Близилась ночь. Вершины хребта затянуло молочной дымкой. В наступившем полумраке со склона горы отчётливо просматривался город Вужоу — Огненный Венец Севера, весь пестрящий фонарями, подобно полотну, щедро усыпанному звёздами. Каскады цветных огней оплетали частыми спиралями высокие ярусные строения, создавая непередаваемую игру света. Громадный арочный мост — настоящий архитектурный шедевр, высился на фоне белого дворца Укун-Яо и соединял два края горного ущелья.

      Снаружи и внутри величественные палаты озаряли линии световых отблесков. Широкие террасы позволяли беспрепятственно наслаждаться красотами местности буквально с высоты птичьего полёта. Вужоу возводился на неровной поверхности скального плато, испещрённого оврагами, утёсами, прудами и реками, а потому большая часть сооружений была приподнята над землёй при помощи обтёсанных каменных глыб и мощных бревенчатых подпорок. По ночам причудливый ансамбль освещения над серебряными лентами водоёмов превращал город в сверкающий, многогранный алмаз. Длинные белоснежные флаги с эмблемой в виде пятилепесткового цветка сливы как символа пяти благословений — долговечности, процветания, здоровья, достоинства и благополучия — развевались на пиках самых высоких построек.

      Ночами на улицах города было светло как днём. Даже поздними вечерами они полнились горожанами. На празднества и фестивали со всех концов света в Вужоу съезжалась уйма народа, а его рынки считались самыми крупными и многолюдными на севере Поднебесной.

      — Взгляни, Лань Чжань, мы почти на месте, — оживился Вэй Ин, указывая на виднеющийся вдалеке город, на что высокий заклинатель в светлых одеждах рядом с ним лишь коротко кивнул. — Как же всё-таки хорошо, что ты решил принять предложение наместника. К слову, я так торопился отбыть сюда, что забыл поинтересоваться, каково содержание его письма?

      Помедлив, Лань Чжань извлёк из рукава и протянул Вэй Ину небольшой, аккуратно сложенный кусок пергамента.

      — В своём послании Тенгфей Ли не объяснил, зачем мы ему понадобились, — сказал он, в то время как его собеседник развернул пергамент и пробежал по нему глазами.

      — И вправду! Всё сводится к просьбе как можно скорее явиться в Вужоу, но о причине ни слова, — озадачился Вэй Ин. — Любопытно, с чем предстоит иметь дело — с неупокоенными душами, родовыми проклятиями, демоническими сущностями?

      — Вполне возможно, всё это вместе.

      — В любом случае задание настигло нас в весьма удачное время, — начал обмахиваться пергаментом как веером Вэй Ин, вновь восторженно взирая на город. — Близится праздник Середины Осени — ночь любования полной луной с угощениями в виде лунных пряников и зажиганием благовоний в честь богини Чанъэ! Отметить это событие в Вужоу истинное наслаждение! Красивее торжества, думаю, мы не увидим нигде больше!

      Несколько минут молодые люди безотрывно любовались вдохновляющим пейзажем.

      — Представляешь! — опять заговорил Вэй Ин, параллельно пожёвывая кончик травинки. — Я на удивление мало знаю об этих краях, что, впрочем, немудрено — слава Вужоу разрасталась последние тринадцать лет — тех самых лет, что я отсутствовал среди живых. А ты бывал здесь раньше?

      Лань Чжань отрицательно покачал головой.

      — Не доводилось.

      — Тогда, может, до Гусу докатывались какие-то стоящие внимания слухи?

      — На самом деле ничего, связанного с бесчинствами тёмных сил.

      — Хм, разве это не странно?

      Длинные ресницы Лань Чжаня в задумчивости опустились.

      — Вужоу слывёт одним из самых спокойных и благополучных городов в округе, — изрёк он.

      — Ага! — подхватил Вэй Ин. — Как бы не оказалось это благополучие липовым, ведь город расположен на границе с проклятыми землями — Гуауэй Пенг, — подчеркнул он. — Вужоу — дивно прекрасный, процветающий оазис посреди территорий, издревле считающихся засильем нечисти. Что-то тут не так.

      Лань Чжань некоторое время молчал.

      — Подозреваю, у наместника имеется какая-то договорённость с обитателями Гуауэй Пенг, — наконец заключил он.

      — Похоже на то. Только, если учесть, кем являются жители Сумрачной Долины, к господину Ли возникает ряд вопросов. Всё-таки не каждому даже весьма искусному заклинателю дано ладить с созданиями из преисподней.

      Лицо Лань Чжаня сделалось мрачным. Он вдруг протянул руку и мягко выдернул пергамент из рук Вэй Ина.

      — Ты загорелся призывом Тенгфея Ли, потому что хотел своими глазами взглянуть на Огненный Венец Севера или пообщаться с ним лично?

      — Не буду лукавить, заманчиво и то и другое!

      — Ещё не поздно вернуться в Гусу.

      — Вообще-то, поздно, — с преувеличенным негодованием воззрился на Лань Чжаня Вэй Ин. — До стен города час-другой пешего пути!

      — И всё же.

      — Хангуан-цзюнь! Что я слышу?! — достоверно изобразив на лице ужас, иронично пролепетал Вэй Ин. — Разве не ты — тот, кто «всегда там, где творится хаос»?

      Лань Чжань вздохнул.

      — У меня недоброе предчувствие.

      — Ты, должно быть, шутишь? — прыснул смехом Вэй Ин. — Готов повернуть обратно в Гусу лишь потому, что на душе неспокойно? А ну, выкладывай, в чём на самом деле загвоздка?

      Лань Чжань некоторое время собирался с мыслями, а потом тихо сказал:

      — В селении, где мы останавливались позапрошлой ночью, я слышал разговор двух заклинателей, тоже державших путь сюда. Они назвали Гуауэй Пенг владениями Огненной Лисы.

      Брови Вэй Ина недоумевающе приподнялись.

      — Постой-постой! Я слышал об Огненной Лисе, но разве это не выдумка?

      — Дыма без огня не бывает. Долина Гуауэй Пенг — прибежище заклинателей, сошедших с Истинного Пути, и существ, не принадлежащих миру людей. Так почему бы где-то там не затеряться созданию в крайней степени опасному?

      — Огненная Лиса — мифическое создание, как например, дева Чаньэ, своими шёлковыми туфельками топчущая Луну! — продолжая удерживать на губах обезоруживающую улыбку, отбил Вэй Ин, хотя выражение его глаз при упоминании хули-цзин стало более настороженным. — Ты сам сказал, до недавнего времени Вужоу не знал проблем, хотя бок о бок соседствует с созданиями тьмы. Выходит, затруднения наместника, если таковые в действительности имеются, скорее всего, проистекают из ситуации, никак не связанной с одной из цариц Диюй. Будь это не так, Тенгфей Ли не слал бы обрывочное зазывание без уточнений бед, а трезвонил на все лады, спешно поднимая на ноги заклинателей всех кланов.

      — Вполне вероятно, так он и поступил и одновременно с посланием в Гусу отправил такие же в другие ордены. Неспроста сюда со всех концов света хлынули охотники на нечисть.

      — Часть из них, несомненно, нацелена подзаработать ловлей монстров, но немалая доля, полагаю, пустилась в путь из-за надвигающегося праздника, а вовсе не ради громких побед над порождениями тьмы. Как бы там ни было, в Вужоу в ближайшие дни будет очень людно.

      Слова Вэй Ина звучали ладно и разумно, но Лань Чжань по-прежнему склонялся к мысли, что совершил ошибку, по первому зову отправившись в Вужоу. Впервые с момента, как они с Вэй Ином напару начали путешествовать, Лань Чжаня одолевала тревога, которую никак не удавалось изгнать из сердца. Золотое Ядро Вэй Ина в новом теле в полной мере ещё не сформировалось, а запретная магия, активно пускаемая им в ход, могла возыметь непредвиденные последствия на стыке двух полюсов — Тёмного и Светлого, пролегающих аккурат неподалёку от Вужоу.

      — Что в действительности не даёт тебе покоя, Хангуан-цзюнь? — допытывался Вэй Ин.

      Внезапно его осенило:

      — Ох! Кажется, я понял! Ты опасаешься, что, поддавшись влиянию тёмных сил этого места или какой-то могущественной сущности, обитающей здесь, я потеряю контроль, как случалось в прошлом?

      — Мгм, — не стал отпираться Лань Чжань.

      Вэй Ин задумчиво хмыкнул.

      — Послушай, не тревожь душу беспочвенными страхами, — отмахнулся он, явно не принимая близко к сердцу обеспокоенность избранника. — Я уже не тот, что раньше. К тому же ты присматриваешь за мной. Разве это не гарантия того, что ничего плохого не случится?

      — Не своди всё к шутке.

      — Какие шутки? Я предельно серьёзен. Оглянись вокруг — тишь да гладь! По пути сюда мы ни разу ни столкнулись со сверхъестественным, а чем ближе к городу, так и вовсе создаётся впечатление, что здесь не то, что хилое привидение днём с огнём не сыщешь, но и куда более безобидных тварей. Не верится, что завтра на встрече с наместником мы вдруг услышим о страшном бедствии, надвигающемся на его владения. Осмелюсь предположить — всё, что нас ждёт, это разбираться с гулями в водных каналах, дабы ничто не омрачило грандиозное празднество Середины Осени.

      — Хорошо, если так.

      Вэй Ин помассировал виски.

      — Проводя много времени в библиотеке Облачных Глубин, я натыкался на тексты, затрагивающее тёмные ритуалы и способы взаимодействия с истинными представителями властителей Диюй. Может, тебе станет легче, если я скажу, что среди перечня князей и княгинь Преисподней Огненная Лиса значится не самой опасной.

      Лань Чжань выдержал паузу, а потом произнёс:

      — Древние трактаты дают весьма противоречивое представление о том, кем являлась Огненная Лиса. Хули-цзин огненной стихии изначально не имела отношения к яогуаям. Царицей мо-ван она стала после того, как оступилась и подверглась низвержению Небесами.

      — Как бы там ни было, вероятнее всего, слухи о том, что она таится неподалёку от этих мест — чистой воды профанация! Демонам, как никому другому, необходима кровь, что неизбежно влечёт жертвы в облюбованных ими землях, но здесь вовсе не веет смертью и разрухой. Сомневаюсь, что Вужоу достиг бы такого изобилия и роскоши, если бы регулярно подвергался нападкам тёмных созданий, чьи способности превосходят хотя бы низших мертвецов.

      — На самом деле вблизи города часто пропадают люди, но Тенгфея Ли мало заботит то, что происходит за стенами Вужоу, пока он сам блаженствует под их надёжной защитой. На ночь ворота закрывают, выставляется караул из числа адептов клана Ли, а поутру их отряды патрулируют окрестности, расчищая подступы к городу.

      — Эти сведения ты тоже словил краем уха от прохожих по пути сюда?

      — Мгм.

      Вэй Ин цокнул языком и с минуту соображал.

      — Нам следует самостоятельно разобраться и убедиться, что эти слухи хоть чего-то стоят. Если имеем дело с пустым трёпом любителей нагнать страху и приукрасить свою осведомлённость, можно расслабиться, но если здесь и в самом деле последнее время бесчинствуют демоны, наша обязанность позаботиться, чтобы они больше никому не навредили.

      Лань Чжань не возражал, но вид его всё ещё оставался подавленным.

      — В отношении хули-цзин нет определённости, — продолжал рассуждать Вэй Ин, — а значит, достоверными сведеньями на этот счёт мы не обладаем. Не берусь утверждать, что Огненной Лисы не существует вовсе, но верить на слово прохожим не готов, хотя, признаться, было бы любопытно на неё взглянуть.

      — В местах, подобных этому, энергия смерти особенно непредсказуема. Прибегая к использованию инструментов Тёмного Пути, ты становишься для неё магнитом. Это ли не повод для меня беспокоиться?

      — Лань Чжань, пока причин для волнения нет. Мы вняли просьбе Тенгфея Ли, но пока не получили подтверждения необходимости пресечь бедствия, порождённые нечистью, а потому давай не забивать головы предположениями — дождёмся аудиенции с ним и всё проясним.

      Вэй Ин выплюнул травинку и начал прокручивать между пальцев Чэньцин.

      — Кто знает, может, придётся здесь задержаться. Я, между прочим, не отказался бы. Если вид издали так впечатляет, то каков же Вужоу вблизи? Того и гляди, задумаюсь о переезде.

      Косо ухмыляясь, он поддел локтем Лань Чжаня.

      — Что на это скажешь? Только представь, поселимся поближе к дворцу Укун-Яо в доме с большим садом, чтобы было где гулять твоим кроликам и моему Яблочку, обзаведёмся учениками, будем все вместе выбираться на Ночную Охоту в Сумрачную Долину. По-моему, здорово звучит! То-то обрадуется Лань Цижэнь. Он спит и видит, как бы выпроводить нас куда подальше из Облачных Глубин. Уж больно много шума наделало наше воссоединение. Сколько дней прошло, а новость всё ещё у всех на слуху. Старику это не по душе.

      По лицу Лань Чжаня пробежала неясная тень.

      — Дядя принял мой выбор, — твёрдо сказал он.

      — А с виду не скажешь.

      — У него непростой характер.

      — Ну, предположим, — кивнул Вэй Ин. — Он всегда был тем ещё ворчуном, но ведь и остальные старейшины не в восторге от нашего союза.

      — Им придётся смириться.

      — Скорее я заделаюсь небесным чиновником, чем они смирятся. На фоне привычного уклада наша пара слишком бросается в глаза и годы этого не изменят. Чего стоит реакция прибывающих в Облачные Глубины юных учеников, глаза которых становятся как блюдца, едва до них доходит, что мы связаны супружескими узами.

      Окинув пристальным взглядом помрачневшего Лань Чжаня, Вэй Ин пожалел о сказанном. Ему, как никому другому, было известно, что за невозмутимостью и хладнокровием второго Нефрита клана Лань скрывается весьма чувствительная натура, и то, что тот услышал сейчас, явно задело его больше, чем ему хотелось бы.

      — Мне-то по большому счёту всё равно, что о нас думают окружающие, — попытался исправить положение Вэй Ин, привычным движением сунул Чэньцин за пояс и потянулся: — Печально, что тебе приходится изо дня в день выслушивать нравоучения дяди относительно выбора спутника на пути самосовершенствования.

      — Его слова ничего не меняют.

      — Знаю.

      Вэй Ин посмотрел на притаившийся в горном ущелье город и, напустив на себя беззаботный облик, перевёл тему снова в русло их прибытия в Вужоу.

      — Уповаю, повод для визита сюда и впрямь достойный. Буду только рад от души размяться!

      — Осторожнее с желаниями, — пространно заключил Лань Чжань, также не сводя глаз с захватывающей панорамы.

      — Мы провели на этой опушке половину дня и весь вечер, — многозначительно выдал Вэй Ин и его щёки слегка порозовели: — Наслаждались пейзажем, плавали в реке…

      Он смаковал немедленную реакцию Лань Чжаня, который повернулся к нему и мягко коснулся его распущенных по плечам волос, ещё не полностью высохших после купания.

      — Лично я ничего, хоть отдалённо подозрительного, не заметил.

      — Мгм, — утвердительно кивнул Лань Чжань. — Ты был занят другим.

      — Как и ты.

      Губы Вэй Ина призывно разомкнулись, обнажая белоснежную полоску зубов. Лань Чжань немедленно подался вперёд, соединяясь с ним поцелуем.

      — Я не терял бдительность.

      Вэй Ин улыбнулся, отвечая с нежностью, которая обычно приходит после долгих часов выматывающей страсти.

      — Вот как? А мне показалось, ты был поглощён процессом не меньше моего.

      — Ты не ошибаешься, но не мог же я допустить, чтобы нас застали врасплох.

      — Застать тебя врасплох, по-моему, невозможно.

      Взор Вэй Ина характерно затуманился. Их тянуло друг к другу с неимоверной силой даже спустя месяцы после объявления себя парой в присутствии старшего брата и дяди Лань Чжаня, а также всех старейшин клана Лань. То было непростое время. Реакция на нетрадиционный союз вышла весьма бурной не только внутри ордена, но и далеко за его пределами. И всё же она оказалась многим лучше того, что рисовало воображение Вэй Ина, опасавшегося, что их с Лань Чжанем, если не прикончат на месте, то, как минимум, попытаются разлучить. Однако статус второго господина клана Лань и выдающиеся заслуги Хангуан-цзюня не могли не повлиять на происходящее. В случае отказа пойти на уступки, он пригрозил покинуть Облачные Глубины вместе с возродившимся Старейшиной Илина.

      Требование как-либо маскировать отношения с Вэй Ином, выдавая таковые за побратимство, дружбу или тесное сотрудничество, было непреклонно и категорически отвергнуто Лань Чжанем. В итоге после долгого обсуждения щекотливой темы старейшины уступили. Лань Чжань по всем правилам прислал к Вэй Ину трёх свах, принёс обеты и трижды поклонился вместе с ним в присутствии гостей. У них появились общие апартаменты. Им было разрешено появляться вместе на семейных торжествах, официальных собраниях и приёмах, посещать Ночную Охоту и в качестве представителей клана принимать запросы о помощи из других земель, что супруги преимущественно и делали, часто путешествуя от одного населённого пункта к другому.

      Лань Чжань коснулся подбородка Вэй Ина, вырывая того из раздумий о том, как им на самом деле повезло, ведь далеко не всем однополым парам удавалось избежать разлуки под давлением общества, придерживающегося в этом смысле довольно архаичных взглядов.

      — О чём задумался? — поинтересовался Лань Чжань, мягко поглаживая его затылок.

      Вэй Ин поднял глаза. Теснящие грудь чувства прорвались через взгляд, а потому он не стал увиливать.

      — Вспомнил, как отчаянно опасался, что Лань Цижэнь проявит несгибаемость и наотрез откажется мириться с моим нахождением в клане.

      Ресницы Лань Чжаня дрогнули, но взор остался спокойным.

      — Даже если бы так случилось, мы бы остались вместе. Вспомни деву Ло и её мужа. Жизнь свободных заклинателей вполне достойная участь.

      — Ты действительно был готов ради меня навсегда покинуть семью, бросить родной дом?

      — Дом там, где сердце, а моё сердце — ты! Моя семья тоже ты.

      Не ожидавший столь трогательной откровенности, Вэй Ин смутился и испытал неподдельное потрясение. Лань Чжань, будучи на редкость сдержанным, редко говорил о чувствах, предпочитая доказывать расположение поступками, поэтому его признания всегда производили мощнейший эффект.

      — Умеешь ты подобрать момент, Хангуан-цзюнь, — заливаясь краской, обронил Вэй Ин.

      Смешавшись, он топтался на месте и потирал похолодевшие руки.

      — До сердечного приступа довести хочешь?

      Лань Чжань нахмурился и, собираясь с силами, шумно потянул носом воздух.

      — Вэй Ин… — его голос еле заметно вибрировал. — Нет ничего такого, чего бы я не сделал, только бы находиться рядом с тобой. Неужели ты до сих пор этого не понял?

      Не сводя с него широко распахнутых глаз, Вэй Ин замер. А ведь и правда, если поразмыслить, Лань Чжань мог стать главой клана — после смерти Цзинь Гуанъяо Лань Сичэнь не стал бы этому препятствовать. Первый Нефрит мечтал отказаться от роли лидера ордена, уединиться и полностью посвятить себя самосовершенствованию. Он с радостью посодействовал бы брату в вопросе наследования власти, но Лань Чжань был напрочь лишён подобных амбиций. Он хотел лишь Вэй Ина — без оговорок и условий, и с ним был готов принять и разделить любую судьбу вплоть до отказа от всех регалий высокого положения в обществе заклинателей.

      Уже некоторое время изо дня в день бок о бок с Вэй Ином, Лань Чжань заботился о нём, потакал ему, баловал его и так исцелялся от тринадцати лет скорби, безысходности и мучительного одиночества. Казалось, сами Небеса вняли стенаниям израненной души Нефрита, вмешались и даровали второй шанс на обретение счастья, вернув Старейшину Илина в мир живых.

      — Никогда больше тебя не отпущу, — с пугающей решимостью добавил Лань Чжань, скрестив с ним взор. — Куда ты, туда и я — теперь только так.

      Услышав это, Вэй Ин почему-то ещё больше запаниковал и даже начал пятиться.

      — Лань Чжань…

      — Мгм.

      — Ты слишком добр ко мне…

      — Это ты слишком добр ко мне.

      Лицо Лань Чжаня потускнело, было ясно — изнутри его терзали болезненные эмоции.

      — Ты вернулся, чем спас меня.

      Нефриту было непросто обнажать душу, облачая чувства в слова, потому выходило немного отрывочно.

      — Я мог бы и дальше влачить существование ради брата, Лань Сычжуя, клана, не смея наложить на себя руки и ранить их, но это была бы жизнь мертвеца.

      Под действием его исповеди Вэй Ина мелко затрусило.

      — Мне жаль, Лань Чжань…

      Горло перехватило будто тисками.

      — Я правда ни о чём не подозревал… — глухо сорвалось с его губ. — Мне казалось, всем станет лучше, если меня не станет, — руки до скрипа стиснули ворот белых одежд.

      Лань Чжань поймал на себе его ладони и начал по очереди покрывать поцелуями.

      — Ты не виноват. Я слишком долго тянул с признаниями, а когда решился, ты уже не мог услышать.

      — Вина есть. Великий Старейшина Илин сплоховал — не справился с тем, что взвалил на себя, — речь Вэй Ина сбивалась. — Земля уходила из-под ног. Ты предупреждал, что я заплутаю во тьме, но я не внял, а после стало поздно.

      Он поперхнулся, но через секунду продолжал сбивчиво бормотать.

      — Цзян Фэнмянь и Госпожа Юй, Цзинь Цзысюань и моя шицзе, Вэнь Цин и Вэнь Нин… Я в ответе за то, что с ними случилось. Цзинь Лин рос без родителей, а ещё Цзян Чэн… Он… Мне казалось, мы семья, и это никогда не изменится, но вышло иначе…

      Лань Чжань не впервые наблюдал его такое состояние, а потому просто дёрнул на себя, заключая в тиски объятий. После того, как память Вэй Ина по большей части восстановилась, чудилось, он начал спокойнее принимать переменившиеся реалии жизни, и всё же его частенько посещали кошмары во снах и лихие эмоциональные всплески наяву.

      — Тебе пора привыкнуть к мысли, что ты — самый близкий, самый родной мой человек, — прошептал Лань Чжань резко у самого уха Вэй Ина, привлекая его дрожащее тело к себе ещё теснее и крепче.

      — Думаешь, смогу привыкнуть?

      — У тебя нет выбора. Ты — мой, а я твой до скончания времён.

      Расслабляясь, Вэй Ин зарылся лицом в складки одежды на груди мужа. Обоняние окутал свежий запах луговых трав и сандала. Сильный, низкий голос Лань Чжаня нёс в себе утешение, надёжность и, как нередко случалось — вызов. Собственнические касания щекотали нервы и пробуждали предрешённую реакцию. По овеянному ночной прохладой телу Вэй Ина штормовыми всплесками ударял жар, сосредоточиваясь в области живота и опускаясь ниже.

      Накануне приют поляны люпинов у берега речки в окружении старых слив потребовал задержаться подольше, что заклинатели и сделали, решив, что в Вужоу явятся на рассвете. Последние часы они предавались любви и оторвались друг от друга, лишь когда окрестности заволокли сумерки. Ощущая в прикосновениях Лань Чжаня растущий градус возбуждения, Вэй Ин, вопреки собственному отклику, сомневался, что готов к следующему раунду.

      — Лань Чжань, постой минутку… — молвил он и плавно вывернуться из захвата.

      — Что такое?

      — Прежде, чем я опять окажусь на спине, надо бы развести костёр, — усмехнулся Вэй Ин и направился к их вещам.

      Лань Чжань двинулся вслед за ним и обнял со спины.

      — Замёрз?

      — Нисколько, просто стемнело, следует позаботиться о каком-никаком освещении.

      — А в темноте заниматься этим тебя не прельщает?

      Вэй Ин повернулся и демонстративно закатил глаза.

      — Хангуан-цзюнь, какой ты испорченный! Я вовсе не о том думал!

      — Правда?

      Вэй Ин не без усилий удержал на лице благонравное выражение.

      — Я, конечно, не святой, но…

      Лань Чжань не дал ему закончить, заткнув поцелуем. В его действиях угадывалось нетерпение. В бедро упиралось в буквальном смысле «твёрдое намерение» Нефрита немедленно приступить к делу, Вэй Ин же загорелся немного его помучить.

      — Поумерь пыл… — мягко предостерёг он. — Куда так торопишься?

      Тело Вэй Ина всё ещё пребывало в сладостном плену особенной усталости, которая пока не развеялась. Моменты недавней близости оставили чуть саднящие красноватые следы на коже, сейчас лишь слегка прикрытой небрежно наброшенной одеждой.

      — Нам ещё таскаться по ночному лесу в поисках сухих веток, — напомнил он. — А это занятие не быстрое, так что, чем скорее к нему приступим, тем раньше вернёмся к тому, на чём прервались.

      — Незачем прерываться, посмотри туда.

      Лань Чжань указал в сторону и, проследив за его жестом, Вэй Ин разглядел неподалёку кучу хвороста, которую тот собрал в обход его внимания.

      — Всё готово, надо лишь поджечь.

      — О! — Вэй Ина увиденное на миг обескуражило, но не слишком изумило.

      Лань Чжань себе не изменял — ответственный, дальновидный, благоразумный. На него можно было положиться абсолютно во всём. В грядущее мгновение Нефрит склонился над хворостом и их временное пристанище озарилось сиянием пламенем.

      — Хорошо! — наблюдая за его спорыми движениями, почесал затылок Вэй Ин. — Но впереди вся ночь, нам понадобится больше валежника. Я пойду, поищу…

      — Вообще-то, там — за деревом, ещё столько же, — вернувшись к нему, сказал Лань Чжань. — До утра точно хватит.

      — Значит, пока я дремал, ты трудился?

      — Мне не в тягость.

      Лань Чжань приобнял его за талию сзади, целуя в шею. Откинув голову на его плечо, Вэй Ин позволил лёгкой улыбке натянуть губы.

      — Поражаюсь, какой ты у меня расторопный и предусмотрительный, — искренне похвалил он. — Истинно небеса благословили меня спутником в этом воплощении!

      Развернувшись в руках Лань Чжаня, Вэй Ин одарил его волнующим поцелуем, хорошенько этим раззадорив, и опять проворно отстранился.

      — Так, костёр есть, теперь об ужине надо подумать.

      Лань Чжань тут же подхватил сумку с припасами.

      — Уже голоден?

      — Нет, чуть позже.

      Вэй Ин чувствовал себя баловнем, окружённым опекой до такой степени, что порой становилось не по себе.

      — Если кушанья на подхвате, позабочусь, чтобы нас не отвлекли от трапезы сверхъестественные обитатели леса, — всё ещё не оставляя попыток потянуть время, нашёлся он.

      Вэй Ин собирался воспользоваться талисманами и формулами, защищающими от нечисти, и уже потянулся к мешку, в котором они хранились, когда Лань Чжань перехватил его руку.

      — И это сделано.

      Вэй Ин застыл, а потом от души рассмеялся.

      — Хангуан-цзюнь! Мне, определённо, нравится с тобой путешествовать!

      — Раз так, хватит суетиться.

      Лань Чжань привлёк его к себе, уткнувшись лицом в основание его шеи и медленно скользнул кончиком языка от ключиц до мочки уха, облизав в итоге и её.

      — Разве я суечусь? — прикрыв ресницы, гулко сглотнул Вэй Ин.

      — Нет?

      Вэй Ин позволил ловким рукам мужа беззастенчиво исследовать его тело.

      — Я всего-навсего хотел тебя чуть-чуть потомить, но ты не дал мне не единого шанса…

      Лань Чжань никак не отреагировал его слова, продолжив ласки. Он начал свыкаться с причудами и неугомонностью Вэй Ина задолго до того, как их жизненные дороги соединись в одну. Вэй Ину ничего не оставалось, как махнуть рукой на усталость и поддаться очередному искушению, впуская язык Лань Чжаня в рот, поддевая и обводя его своим. В голове стремительно мутнело, предрекая, что природу не обманешь, и вскоре отключится способность соображать.

      — Ты на зависть быстро восстанавливаешься. Вот же одарили Боги! — не преминул вставить Вэй Ин, едва поспевая между тихими стонами жадно глотать кислород. — Мне за тобой не угнаться даже будь у меня два Золотых Ядра.

      Лань Чжань мягко прикусил его губу.

      — Тебе и не нужно.

      — Да… Но я чувствую себя слегка не в своей тарелке. Не мог бы ты… Ну, знаешь… Сбавить темп что ли, поберечь меня. Я ведь не из железа сделан и не такой выносливый как ты…

      — Нет, — выдал Лань Чжань, ревностно стискивая Вэй Ина в объятиях.

      — Почему нет-то?

      — В тебе дело, — по лицу Лань Чжаня при этих словах разлилось выражение неги, будто его лёгкие наполнились сладчайшим дурманом.

      Он провёл кончиками пальцев по нежным скулам Вэй Ина, почти пугая того отразившимся во взгляде хищным голодом, глубоко вздохнул и медленно выдохнул:

      — Желание тебя слишком велико.

      Вэй Ина пробрало будоражащим ознобом от макушки до ступней. Тело Лань Ванцзи между тем напряглось, ведя сражение с сильными эмоциями.

      — Всё в тебе меня притягивает… Твоё тело, голос, аромат… — слетело с его губ в следующую секунду.

      Долгий вздох-стон Нефрита будто говорил: ты пахнешь как чистый соблазн! Вэй Ин прикрыл глаза, смыкая руки у него на затылке.

      — И чем я, по-твоему, пахну? Расскажи.

      У самого едва заметно колыхнулись ноздри. Он дышал Лань Чжанем полной грудью, позволяя ноткам сандала путать взбаламученные мысли. Под бархатом бледной кожи Нефрита пульсировали вены и разгорался настоящий зной.

      — Вэй Ин пахнет спелой, нагретой солнцем локвой, — Лань Чжань ещё раз глубоко вдохнул, самозабвенно прижимаясь к избраннику, улыбка которого из игривой быстро преобразилась в польщённую. — Мускатным орехом и синим лотосом…

      Бесподобные, поразительно честные глаза цвета липового мёда смотрели Вэй Ину прямо в душу и, более того — они её окрыляли.

      — Синим лотосом? — кусая губы, переспросил он, упиваясь осознанием своей значимости, которую любимый мужчина щедро и безусловно дарил ему изо дня в день.

      — Мгм.

      — Это красиво…

      — Вэй Ин красивый.

      — Прекрати! — по щекам Вэй Ина разлился румянец. — Ты заставляешь Старейшину Илина чувствовать себя… — он долго не мог подобрать правильное слово.

      — Слабым? — напряжённо предположил Лань Чжань.

      — Нет. Исключительным.

      — Но ведь ты для меня и есть — исключительный.

      Вэй Ин на несколько мгновений утратил словоохотливость. Ему было известно, что упомянутый Лань Чжанем вид лотоса обладает психотропным действием. Из свежих листьев и цветов растения изготавливали наркотические вещества. Аромат свежего голубого лотоса имел свойство мощного афродизиака и буквально лишал человека разума — судя по всему, именно такие ощущения Лань Чжань испытывал рядом с ним.

      Хангуан-цзюнь по своей природе был немногословен. Он не пытался поразить его красивыми словами или многогранностью своего воображения, он действительно испытывал всё, о чём говорил. Несмотря на внешние неприступность и хладнокровие, в душе второй Нефрит клана Лань являлся тонко чувствующим и очень темпераментным человеком. Он никогда не позволял себе излишней эмоциональности в присутствии посторонних, собой он становился лишь наедине с возлюбленным и в исступлении порой терял контроль, проявляя признаки настоящей одержимости.

      Поначалу Вэй Ина даже слегка страшил его пыл, особенно, когда дело касалось физической близости. Лань Чжань отдавался занятию любовью неистово и безудержно. С его подачи мгновения удовольствия тесно переплетались для Вэй Ина с болью, обострявшей и без того труднопереносимые эмоции, доводя их до опасного кипения. К счастью, постепенно он обнаружил возможность наслаждаться процессом даже под призмой муки.

      Ни в прошлом, ни в настоящем воплощении Вэй Ин не считал себя неженкой. Он хорошо помнил момент извлечения Золотого Ядра, перешедшего в тело Цзян Чэна, при ясном сознании, а также тяжелейшие ранения, регулярно получаемые Старейшиной Илина в битвах после. Тело Мо Сюаньюя, в котором Вэй Ин пребывал после возвращения из лимбо, тоже было привычно к истязаниям и боли. За недолгую жизнь этому юноше выпало с лихвой познать горестей: побои, издевательства, голод и холод.

      Жестокость была несвойственна Лань Чжаню, однако размах его духовных и физических сил потрясал, и этот непомерный потенциал сложно было держать в узде, а потому порой его действия казались грубыми. Словно путник, многие дни изнывающий от жажды, Нефрит срывался в пучину страсти и, оставаясь наедине с безмерно желанным человеком, часто действовал импульсивно, что придавало своеобразный оттенок их любовным утехам, хотя всё между ними происходило по согласию и желанию.

      Сознавая непосредственную причастность к состоянию Лань Чжаня, Вэй Ин проявлял уступчивость и гибкость в предпочтениях, тем самым расширяя собственные представления о выдержке и физических возможностях. Ему нравилось дразнить и провоцировать мужа, доводить до крайности и пожинать плоды таких действий. И сейчас в глазах Вэй Ина мелькнула характерная потребность поозорничать.

      — Теперь ясно, почему, когда мы остаёмся одни, мне едва ли не отбиваться от тебя приходится. Всё потому, что я заманчиво пахну, — пошутил он и тут же заработал лёгкий укус в плечо. — Ай!

      — А чего ты ожидал?

      Голос Лань Чжаня был хриплым и низким от возбуждения, но глаза вспыхнули ответной тягой сострить.

      — Каждый день, значит, каждый день… — объявил он, опрокидывая Вэй Ина на свой сброшенный ханьфу. — Не твоё ли обещание регулярно делить со мной ложе?

      — Моё! — нервно хмыкнул Вэй Ин. — Но я тогда ляпнул, не подумав!

      — О чём конкретно ты не подумал? — сдунув с лица упавшие пряди, уточнил Лань Чжань, распахнул на нём одежду и то яростно и властно, то медленно и нежно начал выводить языком узоры на его груди.

      Зубы сымитировали укус, лёгким касанием задев кончик соска.

      — О том, что сказанное трудновыполнимо по многим причинам, — плавно прогибаясь в спине, выдавил Вэй Ин.

      В уголках чувственных губ Нефрита трепетала сдерживаемая улыбка.

      — Мастерство приходит с опытом, — сорвалось с его губ, параллельно с шумным вздохам Вэй Ина под ним.

      Лань Чжань сразу же повторил своё движение, чуть сильнее сомкнув зубы на покрасневшей плоти. На этот раз Вэй Ин в голос застонал.

      — Боюсь, раньше, чем я вдосталь наберусь опыта, помру под тобой от перенапряжения!

      Он зашёлся очередным приступом смеха, но резко вздрогнул и затих, когда руки Лань Чжаня, огладив поясницу, бесцеремонно сжали его ягодицы.

      — Хангуан-цзюнь, полегче, не усердствуй так… К утру всё это превратится в синяки. К тому же я едва жив после предыдущего раза… И откуда в тебе столько сил?

      — Я слишком тебя изматываю? — спросил Лань Чжань, между тем без устали терзая любимые губы своими. — Стоит дать передышку?

      Вэй Ин захлебывался дыханием и пьяно закатывал глаза, теряя себя в удовольствии, потому не успел возразить прежде, чем Нефрит, пряча в глазах улыбку, оборвал ласки и чинно ретировался, принявшись приводить в порядок одежду.

      — Так тому и быть.

      — Что?! Проклятье! — возмущённо рыкнул Вэй Ин, заведённый его действиями и дрожащий от истомы. — Ты куда собрался?!

      Лань Чжань как ни в чём не бывало медленно повернул голову в сторону чащи.

      — Соберу ещё хвороста и начну готовить ужин…

      — Не выдумывай! — воскликнул Вэй Ин. — Вернись ко мне сейчас же!

      — Ты же вроде хотел отдохнуть, — с невозмутимым выражением лица напомнил Лань Чжань.

      — Хотел, но уже не хочу!

      — Какое непостоянство!

      Вэй Ин нетерпеливо шлёпнул ладонями по траве.

      — Лань Чжань! Ёлки зелёные! Я всё осознал! Был неправ! Вернись!

      — Попроси, как следует!

      Вэй Ин почувствовал, как заходится сердце и краска заливает лицо. Он неторопливо сел и какое-то время, с трудом подавляя эмоции, снизу-вверх смотрел на Лань Чжаня, любуясь едва уловимой усмешкой в уголках возмутительно красивых губ.

      — Опять эти твои игры… — лилейным голосом обронил он, не отдавая себе отчёта в том, как при этом завлекательно двигается и соблазнительно выглядит.

      — Не понимаю, о каких играх речь, — пожал плечами Лань Чжань, поглощая его глазами.

      — Всё ты понимаешь, — проворчал Вэй Ин и изменил положение.

      Теперь он стоял на широко разведённых коленях в весьма уязвимой позе, руки обхватывали бёдра Нефрита, лицо почти упиралось в его живот.

      — Признай, тебе по душе подобные забавы.

      — Мне по душе ты.

      Лань Чжань погладил его по волосам, дотронулся большим пальцем до нижней губы, слегка надавил и на мгновение зажмурился, когда Вэй Ин позволил тому погрузиться в свой рот и начал мягко его сосать. С растрёпанными волосами и горящими глазами, распалённый и хрупкий Основатель Тёмного Пути выглядел совсем юным, но от этого не менее искушённым. Он задрал нижнюю сорочку Лань Чжаня, прильнул влажными губами к его крепкому прессу и отчётливо произнёс:

      — Гэгэ… Будь так добр, — зубами он принялся аккуратно развязывать широкий пояс, повязанный поверх светлых одежд. — Вернись в мои объятья и…

      — И? — сосредоточенно приподнял брови Лань Чжань, поймав ладонью его подбородок и вынудив смотреть ровно в глаза.

      — И люби меня, как тебе нравится…

      Какое-то время Лань Чжань медлил, захвачено наблюдая за осторожными действиями возлюбленного, довольно быстро освободившего своё и его тело от одежды. Ночной воздух холодил гладкую кожу цвета фарфора. Взгляд золотистых глаз из-под чернильных ресниц — неутолимый и жадный, прожигал насквозь. Вэй Ин предвкушал действия Лань Чжаня, ощущая почти ломку и зная наверняка, как нескромно горят сейчас его собственные глаза. Тело звенело напряжённой струной и жаждало разрядки.

      — Иди же ко мне! — позвал он, привлёк к себе нависшего над ним Нефрита и накрыл рукой его уверенно стоящий член.

      Лань Чжань порывисто перехватил его пальцы и слегка отвёл в сторону. Вместо этого он сам опустился на колени, уложил Вэй Ина обратно спиной на ханьфу и принялся с преумноженным рвением целовать его шею, плечи и грудь. Одна рука Лань Чжаня поддерживала Вэй Ина за талию, другая — мягко дразнила живот. В этот момент никто бы не посмел усомниться, что в этом мире все помыслы прославленного Хангуан-цзюня сводились лишь к одному человеку — распростёртому перед ним и жаждущему его любви.

      Добившись своего, Вэй Ин усмехнулся и бесстыдно толкнулся в Лань Чжаня бёдрами. Щёки горели. Желание разрасталось и становилось мучительным. Срывая поцелуи, упиваясь вкусом и структурой кожи, Вэй Ин обвёл ладонями плечи Нефрита и, переместив руки ему на спину, прошёлся по рельефу твёрдых мышц, исполосованных выступающими шрамами. От напоминания, каким тернистым был их путь друг к другу, заныло сердце.

      Ладонь Лань Чжаня тем временем спорхнула вниз и легла в основание члена Вэй Ина, вызывая у того отчаянный отклик в виде судорожной дрожи и приглушённого шипения. Кончики пальцев Лань Чжань нежно обвели и потёрли чувствительную головку.

      — М-м-м… — Вэй Ин стиснул веки, развёл ноги шире, вскидываясь всем существом навстречу откровенной ласке.

      Внутри всё жарко и больно сжималось.

      — Перевернись, — едва слышно проронил Лань Чжань, и Вэй Ин, теряя себя в упоении им, послушно перекатился на живот.

      Отошли на задворки сознания тревоги, связанные с Вужоу, и то, что они, по сути, пребывали на виду у всех возможных обитателей леса. В паху стягивало и ныло. Мозг не хотел воспринимать что-то вне сплетения льнувших друг к другу тел. Лань Чжань в собственнической манере обхватил волосы Вэй Ина, оборачивая их вокруг ладони, и чуть натянул, после чего начал целовать его плечи, не прекращая дразнить, покусывать, гладить, сжимать разгорячённую кожу. В какой-то момент он запустил руку в складки сброшенной ими одежды, и в воздухе разлился уже знакомый Вэй Ину аромат лимонника и магнолии. Эфирное масло легло прохладой на кожу в потаённом месте, вынуждая испытывать волну головокружительной истомы и неприлично подаваться бёдрами к Лань Чжаню, напрашиваясь на более тесный контакт.

      Пальцы Нефрита пару мгновений свободно скользили между его ног, пытая и поощряя щемящей нежностью, а затем уверенно направились внутрь, накаляя желание. Вэй Ин вспыхнул, как порох, ахнул от ударивших по нервам ощущений, схватил ртом воздух и помотал головой, упираясь руками в ткань под собой, будто был не в силах выдержать собственные переживания. Размеренные и тягучие сперва движения Лань Чжаня с каждой новой секундой приобретали всё больший напор и уверенность. Дискомфорт от властного проникновения скрашивали приятные импульсы порабощающей экзальтации.

      Горячий торс Лань Чжаня теснее прижался к спине Вэй Ина. Член, пульсирующий готовностью сменить пальцы, коснулся ягодиц. Стиснутые зубы не помешали стону сорваться с губ Вэй Ина, когда Лань Чжань приподнял его бёдра, и последовало заполняющее до упора вторжение. Инстинктивное сопротивление мышц породило привычную вспышку боли. Она каскадом хлынула от поясницы вдоль позвоночника, но её острота отступала всё дальше и дальше по мере того, как сильные, последовательные толчки набирали темп.

      Охватившее Вэй Ина возбуждение походило на разгневанное существо, с куражом и нетерпением вонзающееся когтями в безотказную плоть. Дыша быстро и поверхностно, он ощущал себя сгустком нестерпимого жара. Пламя в нём разрасталось и пробиралось жгучими, жалящими язычками прямо к костям. Во рту нещадно пересохло. Очередная пытка наслаждением и пережитые ранее оргазмы быстро толкали к заветному краю. Накал напряжения сметающей волной достиг естественного апогея.

      Упираясь лбом в изгиб собственной руки, Вэй Ин, захлёбываясь дыханием, начал содрогаться и, чувствуя в себе зеркальную реакцию Лань Чжаня, одновременно с ним излился. Сразу после Вэй Ин, теряя способность пошевелить даже пальцем, беспомощно обмяк. Лань Чжань бережно перевернул его и устроил на своей груди, осыпая пылающее лицо преисполненными немой благодарности поцелуями. Спустя мгновение он аккуратно собрал разметавшиеся волосы Вэй Ина и, не обнаружив поблизости его ленту, перехватил их своей.

      Вэй Ин усмехнулся на это разморенной улыбкой и прильнул к его губам. Удерживать глаза открытыми оказалось чрезвычайно трудно. Он словно таял. Оба были покрыты испариной, так что Лань Чжань поспешил набросить поверх их тел ханьфу. Вэй Ина совсем не волновала свежесть ночи. Он поудобнее устроился в кольце удерживающих его рук, перебросил ногу через бедро Нефрита и, не в силах больше бороться с усталостью, смежил веки. Лань Чжань оставался таким поразительно горячим, что никакой холод был нестрашен. С этой умиротворяющей мыслью Вэй Ин стремительно провалился в сон.