Вальдемар сказал, что, если повезёт, через три дня они будут в Морфале. Айоллонве помнила Морфал — мрачный город среди таёжных болот. Но новость о том, что они наконец-то доберутся до большого мира, несказанно её обрадовала. Пусть и ждать этого предстояло, в лучшем случае, только через три дня, она уже предвкушала сон в большой гостеприимной таверне, сытную горячую еду, общение с людьми и иные блага, которые готовы предоставить уставшим странникам стены города.

В отличие от неё, не спавшей всю ночь, Вальдемар выглядел вполне бодрым. Утром Айоллонве осмотрела его рану, на которую у неё ушло вчера столько магических сил, и с радостью увидела, что заживление идёт хорошо и очень быстро. По Вальдемару нельзя было сказать, будто вчера он как-то пострадал в стычке с заклятыми врагами. Он выглядел полным сил.

Сегодня он шёл пешком, а Айоллонве ехала верхом на Эпатойвойнене, потому что, в отличие от мужчины, у неё сил не было совершенно. Угрюмо опустив голову, она смотрела на острые уши коня и на руку Вальдемара в старой перчатке из мягкой кожи. Ей вдруг стало интересно, кто этот мужчина. Чем занимается? Из какой семьи? Есть ли у него собственная семья? Она успела понять Вальдемара, и ей казалось, что он хороший человек, но она совершенно ничего о нём не знала. Впрочем, ведь и он ничего не знал о ней. 

Вдруг, не глядя на неё, он попросил:

— Прекрати сверлить мне затылок.

Айоллонве удивлённо вскинула брови. Хорошо, что он не видел выражения её лица. Она придала голосу скучающую интонацию и соврала:

— Я на тебя даже не смотрела.

Вальдемар слегка повернул голову, бросил на неё смеющийся взгляд и поддался:

— Угу. Точно.

Стало ужасно неловко оттого, что она думает о нём, и Айоллонве устало упала на гриву коня и начала смотреть в другую сторону. Слева от дороги проплывали серые горы и заснеженный лес. Небо было низким, затянутым дымкой плотных облаков, медленно падал мягкий снег. Спокойная безветренная погода будто ещё пребывала в нежной утренней дрёме и не собиралась показывать свою неудержимую, первозданную мощь.

Между деревьев мелькнуло что-то, и Айоллонве заинтересованно начала наблюдать за жителем северного леса. Она ожидала увидеть крупную птицу. Если ей повезёт, это окажется красивое безобидное животное: лиса или олень. Словно поддавшись безмятежному настроению природы, она не хотела волноваться раньше времени. Но вот в зарослях северного леса вновь показалась чья-то фигура, и Айоллонве отчётливо увидела человека или кого-то очень похожего на человека. Стало безумно страшно, она тут же выпрямилась в седле и вскрикнула.

— Вальдемар!

Всё произошло так быстро, что у них не осталось шансов что-либо предпринять. Человек, шагнувший из-за деревьев, замахнулся пращой, и под копыта коня полетел какой-то камень. Ударившись о землю, он взорвался облаком ядовитого зелёного дыма. Эпатойвойнен заржал, вздыбился, и Айоллонве, которой не за что было держаться, упала на землю, сильно ударившись спиной и затылком. Падая, она успела заметить, что человек с пращой был не один. Потом перед глазами померкло.

Здесь было неприятно. Холодно до мурашек и темно так, что очертания комнаты проступили только через несколько минут после того, как Айоллонве удалось открыть глаза. Во мраке она различила отблески железной решётки перед собой. Значит, это была темница.

Голова ужасно болела, Айоллонве не чувствовала собственного тела. Она попыталась пошевелиться, но в запястья впился острый холодный металл, и она мгновенно всё осознала. В жуткую правду не хотелось верить. Такого просто не могло с ней произойти. Её заковали в кандалы и подвесили к стене. Холодные руки перестали её слушаться. Согнутые ноги, волочащиеся по полу, сделались ватными. Но кожу на них жгло — вероятно, ободралась о камни, когда Айоллонве волокли сюда без сознания.

Она повернула голову, отчаянно вглядываясь во тьму вокруг себя, но видела только покрытые морозом и мхом каменные стены. Где же Вальдемар?

Кричать было страшно, да и голос охрип и ослаб. Она не знала, чего предстоит ожидать, если те люди, которые на них напали, поймут, что она очнулась, так что предпочла не выдавать себя. Однако всё равно очень тихо позвала Вальдемара. Никто не отозвался.

Она приложила последние усилия, чтобы заставить тело двигаться, и цепи вдруг громко загремели. Айоллонве замерла, прислушиваясь. Снаружи по-прежнему было тихо, и она стала осторожно шевелить пальцами, пытаясь хоть немного разогнать в них кровь. Казалось, они совсем одеревенели.

В тиши каменных помещений, где её держали, отчётливо был слышен каждый шорох. Поэтому Айоллонве сразу разобрала чьи-то шаги и негромкие голоса. Двое мужчин приближались в сторону её камеры.

— …а чего ждать? Спустить шкуру — и дело с концом!

— Крев потом с нас самих шкуру спустит. Не знаешь, что у неё с ним давние счёты?

— И сколько её ждать?

— Дней пять, думаю. Пока из Истмарка доберётся…

Мужчины быстро куда-то шли, беседуя, но по мере их приближения к её камере, их шаги становились медленнее. Айоллонве притворилась, что всё ещё без сознания. Эти двое как раз остановились напротив неё.

— А с этой что?

— Это тоже не нам решать. Пусть висит.

— Может, она это… того?

— Да не. Живая. Ну а сдохнет — невелика потеря. Крев она не нужна.

— По мне, вроде обычная девчонка.

— Все они кажутся обычными. А потом глазом не моргнёшь, как вырвут твоё сердце и сожрут его.

Мужчины повернулись и пошли дальше, тогда Айоллонве осторожно приоткрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Она и половины не поняла, но они говорили о чём-то жутком. А ещё из их обрывочного разговора она так и не поняла, что с Вальдемаром!

Айоллонве осталась висеть, прикованная к стене. Она перебирала в голове все знакомые ей заклинания, думая, что хоть какое-то из них окажется полезным в ситуации, в которую она попала. Но что тут могло помочь? Стихийная магия? Иллюзия? Она не была выдающейся чародейкой. На ум пришло только умение разрушать железо, но эти магические формулы затерялись где-то в прошлой Эре, и сейчас мало кто владел такими знаниями. Что уж тут говорить о ней.

Она попыталась вытащить руку из железной хватки кандалов. У Айоллонве были тонкие запястья. Ещё немного — и ей бы точно удалось выскользнуть, пускай до крови ободрав кожу. Но её заставил испуганно замереть вдруг пронёсшийся под сводами каменной темницы дикий звериный рык. Следом за этим страшным угрожающим звуком прогремел шум, что-то зазвенело, закричали люди. Айоллонве едва смогла узнать в этом всплеске отчаяния и ужаса голоса мужчин, проходивших мимо её камеры лишь несколько минут назад. Стоная от боли, они пытались сопротивляться настигшему их кошмару, но то, что пробудилось в этом ледяном мрачном месте, намного превосходило мужскую силу.

Всё стихло. У Айоллонве выступил пот на лбу. Она почти перестала дышать, боясь, что это нечто услышит её, прикованную цепями к стене, но всполошённое сердце билось так предательски громко, что стучащее эхо отражалось от стен.

Кто-то тяжело, но мягко шёл в эту сторону. Кто-то хрипло вдыхал и шумно выдыхал холодный воздух. Этот кто-то не был человеком.

Айоллонве вжалась в стену, не отводя взгляда от тускло светящегося просвета железной решётки. Но даже в этом непроглядном мраке она различила огромную лохматую тень. Зверь повернул к ней морду, и Айоллонве увидела, как мрачно сверкнули его маленькие жестокие глаза.

ЭТО БЫЛО ОНО.

Оно не приснилось ей в ту ночь. Зверь тоже узнал её. Он поднялся на сильные задние лапы, словно ему знакомо поведение людей, и схватился за металлические прутья. Волк так сделать не мог. У того существа, которое видела перед собой Айоллонве, были совершенно человеческие длинные цепкие пальцы на покрытых толстой чёрной шерстью больших руках. Но оно не было человеком!

Айоллонве даже не надеялась, что эта преграда хоть как-то его остановит. Решётка, казавшаяся такой крепкой и неприступной, на фоне огромного человекоподобного волка выглядела хрупкой игрушкой из соломы. Монстр сделал усилие и с шумом крошащегося камня вырвал из стены металлические штыри. Прутья, отброшенные им в сторону, оглушительно зазвенели, но Айоллонве слышала только стук крови в висках.

Волк снова опустился и медленно пошёл на неё. Он хромал на правую переднюю лапу, однако это не мешало ему двигаться плавно, уверенно и даже в какой-то степени прекрасно в своей первобытной дикости.

Айоллонве не могла закрыть глаза. Её снова сковало страхом надёжнее любых цепей, и она смотрела на чудовище в волчьем обличии не в силах отвести взгляда. Оно могло сломать ей все рёбра лёгким ударом лапы. Могло перегрызть шею, едва сжав широкие сильные челюсти с длинными острыми клыками. Могло раскрошить череп, наступив на голову своим весом. Но оно сжало тяжёлые толстые цепи, которыми Айоллонве была прикована к стене, и одним рывком разорвало их. Айоллонве упала, не найдя опоры в ногах, онемевших то ли от долгого времени без движения, то ли от страха.

Волк наклонил к ней окровавленную морду. Айоллонве не выдержала. Зажмурилась. Было так страшно, что в горле застрял тяжёлый ком, дышать стало нечем, и она содрогнулась в безмолвном плаче.

Волк коснулся её щеки влажным холодным носом и положил лохматую голову на её плечо. Его дыхание было тёплым и шумным. Он старался не вставать на переднюю правую лапу.

Айоллонве в ужасе распахнула глаза и отшатнулась. Зверь тоже отстранился, не спуская с неё спокойного человеческого взгляда льдистых глаз.

Даже в окружающей их темноте Айоллонве смогла различить на чёрной длинной шерсти следы синей краски.

Она протянула к зверю дрожащую руку и положила ладонь на перемазанную в крови вытянутую волчью морду.

И произнесла шёпотом, неслышным для человека, но различимым для животного:

— Вальдемар…

Выбираться из старого форта пришлось с боем. На поднятый им шум сбежались остальные, но Вальдемар не дал им шанса. Он оставил Айоллонве в её темнице и теперь, убивая охотников, мог не заботиться о том, как ужасно это выглядит со стороны. На всякий случай пришлось проверить каждое помещение крепости и близлежащие территории, чтобы удостовериться в безопасности.

К эльфийке он вернулся лишь утром, в облике человека.

Она так и сидела всю ночь на полу, глядя в одну точку перед собой пустым взглядом. Когда он появился перед ней, Айоллонве вздрогнула и попыталась отползти дальше, но она и без того жалась к стене. Вальдемар подошёл ближе, присел рядом, чтобы снять железные наручи — он нашёл ключ у одного из убитых им охотников. Айоллонве не говорила ни слова.

— Они ничего тебе не сделали? — решил спросить Вальдемар, чтобы не сойти с ума от этого молчания. Голос, как обычно, не сразу поддался ему.

Айоллонве помотала головой. Значит, всё-таки понимала его речь. Слава Богам. Он всерьёз опасался, что она не оправится от пережитого ужаса. Он потянул её вверх.

— Пойдём. Нечего здесь оставаться. Идём, Айоллонве.

Её приходилось вести, словно куклу, держа за плечи, направляя к выходу и не позволяя упасть. Её ноги заплетались, а пути перед собой она не видела. Иногда она задерживала взгляд на растерзанных трупах, погрязших в океане крови. В конце концов Вальдемар поднял её на руки. Ему было больно смотреть на неё.

Выйдя на улицу из внутренних помещений форта, Вальдемар направился в конюшню, оттуда доносилось тревожное лошадиное ржание. Кони чуяли его запах, чувствовали, что он несёт с собой смерть, и бесились, пытаясь убежать. Когда он приблизился, животные подняли такой шум, что даже притихшая Айоллонве заинтересованно приподняла голову. И только один молодой жеребец не поддался общей панике. Он гордо мотнул гривой, топнул копытом и презрительно фыркнул, показывая, что не боится. Эпатойвойнен. Вальдемар видел, что эльфийка обратила на это внимание.

Он посадил её в седло. Айоллонве ласково погладила чалого по макушке, будто иных друзей у неё не было, и только ему она могла доверять. Вальдемар отвязал поводья. На душе было тяжело.

— Айоллонве…

Она посмотрела на него сверху полными печали и непонимания глазами. Он попросил:

— Не бойся меня.

Эльфийка кивнула, но Вальдемар прекрасно её понимал. Не бояться его ещё ни у кого не получалось. Разве только у Эпатойвойнена.

Он вывел коня из крепости и стал осторожно спускаться вниз с холма, на котором она стояла. Это место было знакомо Вальдемару, отсюда — день пешком до Данстара. Город на Белом Берегу был им не по пути, однако в сложившихся условиях, возможно, стоило отвести Айоллонве именно туда. Он оставил выбор за ней.

— Послушай меня, — очень мягко начал он. — Недалеко отсюда Данстар, большой портовый город. Уже завтра к полудню доберёмся. Если ты хочешь, свернём к нему.

Айоллонве, хоть жила в Скайриме не слишком долго, представляла себе карту побережья Моря Призраков. Вальдемар не ожидал, что она ответит, но эльфийка упавшим голосом напомнила:

— Нам надо в Морфал.

— Я ведь не дурак совсем. — Вальдемар вздохнул. Самому было нелегко от этого разговора. — Всё понимаю. Ты только скажи — я отведу тебя в Данстар и исчезну.

На этот раз она промолчала, и Вальдемар не стал торопить её с ответом. До поворота на север им ещё идти и идти, так что времени подумать у неё было в достатке. Но ему казалось, что он предвидел её ответ.

Когда солнце начало клониться к закату и светить в лицо мягким розовым светом, они вышли на большую дорогу как раз рядом с деревянным путеводным указателем. Поскольку Айоллонве так и не озвучила своего решения, Вальдемар замешкался.

— Те люди, — проговорила Айоллонве, понимая, что он ждёт её слов, — считают, что я такая же. Они упомянули какую-то Крев, которая направляется сюда. — Говоря это, Айоллонве привычно гладила уши Эпатойвойнена. Может, его пример придавал ей храбрости. — Я не хочу, чтобы ты бросал меня им на растерзание.

Бояться Крев и её охотников им не стоило. Они шли с большим отрывом, и если не станут нигде задерживаться, то она их не достанет. Но Вальдемар не стал объяснять спутнице свои самоуверенные домыслы. Вместо этого он извинился.

— Прости. Об этом я не подумал. Я не хочу бросать тебя. Я лишь хочу не быть для тебя большим кошмаром, чем они.

Сила голоса постепенно возвращалась к ней, а оцепенение, накатившее после пережитого, спало. Айоллонве решила:

— Мы идём на запад.

И Вальдемар повернул в обход Данстара.

Впервые за этот день они сделали остановку. Вальдемар развёл костёр и готовил ужин, хотя аппетита у обоих не было. Айоллонве смотрела на него, греясь у огня и кутаясь в своё одеяло. Он не знал, что ей сказать. Тогда она спросила очевидное:

— Ты… оборотень?

— Так уж вышло.

— Ты должен был сказать мне.

Вальдемар оторвался от своего занятия и поднял на неё взгляд.

— А ты раньше видела оборотней? — Она покачала головой. — И сразу бы мне поверила?

Она не стала отвечать, понимая, к чему он клонит. Вместо этого спросила:

— Кто были эти люди?

— Охотники на вервольфов. В прошлом я и сам был одним из них. А потом… случилось то, что случилось.

Айоллонве догадалась:

— Тот шрам тебе оставила не волчица.

Вода в котелке закипела, и Вальдемар закинул в него овощи и сушёное мясо. Айоллонве ждала от него рассказа и объяснений, а он никогда не умел много о себе говорить, да и вроде бы уже смог всё ей объяснить. Он молчал, так что она достала из сумки сложенный лист бумаги, покрытый чернильными магическими рунами и тихо проговорила:

— Вот оно что. А я всё думала: что это за странный набор рун? Ты ищешь формулу исцеления?

Вальдемар грустно засмеялся.

— Нет, Айоллонве. Такой формулы нет. Я ищу то, что поможет мне усмирять эту звериную кровь.

Эти слова будто удивили её больше всего остального. Она робко призналась:

— Мне показалось, что ты можешь себя контролировать.

— Себя — могу, — спокойно подтвердил Вальдемар. — Научился. А вот превращения — нет. Поэтому я и не сплю с тобой под одним навесом. Никогда не знаю, в какой момент во мне пробудится волчья кровь.

— Вальдемар, а это… больно?

— К этому привыкаешь.

Когда ужин был готов, он протянул эльфийке миску и заботливо сказал:

— Тебе надо поесть. Уже два дня ничего в рот не брала.

Она послушалась, хотя не чувствовала голода после того, что ей довелось увидеть. Но, начав есть, увлеклась. От сытной горячей еды ей стало легче. К ней вернулись чувства, и вместе с этим накатила усталость. Она виновато призналась:

— Я не знаю, что теперь должна делать.

Вальдемар смог улыбнуться ей.

— Просто не выходи по ночам к костру.

— Да в общем-то, — с сомнением начала Айоллонве, — теперь я знаю, кто ты. Можешь тоже спать в шатре.

— Хватит с тебя кошмаров, Айоллонве. Лучше я останусь у костра.

Следующим утром Айоллонве проснулась совершенно другой женщиной. Словно то, что случилось в минувшие дни, сделало её настолько сильной и непреклонной, что теперь её ничто не сумело бы сломить. Она чувствовала себя спокойной, уверенной и умеющей держать ситуацию под контролем. Наверное, Вальдемар всегда себя так чувствует. Она же только теперь узнала это странное равнодушное состояние душевной зрелости.

Она застала предрассветные сумерки и, откинув жёсткий тканевый полог, увидела, что Вальдемар ещё спит, кутаясь в её одеяло. Прошедший ночью снег укрыл его белым пухом, мягкие тёмно-русые волосы казались седыми. Она не стала его тревожить, понимая, что ему редко удаётся как следует отдохнуть.

Глядя на него спящего, она вдруг преисполнилась чувством благодарности. Последние два дня, слившиеся для Айоллонве в один бесконечный кошмар, для него тоже были непростыми. И всё-таки он, скрепя сердце, не только разрешил все проблемы, но и нашёл в себе силы и слова, чтобы успокоить Айоллонве, объяснить ей всё и даже предоставить выбор: сбежать от чудовища, которым он являлся, или продолжить путь вместе. Будучи в подобной ситуации, Айоллонве не сумела бы с такой выдержкой сохранять рассудительность. Так что его терпением и ледяным расчётом оставалось лишь восхищаться. И то, как Вальдемар вёл себя, вдохновляло Айоллонве.

Он проснулся, когда она уже принесла из леса сухих веток и разожгла костёр. Непонимающе огляделся, зевнул и извинился, что так долго спит, хотя солнце только-только начало проглядывать холодными лучами из-за гор на востоке. Айоллонве настояла на том, чтобы осмотреть его рану. Это нужно было сделать ещё вчера, ведь она помнила, как он хромал, когда был в зверином обличии. Сначала Вальдемар упрямился, но в конечном итоге, сдавшись, сел ближе к огню и стал раздеваться. Айоллонве снова увидела его страшный шрам от укуса. Она боялась даже представить, через какой ужас довелось пройти этому мужчине.

А вот аккуратная рана от болта заживала быстро и хорошо. Поначалу Айоллонве благодарила за это свою магию, но теперь ей казалось, что дело было в сильной звериной крови, тёкшей по жилам Вальдемара. Пока она меняла повязку, он не спускался с неё глаз цвета северного синего неба, и под его внимательным заинтересованным взором становилось не по себе. Айоллонве не знала, о чём он думал в этот момент.

Собираясь сгладить неловкость, она рассказала:

— Те мужчины в крепости говорили, что у тебя с Крев старые счёты. Кто она такая?

Вальдемару не слишком хотелось рассказывать об этом, но больше он не собирался держать что-то в тайне.

— Крев предводительница этого охотничьего клана. Правда, мне она кажется ещё большим чудовища, чем оборотни, иначе получила бы она прозвище “Шкуродёр”? — Айоллонве едва заметно напряглась, услышав это жуткое слово, но приказала себе оставаться сильной и такой же спокойной, как Вальдемар. — Мы вместе выслеживали вервольфов. Но в одном мы различались: она с безумной жестокостью предпочитала их убивать, а я верил, что от ликантропии можно найти лекарство.

— И когда ты заразился, она открыла на тебя охоту? — предположила Айоллонве.

Однако Вальдемар покачал головой.

— Однажды она поймала одного оборотня, а я… освободил его. Потому что им оказался очень важный для меня человек. Только Крев всё равно убила его и, как у неё завелось, спустила шкуру. Это… это было… — Вальдемар не смог найти слов, занервничал и быстро объяснился: — Извини. До сих пор не могу об этом спокойно.

— И не надо. Я не хотела заставлять тебя вспоминать всё это. Прости.