Ещё один мир, в котором ты забыл меня

Когда пришёл восьмой день, это произошло вновь.

Сынмин включает настольный ночник, чтобы хоть как-то осветить комнату. Открывает тетрадь по английскому, которой не пользуется по назначению уже долгое время, и берёт ручку с края стола. На часах — полтретьего ночи, в глазах немного рябит, а голова неприятно гудит. По-хорошему бы сейчас лечь спать, но ему нужно сделать запись в дневнике.

22 июля 2021, 3:32.

Это произошло вновь. Я снова умер на восьмой день пребывания в другом мире и попал в следующий. Этот мир мало чем отличался от предыдущих. Преобразились характеры некоторых людей из университета, поменялось расположение нескольких зданий в городе. Хёнджин не помнит меня.

Сегодня у Сынмина был юбилей. Двадцать раз — столько он умер за последние полгода. И хоть он смутно помнит каждую свою смерть, сегодня, кажется, кто-то случайно столкнул его на рельсы в метро; такое случилось с ним впервые. Уже не было страшно, Сынмин знал — он откроет глаза и непременно окажется в своей комнате. А потом у него будет ещё восемь дней, чтобы найти Хёнджина. Затем — очередная смерть.

Желание звёзд изменить нельзя. Желание Сынмина — всегда оставаться рядом с Хёнджином.

Поначалу Сынмин боялся, теперь — понял. Он умирает в каждом мире, потому что ни в одном из них не может быть вместе с Хёнджином. Звёзды продолжают исполнять его желание, убивая Сынмина каждые восемь дней.

Он встречает Хёнджина утром того же дня в университете и замирает. Хван улыбался так ярко, искренне, закинув руку на плечо какого-то парня, которого Сынмин не видел раньше. Они о чём-то говорят на входе в университет, смеются, шутливо толкаются; Сынмин подставляет себя на место незнакомца, вспоминая школьные дни, которые они проводили вместе с Хёнджином. Тоскливо, но он не плачет — выплакал всё после окончания старшей школы, когда Хёнджин сообщил ему, что уезжает учиться заграницу. И он уехал. В этом мире Хёнджин остался здесь, но на месте Сынмина теперь другой человек.

Неприятно, ревниво, грустно. Сынмин понимал, что это временно. Он уйдёт отсюда через восемь дней.

Он наблюдает. Всю неделю наблюдает за происходящим вокруг, записывая в тетрадь по английскому отличия этого мира от остальных. Он даже не говорит с Хёнджином; его не узнали. Понял это, когда они пересеклись взглядом в университетской столовой. Хан Джисон что-то спросил у Хёнджина — тот пожал плечами в ответ.

Наверное, однажды это сведёт Сынмина с ума. Если ещё, конечно, не свело. Приближался восьмой день, и он знал, что скоро погибнет. Обычно это несчастный случай, при котором Сынмин неожиданно умирает. Ему не бывает больно во время смерти. Восьмой день приближается. Сынмин к Хёнджину — нет.

— Хван Хёнджин, — Сынмин вылавливает его на восьмой день в школьном коридоре. Сердце стучит так сильно, будто готово пробить грудную клетку; он всё ещё чувствует. Все те эмоции, все те чувства, что испытывает к Хёнджину уже несколько лет. Ким цепляется пальцами за рукав его рубашки, останавливая, — стой.

Хёнджин смотрит удивлённо, непонимающе. Приподнимает брови, оглядывается на Джисона, который стоит рядом — его друг выглядит так же удивлённо.

— Мы знакомы?

Сердце Сынмина пропускает удар. Это больнее, чем он думал. Он пропускает его вопрос, переводя взгляд на Джисона.

— Хан Джисон, верно? Я бы хотел поговорить с Хёнджином наедине.

Его голос дрожит. Сынмин на грани слёз, но он старается не выдать себя. Опускает взгляд в пол, переводит дыхание; Джисон говорит «конечно», оставляя их.

— Ты в порядке? — Мягко интересуется Хёнджин. Ким кивает в ответ. Нет, он совсем не в порядке.

— Всё хорошо. — Наглая ложь. — Меня зовут Ким Сынмин, я учусь в другой группе. Мы можем подняться на крышу?

Звучит немного странно, но Сынмин не хочет, чтобы посторонние наблюдали за ними. Он знал — в это время на крыше не было никого. А Хёнджин не откажет ему. Никогда не отказывал.

— Да, конечно.

Июль выдался не таким тёплым. Припекало солнце, но прохладный ветер спасал ситуацию. Почти всю неделю лили дожди, и сейчас была восхитительная погода; жаль, что Сынмину придётся умереть сегодня. Он бы с удовольствием пригласил Хёнджина прогуляться по центру города и угостил его напитками. Они поднимаются на крышу. Заканчивался большой перерыв, и все студенты уже ушли отсюда, направляясь в свои аудитории. Сынмин подходит к изгороди, выглядывая в университетский двор.

— Так о чём ты хотел…

— Я тебя люблю. — Сынмин его перебивает. Хёнджин останавливается позади, изумлённо смотря на Кима. Да, это, наверное, очень неожиданно. Хёнджин знает его несколько минут, в то время, как Сынмин знает его всю сознательную жизнь. Ему не нужно поворачиваться, чтобы увидеть покрасневшее лицо Хёнджина. Он это чувствует.

— Что? — Глупо переспрашивает Хван. Он стоит на месте, не решаясь подойти к Сынмину чуть ближе. — Как?

— Просто. — Сынмин оборачивается через плечо. У него растрепанные ветром волосы и немного розовые щёки — момент из дешёвой дорамы. Но улыбается Ким искренне и счастливо — ни один актёр так не отыграет.

У Хёнджина дыхание перехватывает. Внутри тепло, он ощущает нежность. Такое чувство, будто бы он ни раз видел эту улыбку.

— Я люблю тебя. — Повторяет. — За всё. Правда за всё: за твою доброту, твою искренность, улыбку. За твои тупые шутки, за желание помочь каждому. Ты такой необычный, Хёнджин, — Сынмин не сдерживает слёз. Он скучает. Скучает по миру, в котором Хёнджин улыбался ему. В котором смотрел со всей нежностью и трепал по голове, когда Сынмин был расстроен. Хёнджин в том мире — всё для него; нет, он — всё для Сынмина, во всех мирах, — такой потрясающий.

На одном дыхании. Сынмин вытирает слёзы с щёк. На сердце спокойно. Он рассказал Хёнджину о чувствах, что так долго хранил в себе. И неважно, что завтра Хван забудет об этом разговоре.

— Извини. — Сынмин тихо смеется. Хёнджин опешил. Замер в нескольких шагах от Сынмина, сжав ладони в кулаки. Он смущён и не знает что сказать — просто смотрит в сторону. — Тебе не нужно ничего отвечать, Хёнджин. Не волнуйся о моих чувствах.

Сынмин отходит от изгороди. Делает несколько шагов навстречу к Хёнджину, останавливаясь прямо перед ним.

— Это…прости, я просто… — Хван сглатывает, не осмеливаясь поднять взгляд на Сынмина. Почему ему так тепло прямо сейчас?

— Всё хорошо, Хёнджин. Тебе не нужно отвечать.

Сынмин приподнимает руку, аккуратно касаясь ладонью щеки Хвана. Нежно поглаживает, чувствуя, как Хёнджин расслабляется от этого прикосновения. Знает, что Хёнджин смущён и немного напуган резким признанием. Знает Хёнджина лучше, чем кто-либо ещё.

— Прости ещё раз. И за это — тоже. — Тихо говорит, прежде чем быстро поцеловать Хёнджина в уголок губ. Кончики пальцев трясутся. Сынмин отступает назад, отворачиваясь обратно, лишь бы не видеть чужого лица. Знает Хёнджина лучше, чем кого-либо ещё, но не может предположить, какая реакция у него будет. Не может, потому что страшно.

Хёнджин касается пальцами своих губ.

— Там… лекция скоро, — голос Сынмина дрожит, — я побуду один, ладно?

Хёнджин в ответ кивает, хоть Ким и не может видеть этого. А затем спешно покидает крышу, оставляя Сынмина наедине с собой.

Сердце Хёнджина бьётся сильнее, чем когда-либо.

Придурок — думает о себе Сынмин, когда дверь на крышу захлопывается. Вцепляется пальцами в перила ограждения, переводя дыхание. Его столько чувств переполняет, что кажется, ещё чуть-чуть — и на маленькие кусочки разорвётся. Сынмин поднимает взгляд к небу. Лишь яркое солнце и несколько облаков — ни одной звезды.

— Ещё один мир, в котором ты забыл меня… — Тихо произносит Сынмин, перелезая ограждение. Стоит на самом краю крыши, придерживаясь за перила. Отпустит — упадёт прямо вниз.

Сегодня восьмой день. Сынмину надоело ждать свою смерть — он сам сделает шаг ей навстречу.

— Но я надеюсь, ты вспомнишь, кто я.

Это была двадцать первая смерть Сынмина.

Его голова жутко раскалывается, когда он просыпается утром 29 июля.