Гладкая белая поверхность, немного упругая, но, в целом, мягкая. Отверстие вместо лица, сужающееся и расширяющееся при виде Юлара. Эта штука хочет на ручки? Да, наверное, так и есть. Рене, показывая эти экспериментальные образцы, что-то говорил о связи.

Юлар старался ловить каждое слово, но справился, по-видимому плохо. Это ничего. Рене потом объяснит ещё раз.

(«Однажды ему надоест объяснять. И что тогда?» — не думает Юлар).

Основную суть он уловил — эти штуки, которые Рене называет Эхо, являются маленькой частью огромного проекта, который однажды сделает всех-всех Хумо счастливыми. Это хорошо.

Наверное, это самая банальная вещь, которую можно сказать о всеобщем счастье, но… это хорошо.

Потому что это означает, что он, Юлар, тоже будет счастлив. И Рене больше не будет таким уставшим и обесцвеченным.

Несмотря на то, что держаться этот полоумный учёный всегда старается бодрячком, Юлар с трудом может вспомнить, когда вообще видел его в чуть более приличном виде.

Хотя это не показатель. Юлар в целом мало что помнит. Первое его воспоминание — то, как он очнулся на операционном столе под какой-то мелодичный напев.

Но задавать вопросы об этом слишком страшно. Как и выходить за пределы слепящих глаза лабораторий Рене.

«Я — всего лишь один из его экспериментов? Быть того не может. Нашли дурака».

«…»

«А почему не может? В конце концов, это самый логичный вывод».

«А-аргх, да ну его!»

Юлар смотрит на Эхо. Гладкая белая поверхность и пульсирующее пустотой отверстие.

— Знаешь, если я тоже появился здесь, не так уж мы и различаемся.

Эхо дрожит и ощутимо стремится выскользнуть из рук Юлара, так что тот в итоге сдаётся и выпускает синтетическую зверушку из рук.

— Ну ладно, ты чуть-чуть полезнее будешь, если верить Рене.

«И почему какая-то на коленке слепленная ерундовина и пост-вай-фай передавать будет, и пассажиров возить, а я только и могу, что…»

Придумать продолжение Юлару не удаётся.

Эхо, наклонив верхнюю часть бесформенного туловища, «смотрит» на него с любопытством и страхом.

Юлар чувствует этот страх едва ли не как запах. И пахнет он вкусно.

Гладкая белая поверхность, немного упругая, но, в целом, мягкая. Похоже на тесто. Или на сахарную глазурь, покрывающую пирожные, которые Рене приносил ему вечерами с напоминанием: «Смотри, чтобы зубки не разболелись».

Интересно, что внутри?

Наверное, шоколад, что растечётся, словно начинка горячего фондана… Пальчики оближешь!

Откусанный ноготь неприятно царапает горло.

Надо будет спросить у Рене, что получится, если эту ерундовину запечь.