Черт бы побрал Тобиаса с его идиотскими планами. За спиной слышится взрыв и Грейвз вздрагивает опять. “Сукин ты сын, когда ты стал таким смелым-то?” - думает с раздражением мужчина, возясь с замком. Его задержали на входе и теперь нужно торопиться, но, по закону подлости, чертов сейф не хотел поддаваться. Руки чесались уже просто схватить Судьбу и проделать собственных дырок в крепком металле, но тогда он привлечет внимание, которое с таким риском отвлекал Фейт. После очередного грома руки почти полезли за спину за родным стволом. Но тут же, будто чувствуя настрой стрелка, замок открывается и Малкольм сгребает все, что глаза видят в рюкзак. Артефакт, за которым они и пришли, прячет дальше. Рукам он дрожать не позволяет, но сердце стучит как бешеное. Рюкзак за спину, в руки ствол. И мгновенно он врывается в ту комнату, где раскидывал карты Твистед. Глаза тут же встречаются с шляпой мага.

      Выстрел. Голубая вспышка не успевает перенести Тобиаса.

      На секунду напарники пересекаются взглядом, и Фейт падает. Вся орава врагов отвлекается на вошедшего. Секунду Мал пытается собраться, а потом плюет. Грейвз отключается от реальности в своей злости. Он помнит только песнь Судьбы в руках и пролетающие мимо выстрелы, которые просто не успевают в него попасть. Выстрел, второй, шашка, перезарядка и по новой. Несмотря на крупную комплекцию, стрелок будто танцует в большом зале, сметая любого на своем пути и двигаясь к месту, куда упал его напарник. Оглядывается более-менее осознанно он уже, когда по полу валяются трупы. Скоро сюда прибудет подкрепление - они слишком нашумели. Тобиас лежит не двигается. Малкольм подскакивает к нему почти мгновенно и осматривает. Выстрел точно в грудь, но крови слишком мало. Так он еще и живой до сих пор. Значит, выстрел не дошел нормально. Нет времени осматривать лучше, главное Грейвз понял - до врача должен дотянуть. Судьба отправляется за спину, а мужчина берет на руки напарника.

      - Только посмей сдохнуть, мать твою, - рычит Мал и подходит к лошадям. Одну он отправляет в свободный бег в противоположную от них сторону, ко второй привязывает пушку и залезает, все еще держа на руках Тобиаса. Грудь мага вздымается медленно и слабо, но напарник еще дышит. Времени в обрез. Хлестанув поводьями, стрелок ведет лошадь к ближайшему врачу. Опасно, но у него нет выбора.

      Мучительные минуты пути казались вечностью. Малкольм напряженно вслушивается в каждый слабый вздох, в каждый тихий, но болезненный стон. Тобиас явно старался держаться в сознании, но глаз ни разу так и не открыл. Маленький домик в глуши показывается в поле зрения и мужчина добавляет ходу.

      Хлипкие двери открылись перед ними почти мгновенно. Увидев Грейвза, старик отступил и махнул рукой на проход в комнату. В ней стоял стол, обитый тканью, куда стрелок и уложил Тобиаса. Маг схватился за руку, но быстро отпустил.

      - Выйди и не мешай мне, - сказал серьезно врач и, глянув на того пронзительно, Мал послушался. Осталось только ждать.

      Когда-то давно по случайности они спасли этот домишко от сожжения. Честно, два мошенника подумали, что пришли по их души и быстро расправились с кучкой стражи, лишь после благодарности поняв, что немного сыграли в благотворительность. Ладно хоть теперь этот дом для них всегда открыт. Пользовались "услугой" крайне редко - все же старик поселился в заднице Рунтерры - но зато метко.

      Грейвз подвязал лошадь, взял с нее вещи и расположился в коридоре. Долго их тут терпеть не будут. У старика и так не сама складная репутация, чтобы еще и двух отпетых мошенников у себя селить, но Феликсу восстановиться дадут. По крайней мере, Грейвз все сделает для этого. Если конечно врач на старости лет решит противостоять такому здоровяку.

      Два часа тянутся долго и напряженно, после каждого шороха и болезненного стона Мал смотрит на дверь. Доктор выходит и вздыхает, смотря на испачканную гостиную, где мужчина напряженно ожидал вердикта по его партнеру.

      - Будет твой напарник жить. Его удача, что пуля попала в колоду карт, - бурчит старик и проходит мимо. - Ему понадобится время, чтобы хотя бы встать на ноги. Проснется минимум часа через три. Колун все там же, если ты хочешь, чтобы я потерпел вас, - ворчит тот и Грейвз кивает. Старикашке деньги были не нужны, а вот работой он заваливал будь здоров.

      - Удача всегда покровительствует этому болвану, - фырчит под нос Малкольм и вздыхает. Дрова, так дрова. Все равно себя надо занять чем-то, прежде чем Твистед проснется.

      Через какое-то время Грейвз ведет плечом и вздыхает. Нервы всегда негативно сказывались на его психике - потому он и дымил, как паровоз, - но в этот раз сигарет не было, и стрелок решил себя развлечь физическим трудом. В итоге дров он наколол на два года вперед, а сам смог хотя бы немного уйти от беспокойства. Отвлек его от важного занятия только сам хозяин дома, что подошел и кинул что-то вроде :“Друг твой очнулся. Комната на втором этаже, первая слева”. Руки болели, но и черт бы с ними. Зато сделал “доброе дело”. Стучаться никогда не было в его правилах, но дверь открыл он аккуратно. Тобиас сидел на кровати. Грудь перемотана несколькими слоями бинтов, волосы комком висели позади, ярко контрастируя со свежей перевязкой. Выглядит дерьмово. Будто с того света вернулся. Ах, да. Смотрит куда-то вперед и, кажется, все еще с трудом осознает себя.

      - Решил тут меня одного бросить, засранец? - недовольно бурчит Грейвз, подходя ближе.

      - Еще чего, - хмыкает Твистед, но глаз не поднимает. - Просто так от меня не избавишься.

      - Просто так? Да ты чуть кони не двинул у меня на руках! - кричит мужчина, но, увидев как Фейт жмурится, стрелок решил его пощадить. Пока что.

      - Ну не двинул же. Чего орешь? - фырчит недовольно маг, выводя лишь больше. Хочется его трахнуть. Обо что-нибудь. Головой.

      - Я не понимаю, какого черта ты таким смелым стал! Привык так сильно, что один скитаешься или суицидальные наклонности появились? - рычит мужчина, взяв стул и сев рядом. - Мы больше по твоим планам работать не будем с такими исходами.

      - А по чьим планам мы работать будем, Мал? По твоим? Войти и отпиздить всех - это не план! – продолжает недовольно говорить напарник, опираясь о стену плечом и прикрывая глаза. Сил мало, но все равно не гонит. Всегда таким был – если разбираться, то здесь и сейчас.

      - Это лучше чем “я отвлеку их, подставлюсь под выстрел, а ты забирай всю награду и спасай мою тощую задницу”. Ты же всегда трусом был, первым об отступлении трубить начинал! А сейчас решил в героя поиграть? - Мал откидывается на спинку и трет глаза. - Лучше бы и дальше трусом был. Почему ты не съебался-то, маг-волшебник? - Грейвз устало смотрит на компаньона.

      - Если бы я ушел, тебя бы заметили, - сказал тот и вздохнул. - Все же нормально прошло, чего ты начинаешь. Будто мы не ходим по острию ножа каждый ебанный день.

      - Я, - он акцентирует внимание на слове, - рискую. Ты достаешь карту и съебываешь. Всегда так было!

      - А в этот раз не так и радуйся! - огрызается устало Феликс, а после сжимает руку, лежащую на коленях, в кулак. - Однажды я уже бросил тебя, - говорит вдруг намного тише и намного серьезнее Твистед, поднимая глаза, - в этот раз не брошу. И больше никогда. Я же знаю, что ты всегда придешь за мной. Вот ты и пришел. А, значит, мне нечего было бояться.

      Малкольм замер. В карих глазах он не видел и грамма лжи. За многие годы мужчина научился с легкостью определять, когда компаньон врет, когда просто недоговаривает, а когда откровенно манипулирует. Но сейчас и намека на что-то такое не видно. Сейчас Тобиас не скрывает взгляд, не уводит его, глаза не прищуривает. Смотрит снизу вверх, ссутулившись и все еще с трудом дыша.

“А если бы я не пришел?” - хочется завопить в лицо раненому.

      Первая волна - злость - стухает так же быстро, как и появляется. Он на полном серьезе даже не рассматривал такой вариант. Полез под пули, танцевал со смертью и чуть не отдал ей свой последний поцелуй так же легко и играючи, как доставал из рукава все нужные карты для победы.

“Тебе хватило всего лишь небольшого отклонения от плана, всего на полминуты я задержался, а из тебя уже решето делают,” - растерянно хотелось встряхнуть за плечи этого пижона.

      Феликс далеко не дурак. Он умеет думать, какими бы эпитетами его не крыл иной раз Грейвз. Иногда эта способность покидает его, особенно, когда хорошее вино дурманит голову, но, разрабатывая план и приводя его в действие, маг всегда был сосредоточен и полностью собран. Знал, что делал и уходил со сцены в случае, если ему что-то угрожало. Обычно, но не сегодня.

“Прекрати вести себя, как я! Меня это привело в Тюрягу,” - появляется в голове совсем грубое, но и эти слова смолкают где-то внутри.

      Сам же говорил, что быть “твердолобым засранцем” это не для него. Помнит же, из-за чего сам Малкольм оказался за решеткой на долгие десять лет. И все равно опять прыгает в эту воду, идет топориком на дно, тонет и так беспечно надеется на спасение. А ведь стрелку ничего не мешало забрать все награбленное и сбежать в ровно противоположную сторону. Никогда и ничего - никаких обещаний они друг другу не давали и даже “не оставлять с носом” обещал Твистед, но не сам Грейвз. И все же он никогда так не делал.

      Не делал долгие годы их совместных дел, не сделал сегодня и не сделает уже никогда. Уйдет скорее в могилу, смотря угасающим взглядом на труп напарника.

      Рука стрелка касается щеки Тобиаса. Борода у него все еще грязная, рука пачкается, но это дает наконец-то хоть какое-то ощущение реальности. Щека у Фейта теплая, а взгляд теперь удивленный.

      Хочется столько всего сказать, выкрикнуть, вбить в пустую лощеную голову, что ему нельзя умирать. Не сегодня, не ради него. Вообще. Но вместо этого Малкольм жмурится и накрывает чужие губы. Сколько раз он ловил себя на рассматривании Тобиаса, сколько ускользал от его касаний, сколько одергивал себя от лишнего. Теперь это просто вылилось в… это. Простое касание, почти невинное. Сколько бы этот пижон не пытался, губы все равно сухие. Обветренные немного, но хотя бы не искусанные, как у самого Мала. За закрытыми веками стрелок не видит, как сильно расширились глаза Тобиаса от шока.

      - У тебя ведь сотрясение, да? - неловко и несколько истерично спрашивает маг, просто не в силах придумать иной причины для… этого.

      Грейвз открывает глаза и смотрит всего несколько секунд, прежде чем вновь приблизиться и украсть очередное касание губ. Но на этот раз серьезнее и дольше - Малкольм даже ставит руку на кровать, чтобы не боятся упасть на раненого, и полностью отдается процессу. Невинное прикосновение он уверенно переводит в что-то более серьезное. От касания языком языка внутри все сворачивается, но Мал не отступает. Прикрывает глаза и, ласково погладив рукой по щеке, ведет.

      Никогда раньше стрелок не думал о таком серьезно. У Феликса на лбу написано “фартовый сукин сын”. Ему удача не то что улыбается с самого детства, она держит его в ежовых рукавицах и не дает и волоску упасть с головы своего любимчика. Те места, где другие умирают долгой и мучительной смертью, Тобиас проходит со своей фирменной улыбкой. Там, где другой бы оступился, не дотянулся или просто опоздал - цыган со смешком преодолевает. Хотя чего церемониться - его удача еще и спутникам его благоволила. Особенно Грейвзу. Рядом с Феликсом против воли ощущаешь себя намного безопаснее. Конечно, на одной удаче Фейт далеко бы не ушел и даже до их возраста не дожил бы. Но и отрицать ее заслуги как минимум глупо.

      Никогда раньше стрелок не думал, что может действительно остаться один. Всю жизнь они бродят по острию ножа. Сегодня они грабят высокопоставленную шишку с сотней охранников на квадратный метр, а завтра заметают свой след для всей королевской конницы и всей королевской рати. Сколько раз они просыпались от стрельбы, сколько выходили из здания за секунду до его обрушения. И всегда они выживали, всегда рядом был Фейт, что лишь пожимал плечами и таинственно улыбался. Ведь все это не убило их. И, кажется, никто рядом с Тобиасом не уйдет в могилу раньше, чем ляжет его карта. Особенно если чаще слушать, что маг пытается сказать.

      Грейвз должен знать, что когда-то даже от картежника отвернется его удача. Бездыханный труп в шляпе и стеклянные карие глаза посещали его лишь в самых страшных кошмарах. От них Малкольм всегда избавлялся максимально быстро. Думать об этой картине, держать ее в голове казалось глупостью. Даже зная весь расклад, зная, что вечно флиртовать со смертью не получится, мужчина не давал себе задумываться о таком. Глупости, маг ведь всегда выйдет своей синей картой, скроется во вспышке и опять таинственно улыбнется у черного хода.

      Может потому “предательство” так сильно и ударило под дых. Ударило оно, видимо, не ему одному. И если Грейвз, посмотрев на напарника, услышав его голос и оглянувшись на людей Ганкпланка, смог его простить, дать их отношениям второй шанс, то вот как прощать самого себя Фейту мужчина не знал

      А он не простил. Идиот.

      Тобиас выходит из ступора и наконец-то начинает двигаться. Малкольм ожидает, что его оттолкнут и, как минимум, влепят звонкую пощечину за явно лишние действия и неправильные чувства от “просто криминального партнера”. Но вместо этого он наконец-то закрывает глаза и немного наклоняет голову для удобства, отвечает на касания языка, неловко сглатывает, но не отстраняется. Уже от этого Грейвз, кажется, забывает, как дышать. Он ответил! Ответил! По телу проходят мурашки и отдаются приятным покалыванием в пальцах. Если это сон, то просыпаться стрелок не хочет. К черту, больше двадцати лет смущения и неловкости от чувств к другу не могут сжирать его вечно.

      Руку на кровати накрывает ладонь. Малкольм немного приподнимает ладонь и разводит пальцы. Его понимают без слов, и Фейт сам сплетает их пальцы, жмется ближе, кладя руку на широкое плечо, чтобы не упасть. Грейвз чувствует себя странно и даже ведет не как обычно. Касается мягко и не спешно, пытается ублажить партнера. Обычно он просто берет свое. Но с этим магом все и всегда не как обычно. Он слишком невероятный.

      Отстраняются они не скоро. Открывают глаза, ловят взгляд друг друга. Секунда на осмысление и оба дергаются в противоположные стороны. Руки разъединяются, к щекам приливает краска. Они поцеловались. И начал это Грейвз. А Тобиас продолжил. Оба хороши. Неловкое молчание почти физически давит на плечи. И чем дальше, тем больше Малкольм понимает, что натворил. И, пока осознание не приходит к его напарнику, мужчина поднимается и выходит сначала из комнаты, а после и из дома. Ноги будто деревянные, идти трудно, но он не может вернуться, не может посмотреть на Феликса. Не сейчас.

      Сейчас он может только позорно сбежать от пронзительного взора карих глаз. Стрелок оглянул двор и пошел вперед. Он даже не смотрел особо куда, ему просто хотелось пройтись.

      Эту выходку точно не получится спустить на тормоза, как обычно они делали. Сколько раз их касания были слишком интимными, а личное пространство слишком сильно нарушалось, но всегда, смущаясь и боясь, они все переводили в шутку, улыбались широко и двигались дальше. Грейвз уже и не вспомнит все разы, когда его завораживала внешность его напарника: будь то усталая улыбка, презрительно скривленные губы или горящие азартом глаза. Тобиас умудрялся быть просто неотразимым каждый чертов раз. И каждый раз Малкольм отводил глаза, каждый раз одергивал себя и ставил каменную стену. Кто же знал, что один честный взгляд, одни только слова без привычной магу маски плута и обманщика могут всю эту стену раскрошить в пыль, стереть и заставить сделать такое.

      Мужчина остановился. Под его сапогами заскрипел песок, а перед глазами открылся вид на водную гладь. Речушка, таких тут сотни. Быстрая, резкая, свободная. В воспоминаниях проскальзывают те разы, когда такой природой любовались они вдвоем. Когда-то в их руках были бутылки, а когда-то они старались даже не дышать, отставая от хвоста. Он помнит разы, когда Тобиас на радостях обнимал “друга” за плечо и рассуждал о красоте их жизни, лирично сравнивал ее с быстрым течением воды, пробивающим все на своем пути. Вспоминаются и дни, когда они вдвоем жались в маленьких пещерках, стоя почти у обрыва, держа друг друга. Как бешено в такие разы билось сердце. От страха ли? Грейвз помнит плохо. Такое было слишком давно, во времена их еще первых дел, когда горе-воры не умели толком следы путать. Сейчас же скорее стража зайдет в их ловушку, чем действительно застанет врасплох. Зато меньше нужно на камнях спать. И слушать недовольное ворчание.

      Сердце сжалось. Теперь из-за своей глупости, несдержанности и невнимательности он может это потерять. Вернуться сейчас в дом и услышать резкое “не подходи ко мне”. Даже если Фейт ответил - не была ли это его очередная игра. “После такого взгляда?” - пытается утешить что-то в душе, но получается плохо. Страх, томимый годами недомолвок и недосказанностей гложил душу, хлеще самой дикой ноксианской ищейки. Может он опять припомнит бывших любовников Грейвза, может просто оттолкнет и забыть захочет? Хотя, наверное, самое больное, что может произойти - он промолчит. Просто забудет в своей трусливой манере. Нет, тогда Малкольм будет обязан сам начать тяжелый разговор и поставить вопрос ребром, чтобы хитрый лис не мог ничего ответить кроме “да” или “нет”. Второе представлялось охотнее и резало по живому. Спустя столько лет, пройдя через столько проблем и это “предательство”, они разойдутся из-за несдержанности стрелка?

      Мужчина пошел вдоль берега в сторону от поместья, где недавно они “развлекались”. “Я ведь говорил себе держать дистанцию,” - напоминает себе Грейвз, ступая и глядя под ноги. “Запрещал себе отвечать на объятья, но все равно подхватывал этого идиота, когда крупная рыбешка попадалась на крюк. Запрещал себе прижимать ближе, когда мы оказывались в опасности, но все равно хотел спрятать,” - вспоминает еще время до тюрьмы он. - “Запрещал себе любоваться им, но все равно в лунном свете никак не мог отвести глаз от его губ. Запрещал даже и думать, но, когда алкоголь захватывал мозг, все равно уходил в свою комнату и мечтал о тяжелых вздохах и возбужденных стонах,” - мысли заставляли тепло растечься где-то в районе груди и уйти приятными покалываниями в пальцы рук. Это в себе он тоже старался вырубить на корню, но, кажется, слишком давно и слишком быстро тяга к напарнику стала чертовски важной частью души Грейвза. “И к чему же приведет моя слабость теперь? К тому, что я никогда не увижу его?” - мужчина тихо прорычал под нос и дернулся, будто от огня.

      Робкие попытки лишь представить, что будет, если Тобиас сам, смущаясь, скажет о теплых чувствах, были затменены тучами страха. Он откажется. Он оттолкнет. И что тогда? Найдет ли в себе Малкольм силы принять и это решение? Хотелось начать петь себе бравады и с твердостью сказать “Да!”, но на пустом берегу не перед кем хвалиться. Он не знал. Сколько бы он не думал об этом, представить Грейвз такого не мог. Слишком больно. Особенно после сегодняшних слов.

      В голове всплыли карие глаза, смотрящие на него чисто и открыто, устало, но благодарно. Вспомнились слова. “Ты всегда придешь за мной,” - фантомно прошептал на ухо знакомый до боли голос и Грейвз зажмурился. А вдруг этим действием он предал Фейта в его глазах? Предал их дружбу, их с таким трудом восстановленные отношения? Унизил в его глазах до всех тех многочисленных мальчиков на одну ночь, чьи лица Малкольм даже не вспомнит сейчас?

      Нет-нет-нет, Тобиас был не такой. Совсем не такой. Ни в одной из плоскостей они не были даже близко к нему. Кто бы не был его любовник, они были просто способом забыться. Его вещью на вечер, которой он пользовался и о которой на утро забывал. Однажды Грейвз даже пытался представить на месте одного из них Феликса, но быстро отказался от этой идеи. Ведь это не он. И никогда ни один из них им не будет. Малкольм не давал себе закончить эти мысли раньше, но сейчас-то уже нечего терять. А чем он другой? “Всем,” - подсказывало подсознание и заставляло покраснеть. Даже сейчас, просто целуя его, стрелок чувствовал разницу всем телом. Вместе с трепетом и счастьем, его переполняла нежность. Точно, нежность. Глупое слово для маленьких девочек, что лучше всего описывает все происходящее - от боязни навредить до желания сделать хорошо в первую очередь ему. Мда уж, старый дурень. Раньше не признавал себе это слово, а теперь краснеет от мыслей о нем.

      Малкольм завидовал многочисленным партнерам и партнершам своего напарника. И боялся стать таким же в его глазах. Просто цифрой, которой он бахвалился. Очередным “толстосумым” или “ветренным идиотом” в его маленькой статистике. Очередным кошельком, который он украл утром, не оставив от себя ни единой весточки. И все же, глупые мысли часто терзали его. И были они всех размеров и плоскостей. Начиная от “споить и трахнуть” - которая, естественно, быстро уходила; Мал слишком хотел принести именно настоящее удовольствие, хотел чтобы Фейт запомнил все, - заканчивая мыслями о смене образа. Но все оно меркло, когда Грейвз видел закатанные глаза и веселое “Малкольм, ты невыносим”. Лучше он останется просто “невыносимым”, но зато будет собой. Будет “Малкольмом”, а не очередным “котеночком” в его голове. Ведь мужчина знает, что только ему Тобиас помогал расчесать бороду и волосы, только для него тянулся мастерски подравнять “это безобразие” - да и пустил бы к своему горлу с острой бритвой стрелок только Феликса - и только для него приносил бренди, “любезно одолженный” на последнем дельце.

      “Но ведь есть и другой путь,” - думает растерянно стрелок и вспоминает Стражей. Чертову конторку, которую, кажется, несносный маг будет напоминать еще очень и очень долго. Но в которой он увидел что-то слишком близкое к его самым дерзким мечтам. Невероятный дуэт-парочку двух Стражей - Сенны и Люциана. Конечно, он говорил не про спасение мира. В рот он ебал это, честно говоря. Он видел в них именно что-то близкое им двоим. Вдвоем они ходят по острию, постоянно подвергают себя опасности, но каждый раз идут смело, прикрывая спину возлюбленному. Некоторые вещи, которые Грейвз наблюдал у пары, казались ему до смерти знакомыми. Они с Тоби так делали. Вот только парой не были. Потому что, в отличии от двух героев, были трусами. Или, может, потому что Грейвз себе выдумал смущение мага, и чувства терзали лишь его душу.

      Но если два героя смогли сохранить свои отношения столь долго, то чем они-то хуже? Как показала практика, дай ему в руки такую же крутую пушку и их не отличить! А значит, быть может, и в его истории будет счастливый конец. Но это решить сможет лишь однозначное слово Тобиаса. Лишь маг может сказать четко окончание этой главы. “Я должен с ним поговорить,” - загорается изнутри небывалой уверенностью Малкольм и оглядывается. Темно. Неужели уже наступила ночь? Сколько же он брел? Их гениальный план был днем - когда хозяева из дома уехали, оставив минимум охраны. Вышел он к воде, когда солнце еще отражалось от речки. Значит не меньше нескольких часов. “Но я должен поговорить с ним сейчас!” - думает не менее уверенно Грейвз и достает карту из внутреннего кармана. Та поблескивала голубым. “Сконцентрируйся на мне и взмахни ей. И ты будешь тут. И только посмей откиснуть, не использовав ее. В аду найду, и там буду мучить вечность!” - вспоминает он строгий голос и, вздыхая, выполняет указ.

      Вспышка. Его начало мутить, будто резко подбросило, но стоило Малкольму открыть глаза, и он был уже в доме возле двери в комнату. Карта из рук пропала. Немного кружилась голова. “Неужели он каждый раз вот так? Мерзость,” - думает мужчина, но машет головой. Не до этого. Дверь в комнату, где лежал Тобиас, была перед глазами. Руки легко подрагивали. Настало время поставить все точки и наконец-то сказать все, что он так долго скрывал. Хотя бы сейчас. Мал сжимает руки в кулаки и открывает дверь. Именно в этот момент, Фейт с тихий кряхтением поднимался с постели, опять не смотря в сторону стрелка. Стыдится? Боится? Злится? Чертов пижон, опять все сокрыть пытается.

      - Старикашка сказал, что ты пошел куда-то. Не думал я, что ты такой любитель погулять, - хмыкает маг и вздыхает. Вся уверенность в миг уходит. Сказать-то он хочет, вот только как? Как вложить в несколько предложений все то, что крутилось в голове столько лет? Грейвз так и остается в дверях. Может просто подойти и поцеловать снова? Хочется, конечно, но ведь он может подумать, что все это лишь игра, лишь очередным любовником хотят видеть Феликса. Но это не так. Совсем нет. К нему хочется обратиться только как “любимый”. - Мне тоже, - вдруг говорит Тобиас и поднимает наконец-то глаза. Даже в полумраке комнаты Грейвз видит смущенный румянец.

      - Что? А как ты… - стрелок все-таки находит силы подступить. Дверь за ним хлопает.

      - У тебя все на лице написано, Мал. К тому же, я слишком долго знаю тебя. И нас. После такого друзьями уже не остаются, - резко отрезает Твистед и заставляет сжаться. Взгляд карих глаз он поднимает на Грейвза. - И я не хочу быть больше другом, напарником и собутыльником, понимаешь? Мне надоело. За столько лет эти глупости просто выматывают. Я не могу больше закрывать глаза на все… Все это. Тем более после такого.

      - Да, я… Я понимаю, - говорит сухо Грейвз и отступает на шаг. Вот и все. Его просто попросят оставить мага одного? Ну, хотя бы он не стал орать на него, правда? Они просто мирно разойдутся, как в море корабли. - Ты хочешь, чтобы я ушел, - говорит мужчина растерянно, но стараясь не подавать вида, что изнутри у него что-то надломилось.

      - Что? Ты совсем идиот? Я хочу, чтобы ты подошел! Уйду я тебе после того финта! - возмутился Тобиас, а после смутился и отвел глаза. - Пожалуйста, - уже в разы тише добавил он.

- Но ты же не хочешь быть моим другом даже, - в конец запутался Грейвз, но все же сел на стул, что так и не убрали от кровати.

      - Конечно не хочу, идиот, - фырчит Феликс и тянет этого барана к себе за грудки. - Я хочу быть большим, чем другом, Мал. Намного большим, - шепчет в губы Тобиас и притягивает к себе окончательно, целуя сам, тут же проникая языком в чужой рот и только после смягчаясь. Хватка стала слабее, а после руки и вовсе обняли за шею стрелка.

      Грейвз отмер только когда его требовательно укусили. Руки он несмело положил на чужие бока и прикрыл глаза, прижимаясь сам, наконец-то отвечая. Поцелуй получился немного смазанным и скованным, таким глупым, но от чего-то очень приятным. Грейвз окончательно растаял, когда длинные пальцы зарылись ему в волосы, все еще прижимая. Неужели это правда?

      Поцелуй разрывает первым маг. Ему до сих пор трудно дышать, и раны не дают долго тонуть в чувствах. Даже если очень хочется. Зато успевает оставить совсем быстрый поцелуй в щеку. Смущенная улыбка окрасила родное лицо.

      - Только учти, Малкольм, никаких “на один вечер” или “просто развлечься”. Я не собираюсь тебя делить больше ни с кем, хочешь ты этого или нет, - говорит маг, серьезно глядя в глаза. - Я не хочу сам быть “одним из сотен”.

      - Ты не такой, - на выдохе говорит Грейвз и очень аккуратно прижимается головой к груди. От мага все еще пахло чем-то едким, какими-то лекарственными травами. - И я готов отдаться тебе на единоличное пользование. С расчетом, что оно взаимно, разумеется, - стрелок мягко улыбается, слыша биение сердца.

      - О, не переживай, такого как ты одного в жизни хватит заглаза, - мурлыкнул Феликс, вздыхая, а после начиная перебирать рукой волосы. - Да и найди смельчака, что попробует увести меня у такого здоровяка, - хмыкает он.

      - Встретятся тогда с моей Судьбой, - довольно мычит Грейвз и ложится на кровать, укладывая голову на колени картежника и прижимаясь к нему.

      - Как всегда, чуть что, и ты тычешь во всех пушкой, - соглашается Фейт, а после тихо смеется. - Партнер.

      - Теперь не только криминальный, - вторит ему Малкольм, чувствуя как пальцы мага вновь зарываются в его волосы. Прикрывает глаза.- Я же завтра не проснусь один в кровати? - уточняет тот и выглядывает наверх. Нежный взгляд смущает, но теперь от него можно не прятаться.

      - Нет, милый, проснешься. Потому что спать с тобой мне пока опасно. Во всех отношениях, - говорит Твистед. - Но можешь тут же прийти и поцеловать меня. Раз так боишься, что это просто сон.

      - Черт тебя дери, Тобиас, хватит меня так пугать! - фыркнул Грейвз и вновь завозился. Маг цокнул - не сидится же ему на одном месте. Полностью уложившись на спину, мужчина кладет голову опять на колени, но на этот раз смотря наверх. - Это глупо.

      - Что именно? - вздыхает Фейт и в очередной раз тянет к нему руки. Теперь он начал тискать бороду и щеки. Никто из них не против.

      - Я не знаю как вести себя с тобой, - делится Грейвз и подставляется под касания. - Во врагов стрелять, за друзьями присматривать, парней - валить и трахать. А ты не попадаешь никуда в одно время и во все три в другое.

      - Что поделать, если я уникален, - горделиво кидает Тобиас. В своем репертуаре, впрочем. - Стой, подожди, ты до сих пор хочешь в меня выстрелить?

      - Иногда даже больше, чем нужно, - Малкольм, сложив руку на манер пистолета, подставляет два пальца к его груди: - Паф, вы поражены. Иначе бы не тянулся своими пальчиками ко мне.

      - Пх, ладно, признаю, ты всегда был крайне романтичен, - посмеивается маг и краснеет. Просто глупая шутка или Грейвз действительно пытался осознанно к нему подкатывать? Неужели Фейт этого не замечал? Или это настолько стало частью их жизни? - Но возвращаясь к твоей “глупости” - разве печально известному Малкольму Грейвзу когда-то нужны были правила? - Тобиас вскидывает бровь и проводит пальцами по напряженному лбу. - Делай что хочешь. Пока не наткнешься на мое недовольство, разумеется.

      - И когда я на него могу натолкнуться? Хотя, нет, не отвечай. Сам узнаю, - мужчина складывает руки на груди и прикрывает глаза. Усталость вдруг накрывает с головой: долгая подготовка, тяжелая миссия и все эти нервные срывы сказались, и теперь, когда и тело, и разум в относительном спокойствии, все начало напоминать о своих пределах.

      - Постарайся лучше просто не натыкаться, хорошо? - отзывается Фейт. Вопрос остается без ответа и между ними повисает тишина.

      Наконец-то спокойная и просто уютная тишина. Без лишних вопросов, без постоянных одергиваний себя и без почти физической неловкости. Тишина, ради которой они и шли вместе в огонь и в воду. Твистед хмыкнул от мысленного сравнения и оперся головой о доски стены. Наблюдать за таким Малкольмом было каждый раз приятно. Внешне всегда злой и сердитый стрелок скрывал за своими хмурыми бровями и большим стволом сотни эмоций, которые если и открывал, то только своему напарнику. Тобиас это ценил и позволял заглянуть за маску самовлюбленного плута. И потому сейчас на смущенный взгляд маг отвечал нежной улыбкой. Последняя стена между ними рухнула, и даже такие чувства скрывать больше нет необходимости. Это дарило ощущение странной свободы. Оба ценили ее во всех аспектах.

      Через какое-то время Феликс услышал тихое посапывание. Никогда и никого не слушает. Даже в такой мелочи.

      - Малкольм, не засыпай тут, - трясет раненный за плечо своего спасителя. - Иди в кровать. Завтра я буду на этом же месте, обещаю.

      - Я и не сплю, - бурчит мужчина и вздыхает тяжело. - Эх, гонишь ты меня, да?

      - Гоню. Мне тоже нужно отдыхать, чтобы раны быстрее затянулись, и мы могли свалить из этой дыры, - Тобиас спокойно наблюдает, как огромный стрелок поднимается с его колен и притягивает его к себе, быстро касаясь губами щеки. - Все, иди.

      Грейвз с трудом поднимается и, последний раз коснувшись чужой руки, выходит. Мужчина и не надеялся уснуть быстро. В голове все еще было куча вопросов и мыслей, но, как только голова коснулась кровати в соседней комнате, глаза тут же сомкнулись, а сон утянул его в свои лапы вновь. Подумать еще всегда успеет. В конце концов, на главный вопрос он уже ответ получил.

      Утро встречает его удивительной тишиной в голове. Никакого плана, никаких срочных дел. Одежда валяется рядом на стуле. Все-таки разделся перед сном вчера? “Все-таки приучил меня Тобиас,” - всплывает в голове мысль и мужчина замирает, так и не застегнув штаны.

      Тобиас

      Надо зайти к нему и, если действительно все было не сном, забрать свой обещанный поцелуй. Потому что разбрасываться такими обещаниями с ним черевато и нужно бы к этому приучать несносного мага. Если, конечно, не брать в расчет, что нарывается тот специально. С него не убудет. Быстро собравшись, мужчина наконец-то выходит.

      Чтобы открыть дверь в соседнюю комнату, нужно несколько лишних секунд. Не так себя должен вести “печально известный беззаконник”, но сделать с собой ничего он не мог. Дверь распахивается спокойно, но в кровати никого. И в комнате. О том, что тут был Фейт, напоминает только его помятая шляпа на столе рядом. В груди закипают эмоции моментально. Злость, страх и что-то бессильное. “Не мог этот пижон далеко без своей шляпы уйти,” - останавливает что-то внутри от погрома.

      Грейз спускается вниз и прислушивается. В ближайшей комнате кто-то шумит склянками. Скорее всего хозяин, но, быть может, старикашка знает, куда делся его блудный маг? Заглянув в комнату, стрелок застает самого Фейта. Сверяясь с книжкой, он что-то увлеченно смешивал. Легкие штаны, рубашка даже не застегнута, а волосы все в таком же беспорядке. Даже не похоже на его пижона. Да и вообще, давно это Твистед в целители податься решил?

      - Как у тебя раны? - подает голос стрелок, обозначая свое присутствие, и подходит к комнате.

      - Жить буду. Даже стою нормально, но для того, чтобы хотя бы отправиться в путь нужно пару дней, - не отрываясь рапортует маг и добавляет что-то в миску. В комнате стоит острый запах трав. - Решил помочь. Ну, как решил. “Решил”, ты понимаешь. У него есть очень интересные рецепты, может нам даже потом поможет, - отвечает на следующие вопросы Фейт и недовольно вздыхает. Только услышав тяжелые шаги, маг думал, что уже через пару минут почувствует на боках крепкие ладони.

      - Я думал ты еще не поднимешься пару дней. Выглядел совсем паршиво, да и такой выстрел, - медленно сказал стрелок, облокотившись плечом о косяк

      - Пуля попала в колоду, - спокойно отвечает Тобиас. Будто не про выстрел в грудь говорит, а про очередную партию в карты. - Ту самую. Помнишь, которую я купил после одного из наших первых дел.

      - Конечно помню. Ты все деньги наши тогда на нее спустил! - вспоминает Малкольм и посмеивается. Все внутри чесалось все же подойти, но что-то останавливало, заставляло стоять и просто наблюдать

      - И, как видишь, не зря. Правда придется новую искать. Ту уже не спасти, - Фейт кладет ступку на стол и разворачивается, смотря недовольно. - Долго там стоять будешь? Мне вообще-то прохладно в одной рубашке.

      - Мог бы и еще что-то накинуть. В этих местах никогда тепло утром не бывает, сам знаешь, - фырчит Грейвз, но, оттолкнувшись плечом, отстраняется от косяка. - Тебе что принести.

      - Себя принеси. Малкольм, ты совсем идиот? - Феликс складывает руки на груди и опирается бедром о столешницу. - Или кому-то специальное приглашение нужно?

      - Да черт тебя поймешь, - бурчит стрелок, но все же оказывается рядом в мгновение ока. - Кто же знает, как ты отреагируешь на то, что я тебя “опять отвлекаю своим идиотизмом”.

      - А ты не отвлекай, - закатывает глаза Тобиас, но все равно улыбается, когда его наконец-то обнимают. Развернувшись, маг возвращается к работе. - Я всегда думал, что тебе одного намека будет достаточно. Тоже мне, беззаконник. А смущаешься, как мальчишка домашний, - добавляет Фейт, краснея от теплых губ на шее.

      - Ты вообще обещал, что будешь меня в комнате ждать, - пытается отмахнуться Малкольм. Слова остаются теплым шепотом на коже, и Феликс вздрагивает всем телом. Какого черта этот здоровяк такой горячий?

      - Меня как-то не спрашивали когда работать. Пожаловался мне на плохое зрение и поставил ему микстурки готовить. Зато теперь у меня есть на примете пара мазей, которыми я буду тебя с того света вытаскивать.

      - Ты, собирающий травки по лесу? Ага, так и поверил, - посмеивается Грейвз и получает тычок локтем.

      - Тебе напомнить, как мы месяц в лесу жили, потому что нас во всех окрестных городах ждали с готовой камерой? - вскидывает бровь Твистед, но сам едва сдерживает смех.

      - Тебе напомнить, как ты уже на пятый день начал ныть, что у тебя болит спина? И кто тебе натаскал листвы, чтобы твое королевское величество себе тощую задницу не застудил?

      - И кто на такой же подстилке спать отказался и заболел, - все же смеется маг, вспоминая как Грейвз корячился, пытаясь сделать вид, что не болеет. - Я тебя тогда тоже не честным словом лечил, кстати. Так что нечего хихикать, тебя это еще не раз вытащит.

      - Я думал мы сдохнем от голода. Кто же знал, что ты умеешь рыбачить с копьем, - вспоминает стрелок и жмется колючей щекой к острому плечу. И даже ни одного возмущения? Возможно, стоило признаться раньше…

      - Да уж, Мал, кто бы мог подумать, что выходец из “речного народа” умеет рыбачить. Удивительно, правда, - иронизирует Фейт.

      - Но плавать-то ты не умеешь, - очередной тычок не останавливает смешков. С обеих сторон.

      - У меня был целый один удачный заплыв в жизни. Это ровно на один больше, чем я рассчитывал, - кидает возможно слишком беззаботно Тобиас, но уж слишком заразительно оказалось хорошее настроение. - А еще я помню твое лицо, когда я принес кролика.

      - Я до сих пор с трудом верю, что ты научился охотиться, Тоби.

      - Я как-то картами попадаю. И каждый раз четко в цель, - закатывает он глаза и перелистывает страницу, отставляя одну склянку и беря другую.

      - Да кто тебя знает с твоими фокусами, - хмыкает Грейвз, снова целуя. Феликс был слишком притягательным даже с этим чертовым запахом ебучих травок. - Да и охота это не только меткость.

      - А я не только картежник, Мал, и ты это прекрасно знаешь, - говорит несколько недовольно Фейт, но быстро чужие губы избавляют от негативных эмоций. Знает же, что его партнер просто идиот. “Мой идиот,” - нежно добавляет в голове Феликс.

      - Так все-таки па’ра, - слышат оба скрипящий голос за спиной. - А я-то думал, вы или глупые совсем, или слепые как кроты, - Грейвз вздыхает, но отпускать не торопится. К черту, пусть теперь каждый знает, кому этот маг принадлежит. И кому принадлежит сам Малкольм. - Но ты все равно отцепляйся давай. Он мне еще нужен. Давно в этих краях не было действительно смышленого помощника, не отвлекай его. Иди лучше добудь вам завтрак. Кормить два здоровых рта у меня нечем, - бурчит старик и протягивает ружье Малкольму.

      - Вот же. Хорошо, - стрелок неохотно убирает руки и принимает оружие. - Кого нести?

      - Кого покрупнее. Притащишь мне что-нибудь на засушку - отдам пару микстур в дорогу. Все-все, давайте мальчики. За работу.