— Какая именно часть тебя чувствовала потребность покрыть меня засосами? — спросил Сарухико ровным, полным отвращения голосом, пытаясь поднять воротник, чтобы скрыть те, что были повыше.

— Мой рот, — ответил Мисаки, — кроме того, не тебе жаловаться, — раздраженно прорычал он в ответ; царапины и следы от укусов украшали его тело до самой шеи, и его более свободная одежда не могла скрыть их, — я ненавижу тебя.

Сарухико усмехнулся:

— Вчера вечером ты говорил совсем другое.

Самодовольство в его голосе должно было раздражать, однако только заставило Мисаки густо покраснеть.

— Заткнись!