— ребят, давайте в конце концов откроем глаза на правду, — серьёзно произносит сокджин, обводя зал нечитаемым взглядом. — так как сегодня наш последний концерт, я бы хотел в кое-чём признаться. хотя, многие уже догадались, о чём сейчас пойдёт речь, — мимолётно улыбается он, и плавно подходит к чонгуку. — я уже очень долго встречаюсь с этим очаровашкой, — обнимая его за талию, смотря так влюблённо и нежно.

— не встречаешься, а обручён кольцами, хён, — смущённо поправил старшего гук, закинув руки на его невъебически широкие плечи, и зарылся носом в шею.

— точно-точно, малыш, — последнее слово, сокджин произнёс совсем тихо. шёпотом. а после прижался губами ко лбу чонгука, что довольно улыбнулся, словно кот.

сокджин кончиками пальцев проводит вверх по чонгуковой шее, и притягивает его ближе. одной рукой он по-прежнему обнимает чонгука, а второй поглаживает нежную кожу щеки, опаляя горячим дыханием. у гука мурашки по телу уже бегут, и ноги подкашивать начинают. «да соситесь вы уже!», — громко прозвучало из толпы, заставляя всех рассмеяться.

джин проводит влажную дорожку по щеке, и после целует чонгука. так трепетно и мягко, словно в последний раз. но самом деле, он ещё много, очень много раз, вновь коснётся этих губ своими. почувствует всю их сладость и привкус банана.

все с замиранием сердца смотрели на них. кто-то довольно верещал и рыдал одновременно, а кто-то недовольно фырчал. но сокджину с чонгуком было не до этого. ведь сейчас, в этом мире, существовали лишь они.