прости?

— на самом деле, падать в бездну было не страшно, даже весело. куда страшнее казалась мысль, что я застрял там навечно, — аякс смеется – ямочки на щеках, – но взгляд отчаянно-серьезный – затягивает петлю у горла и не дает сделать и глотка воздуха.

чжунли молчит.

чжунли может часами говорить о сортах чая, о том, как отличить качественный кор ляпис от фальшивки, о похоронных обычаях в лиюэ, об адептах и гуйчжун – неощутимой близости и родстве на века – и о многом-многом другом, сейчас совершенно неважном и бессмысленном.

о чувствах же – квинтэссенции существования – чжунли знал ровным счетом ничего.

— там будто все живет благодаря смерти, понимаешь, сяньшэн? — аякс – безжизненный взгляд синей пучины бездны – натягивает улыбку. это ощущается неестественным — вымученным — в подергивании лицевых мышц, — как только я попал туда, то сразу же наткнулся на гидро вестника. гидро! боги точно смеются надо мной.

и сам смеется.

и задыхается.

и смеется.

чжунли – дикость и ошеломление в широко распахнутых глазах – сильнее сжимает палочки в ладони – еще пара секунд и напряженные руки будут дрожать.

чжунли смотрит – немое присутствие – и неконтролируемый ворох мыслей и чувств: помочь

сказать слова поддержки

похлопать по плечу

обнять

спросить все ли хорошо

конечно же ничего не хорошо

он обречен

он беполезен

он

ч т о

что он должен сделать

где инструкция к жизни и общению со смертными

почему и как они свернули сюда

— и знаешь, — чайльд смотрит вверх – к небу, ике, селестии, богам, чертовой неотвратимости, из-за которых – по плану которых – он побывал там, — я думал, что был в бездне годами. а оказалось – всего пара дней. веселая шутка

печаль – кривой излом губ и нежилой взгляд в сторону – попытка сдержать себя в руках ради эфемерных и никому ненужных принципов.

боль – голос, срывающийся на последнем слоге и надрывная хрипотца.

искренность – сжатые до легкой красноты кулаки, мечущийся взгляд туда-сюда; необходимая поддержка и нетлеющая надежда.

чжунли видит это все – подмечает каждую деталь, каждую оговорку и сминающийся тон – и чувствует безумие.

мальчик, через что ты прошел?

что ты пережил?

кем ты стал?

но что важнее: кем ты был и кто ты есть?

— мне еще повезло встретить скирк. ну, мою наставницу. без нее я бы умер в первую же минуту, — аякс – аквамарин марева бездны, до сих пор алеющие шрамы на руках-плечах-груди-душе-везде. на его шею взвалено невидимое, но вполне ощутимое проклятье: чжунли кажется, что он чувствует то же, что и при виде монстров – изничтоженных жителей каэнрии: тягучую и аморфную вину, разочарование в себе, в архонтах прошлых, архонтках нынешних, в асмодей, селестии, ике и самой вселенной: как могли они – как мог он – поступить так и изломать миллионы судеб – и одна из них – тартальи.

никто этого не заслужил – в особенности этот мальчишка – магнит для проблем, импульсивность по венам и излишняя честность-доверие-преданность.

— отчасти я даже благодарен – научиться искусству боя у самой скирк дано не каждому, — он тускло смотрит вперед – на ладонь – кривой шрам поперек линии жизни, — а с другой стороны – я бы хотел просто жить. постоянная жажда войны и насилия – наследие бездны – не всегда идет в плюс.

в искривлении губ чжунли ощущает горечь; ощущает боль аякса за себя – за десятилетнего мальчишку, попавшего в ад, сражавшегося ради жизни.

это точно не то, чем должны заниматься дети в таком возрасте.

это не то, что должен был пережить чайльд.

— хорошо, — аякс встает со стула, снимая с него пиджак, – резкая неловкость за себя – за свои откровения.

топорность.

неправильность.

искажение реальности, — я приду завтра, сяньшэн – нас ждет народный выбор в шесть часов.

чжунли кивает.

и молчит.

и отводит взгляд в сторону – безмолвное и пустое прости.