Прячась под тенью большой шляпы, подбирая новые наряды, рисуя свои по-детски нелепые автопортреты, кропотливо создавая манекены по своему подобию, маленький Принц из Тьмы всё думал об одном.
«Мне просто интересно… что вообще значит быть Ральзэи».
Ответы всегда лежали на поверхности.
Быть Ральзэи — это надежда. Надежда всем понравиться. Готовность принимать любую форму и любое отношение к себе, терять себя, растворяясь в чужих желаниях, и обретать заново в тихом, но отчаянном стремлении стать для кого-то если не смыслом жизни, то хотя бы приятной мелочью, способной скрасить день.
Быть Ральзэи — это оглушающая тишина ночного королевства, такая, что мыслей не слышно, ведь все они тонут в тихом шорохе пастельных мелков, оставляющих слепяще-яркие следы на розовой бумаге. Это одиночество, ласково прикрываемое, словно тёплым пуховым одеялом, ожиданием появления героев, которые спасут мир и спасут тебя.
Быть Ральзэи — это пытаться жить по правилам тысячи строк, прошёптанных тебе в уши самой тьмой. Это боязнь сойти с тропы при неведении, куда же она ведёт.
Быть Ральзэи — это не знать даже самой малости: живёшь ты столетия или же часы.
Ральзэи хотел бы быть как марципан, масло и кондитерская посыпка, тающие в котле и образующие единую клейкую массу, которая по волшебству становится сформированным лакомством. Но личность теми же заклинаниями не построишь, — точно так же, как не приготовишь что-то по-настоящему, — а нужных чар Принц не знал.
Гораздо проще было, не осознавая даже этого, отказываться от своего «Я» вновь и вновь ради служения — существам из Света, общему делу, Пророчеству. Служения тем, кто заставляет его неловко краснеть одним своим присутствием, и тем, кто готов проявить хоть толику внимания.
Быть Ральзэи — это всегда идти позади и делать вид, что тебя нет, притворяясь тенью, пока у кого-то не возникнет какой-нибудь важный вопрос, который заставит тебя существовать на протяжении пары минут мало кому интересного монолога.
Быть Ральзэи — это витраж из ярких стёклышек, цветной карамели, неуверенности в собственном существовании и обжигающего желания коснуться руки того, кто сидит напротив тебя в лодке, посреди кислотных волн, и в ответ на твои откровения лишь продолжает сверлить тебя взглядом, зная, что
быть Ральзэи — это бесконечное принятие.