, чтобы посмотреть на них, болтающих ногами и немного сонных.

— Милая моя Анечка, жить без лишних людей в своей жизни и упускать что-то в ней — понятия весьма полярные, не находишь? — Ипполит улыбается, щуря глаза, и наклоняется назад, чтобы выбраться из окна обратно в комнату. Почти падает головой на пол, но вовремя хватается за подоконник и каким-то неведомым образом перебрасывает ноги, едва не задев собой полную пепельницу, — Так что не переживай, всё круто.

Аня лишь мотает головой и фыркает, когда Апостол чмокает её в макушку и уходит восвояси, оставляя подругу смотреть на стремительно розовеющее небо.

Он приходит в зал как раз вовремя, чтобы первым вызваться сходить в магазин за пивом. Поля дотошно записывает пожелания, хмурясь каждый раз, когда кто-то громко смеётся, роняя очередную сальную шутку в ответ на чей-то выпад, отчего ему плохо слышно, что ему говорят. Ни одно из этих слов не обращено ему, кроме названий, всегда приклеенных на бутылках, но Апостолу от этого не легче. Острые и мерзкие, до жути грязные слова, которые должны быть полудружеским стёбом, больно царапают по нему, а ведь они даже не для него. Наверное, Муравьёв никогда не поймёт этой атмосферы, этих подъёбов и надуманной дружбы.

Он не сдвигается с места, обновляя раз за разом сбербанковское приложение, чтобы убедиться, что деньги ему скинули все без исключения из тех, кто что-то просил. Потому что не спросить денег сразу — потерять их в глубинах обещаний скинуть потом. Поля знает это не понаслышке, Поля уже оставался с нулём и пятьдесят двумя копейками на счету и повторения не хочется.

Ипполиту не хочется слышать про высокомерных мальчиков и глупых девочек, про то, кто залетел и кого снова подставили, ему хочется яблочного сидра и стрельнуть у кого-нибудь сигарету, потому что покупать пачку ему влом и он вроде создаёт себе иллюзию того, что не очень-то и зависим. Обманывать самого себя проще, чем того же Серёжу, и он пользуется хотя бы этим.

Уже на ходу влезая в кеды и вываливаясь в подъезд, Поля замечает, что идёт он, судя по всему, не один. Следом за ним выходит один из немногих старшекурсников, ходящих на их сборища. Это не один из тех популярных парней, на которых у Ипполита уже своеобразная чуйка и от которых он шарахается как чёрт от ладана, однако имя его Поля всё равно знает — Анастасий. Слишком заметное имя и слишком острые скулы, чтобы не запомнить.

— Я с тобой.

— Ок.

Муравьёв привык ходить в магазин в одиночку. Можно по пути постоять на общем балконе, пялясь на небо с перерезанным горлом, крутя в голове строчки Пирокинезиса или погладить каждого котика во дворе, делая лишний круг.

Анастасий вдавливает кнопку лифта, рассматривая исписанные стены. Поля же рассматривает Анастасия и едва успевает отвернуться, когда тот резко поворачивает голову. Муравьёву не стыдно, даже чуть-чуть, но внаглую рассматривать практически незнакомого парня ему кажется неловким.

Старшекурсник пропускает его в лифт первым и Ипполит двигается ближе к углу, чтобы не стоять слишком близко. Из лифта Поля тоже выбегает первым и поскорее выскакивает из подъезда на улицу.

Он скорее на автомате, чем действительно для чего-то нужного достаёт телефон — это уже как защитная реакция на внезапные выпады жизни, на любой пиздец. Отвечает кому-то эмодзи ухмыляющихся кошек и вздрагивает, когда Анастасий вновь решает что-то сказать.

— Классные эмодзи, — и лицо Ипполита наверное слишком красноречиво, потому что старшекурсник в ту же секунду тушуется, — Не то чтобы я хотел подглядывать в твой телефон... Просто эмодзи реально крутые, я тоже их добавляю.

— Ладно? — Поля приподнимает бровь, смотря на Анастасия, но ответной реакции не поступает и он вновь утыкается в телефон, чтобы проверить ещё раз баланс на карточке. До магазина они идут тихо.

Старшекурсника хватает только до полок с пивом, где Ипполит разглядывает «гараж» по акции.

— Почему в магазин всегда ходишь именно ты? Прогрессирующий алкоголизм и оттого знания всех сортов пива или что?

И Поля хотел бы посмотреть на него удивлённо, но удивления нет. Наверное, всё же очевидно, что есть люди, которые закономерно запоминают тех, кто повторяет одно и то же действие — Ипполит, например, ходит за пивом на каждой тусовке.

— Потому что я не люблю мерзкие и дурацкие разговоры, которые там поднимаются, когда в моих руках нет чего-то, что можно выпить, — Апостол кладёт в корзинку несколько бутылок.

— Я думал, что большинство тянутся к общению, чтобы типа... быть популярными? — Анастасий снимает с верхней полки несколько бутылок яблочного сидра, зажимая их подмышкой, — Ты не выглядишь как забитый тихоня.

— Не знал, что можно сложить мнение о человеке по тому, как он ходит за пивом, — Поля хмыкает, мотая головой, — Просто забей, ок? Я не люблю подобные разговоры.

Старшекурсник кивает в ответ, предлагая взять корзинку в свои руки, чтобы донести её до кассы, но Ипполит только фыркает в ответ и отказывается. Корзинка выглядит тяжёлой с этой кучей стеклянных бутылок в ней, а Поля слишком упрямый. Он лучше носом пропашет пол в магазине и зальёт всё кровищей, когда однажды его перевесят его покупки, чем примет помощь.

— Я слышал, что тебя Панов называл Кисой, — Анастасий предпринимает ещё одну попытку завязать разговор и Муравьёву аж тошно от того, как это заметно. А ещё ему тошно, когда все подряд называют его Кисой.

— Меня зовут Ипполит. А тебя Анастасий. Вот и познакомились.

— А ты всех по именам знаешь или как? — Стас смеётся, прижимая к себе ближе те самые бутылки яблочного сидра, которые он стянул с верхней полки. Последние, кстати.

— Или как, — и уходит к кассе, едва таща корзинку.

Когда Ипполит расплачивается и укладывает все бутылки в пакет, старшекурсник всё же отбирает его и настаивает на том, что понесёт сам. В ответ на возмущённый взгляд только впихивает Поле в руки сидр. Тот самый яблочный, который стащил с верхней полки и за который платил сам.

Апостол усмехается, открывая сидр там же — на порожках магазина— брелком на ключах.

— Может всё-таки что-то скажешь? — и Стас не говорит о чём-то конкретном. Может он спрашивает про их разговор в магазине, а может ждёт благодарности. Поля же всё всегда понимает по своему.

— Популярность для глупых людей, — и смеётся, пожимая плечами. Довольно отпивает сидр, пока идёт спиной вперёд, чтобы не разрывать зрительного контакта со Стасом. Поразительно, как две бутылки любимого сидра могут расположить к человеку, чтобы не игнорировать разговор с ним.

***

не настя

привет 10:34

не хочешь погулять??? 10:37

не отзываюсь на кис-кис

ты типа пишешь спустя два дня и думаешь что я сразу пойму кто мне пишет и соглашусь погулять??? 10:38

ладно ты чертовски прав если так думаешь 10:38

не настя

тогда возле того магазина в пять 10:39

не отзываюсь на кис-кис

а ты правда гей??? 10:40

не настя

??????? 10:40

не отзываюсь на кис-кис

ну просто ставить юз @bitchimgayha а потом не ждать вопросов как-то тупо 10:41

не настя

кто бы говорил @apostolpomenbshe 10:47

***

Поля думает слишком много, когда стоит возле магазина, теребя завязки на толстовке. Думает про слишком наблюдательного Стаса, который заметил, что на вписках он всегда с яблочным сидром в руках, думает про то, что стоило отказаться, а ещё про то, что старшекурсник на вопрос, заданный в телеге, так и не ответил.

У него кеды грязные, а ещё к подошве прилипла жвачка и Муравьёв себя чувствует очень неуютно. Не только из-за жвачки, но ещё и потому что с Анастасием они толком не знакомы и не факт что смогут сейчас нормально хотя бы поболтать. Беспардонность и катастрофичность, уживающаяся с любовью к яблочному сидру и трекам The Retuses, сейчас вскрывает Поле череп, потому что ему кажется, что это всё такое тупое в нём и отпугнёт.

— Долго ждёшь? — Анастасий возникает слишком внезапно, улыбается, чертила, и внимательно смотрит прямо в глаза.

— Нет.

И они абсолютно по-тупому стоят в тишине. Ипполит смотрит куда-то в переносицу Стасу, крутя в голове один из дежурных мемов с волками, чтобы точно наверняка испортить ситуацию, если придётся открыть рот. Мимо проезжают дети на самокатах.

— Пойдём? — старшекурсник поворачивается в сторону дворов и машет в ту сторону головой. Поля молча соглашается.

Между ними вновь повисает та же тупая тишина, под звучание которой они шли два дня назад в магазин. Апостолу сказать нечего, хотя хочется выдать что-то абсолютно тупое и дурацкое, чтобы прямо потом хотелось рот скотчем заклеить и никогда-никогда больше не открывать, пока фраза не пройдёт через хотя бы парочку извилин.

— Фраза «что скажут люди?» абсолютно тупая.

Поля готов удариться головой об ближайший забор, потому что мыслительные процессы даже не начались, а он всё же рот открыть успел. И испортить, наверное, тоже уже всё успел.

— Согласен. Тысячи возможностей просраны из-за этого, — Стас кивает, изображая на лице глубокую задумчивость, а потом усмехается, чуть толкая Муравьёва локтём, — Расслабься, а то как шаурма из собаки.

— В смысле?

— Вроде неплохо, но что-то, сука, не так, — Анастасий пожимает плечами, растягивая губы в улыбке. Полю же прорывает на хохот, потому что невозможно не засмеяться с такого сравнения, а ещё атмосфера словно разом перестаёт быть натянутой.

Муравьёв рассказывает про то, что дома уже полгода стоит скейт и пылится, потому что кататься банально не с кем, а Анастасий отвечает про то, что понятия не имеет с какой стороны подходить вообще к доске, поэтому помочь ничем не может. И несмотря на это Поле всё равно хочется вытащить его покататься, чтобы хотя бы заставить проехать пару метров. Да хотя бы просто вытащить погулять ещё разок хочется, потому что со Стасом болтать охуенно.

Поля не изменяет своей привычке ходить спиной вперёд, когда он с кем-то разговаривает. Идёт, едва не снося иногда прохожих и смешно размахивает руками, изредка шипя и смешно матерясь, когда задевает пальцами растущие на тротуаре деревья и фонарные столбы. А ещё он не замечает бордюры и в очередной раз спотыкаясь об него, едва не летит на землю, но Анастасий вовремя успевает схватить его за запястье, потянув на себе.

— Так, всё, хватит с тебя, — Стас хмурится, внимательно осматривая Ипполита так, словно тот и правда успел упасть и наставить себе шишек. И не отпускает запястье Апостола. Возится свободной рукой в кармане и достаёт наушники, впихивая их в руку парня, — На, распутывай.

— Всё ясно, я теперь служанка.

— Ты всё ещё придурок, — старшекурсник усмехается, всё же отпуская запястье Поли и трепет того по волосам.

Он забирает обратно уже распутанные Ипполитом наушники и втыкает их в телефон. Муравьёв думает о том, что окончательно заебал его, раз Стас находит слушание музыки более достойным занятием, чем гулять и болтать. Желание вскрыться консервным ножом, поедая вскрытые им же ананасы, растёт в геометрической прогрессии, пока Анастасий не протягивает один из наушников Поле.

— Держи, — дожидается, пока немного ошарашенный Апостол насмотрится на наушник в руке и воткнёт его в ухо, а потом отвлекается на экран телефона, — Надеюсь, что ты слушаешь такое.

Ипполиту хочется плакать, потому что это напоминает больше какой-то подростковый фильм, в котором всё красиво, как в сказке, и развивается также быстро, как закисает молоко, оставленное на солнце. Он почти воет, когда Стас, случайно соприкоснувшись с ним пальцами, внимательно смотрит на их руки и всё же спрашивает:

— Не против если возьму тебя за руку? — дождавшись кивка, медленно переплетает их пальцы, — А если домой провожу?

И Поля невероятно близок к тому, чтобы заорать, потому что это всё какое-то нереальное. Он едва заставляет себя ещё раз кивнуть, и голову в итоге так и не поднимает ближайшие минуты три, потому что банально пялится на их руки. Подумать только, его провожают до дома, поделившись наушниками.

Впервые ему жаль, что он живёт не так уж далеко от двора, в котором живёт Арбузов, часто устраивающий у себя вписки. От того самого двора, через который они с Анастасием два дня назад шли в магазин и тот говорил про эмодзи ухмыляющейся кошки. Пиздец, завязывать разговор, говоря про смайлики. Ипполиту, к слову, такой пиздец нравится как никому другому.

Когда они доходят до подъезда, то между ними не звучит тишина, а только Электрофорез, поделённый наушниками. И то, что сейчас эта музыка только для них двоих как-то слишком согревающе и красиво. Но неловкость это всё равно не съедает, они мнутся, как самые настоящие двенадцатилетки и смотрят куда угодно, только не друг на друга.

— Наверное пока? — Ипполит кусает губы, придвигаясь чуть ближе к Стасу и неуверенно раскрывает руки. А вдруг он не любит обниматься?

— Да, наверное, — Анастасий сгребает его в объятия, прижимая поближе, и носом утыкается в макушку, жмурится до ярких пятен.

Отпускать его не хочется совсем-совсем, но Стас сам отходит на шаг и Муравьёву ничего не остаётся, кроме того, чтобы отпустить парня. Они вроде уже попрощались, даже обнялись, но всё так и стоят в одних наушниках, слушая очередной трек Электрофореза и молчат. Никуда не идут, словно жвачка на подошве Ипполита вдруг стала огромной и невероятно клейкой, такой, что прилепила их обоих к этому асфальту перед подъездом.

— Ну, я пойду, — Поля неопределённо машет рукой в сторону подъезда, вытаскивая наушник из уха и протягивая его Анастасию.

— Да, конечно, — Стас пялится на этот наушник в пальцах Ипполита так, словно видит впервые вообще такое изобретение, — Иди.

И вместо того чтобы забрать наушник, хватает его за запястье, дёргая к себе. Поля теряет равновесие, едва не падая, но успевает руками упереться Анастасию в грудь. Поднимает голову вверх, чтобы найти чужие глаза и теряется как-то даже, когда видит как на него смотрит Стас.

— Если я тебя поцелую, ты не заорёшь?

— Ты дурак? — и целует его сам, притягивая за воротник толстовки. Успевает прикусить губу и языком бегло провести по клыкам, но отстраняется почти сразу, потому что слышит пищание подъездной двери.

И они оба выглядят чертовски испуганными, когда из подъезда быстро выходит какая-то женщина, даже не обратившая на них внимания, но глаза, буквально сверкающие фейерверками, выдают с потрохами. Поля не выдерживает первым, и хохочет так, что слышно, наверное, всему двору. Анастасий улыбается, вновь сгребая его в объятия.

— Напиши, как дойдёшь до квартиры, мальчик с прогрессирующим алкоголизмом, — Стас гладит его по спине, нехотя выпуская из объятий, когда Апостол делает шаг назад.

— Прогрессирующий алкоголизм пахнет яблоками, кстати, — Ипполит ухмыляется, оставляя смазанный поцелуй на щеке Анастасия и сбегает в подъезд.

Стас стоит до тех пор, пока в Телеграм не прилетает новое сообщение.

не отзываюсь на кис-кис

мог и сразу сказать что твой юз не шутка 21:07