— Правда или действие?
— Действие.
— Снимай рубашку!
Катя хихикает, наблюдая за переменой эмоций на лице Димы (в его взгляде буквально читается «ты меня каждый день видишь»), следит за его пальцами, проходящими от пуговицы к пуговице, и удовлетворенно выдыхает в конце. Арсений смеётся себе под нос тоже.
Ему неясно, каким образом Дима затесался в их компанию, — он вообще в медицинском учится, далековато отсюда (и по уровню им до него, как до Луны, честно сказать). Вроде бы, Антон однажды притащил его за собой с безапелляционным «Он с нами», и никто возражать не стал, да и вписался Дима отлично с первого же дня. Арсений вспоминает, что его самого насильно заставил социализироваться Серёжа (мне похер, что от твоего театрального ехать долго, ты придёшь, я сказал!), и отпускает эту мысль с легкой улыбкой.
Мысль машет белыми крыльями быстро, даже не прощаясь, улетает — в голове блаженная пустота. Арсений делает ещё глоток из граненого стакана, и «Отвертка» бежит по горлу, вызывая дрожь, разливаясь по венам теплом. Что-то они сегодня погорячились — думает он, пытаясь сфокусировать взгляд. Удаётся выловить глазами Серёжу, — слава его кичке! — и мир возвращается на свои места: Димины клетчатые штаны, ярко контрастирующая с красным бельем белая кожа Оксаны, блестящие Антоновы кольца…
— Правда или действие, Арс?
— Действие, — бормочет он, не задумываясь.
— Станцуй вальс с кем-нибудь, — хихикает Дима, и Арсений ухмыляется. Серёжу попросить, что ли…
— С кем?
— А кто вызовется, — Дима машет рукой а-ля «валяй».
Арсений потягивается, надеясь хоть немного размять затёкшие мышцы, прежде чем вставать. Всё идёт неплохо, пока Арсений не чувствует, как его подхватывают под руки — он опирается всем весом на вскочившего с места Антона. Надо же, он и не заметил, как потерял равновесие.
— Бля, дружище, не падай, — выдыхает Антон где-то у его виска.
— Вот и танцуйте, — ржёт Дима.
Арсению спорить совсем не хочется, поэтому он кладёт руки заторможенному Антону на плечи и чуть дёргается, подталкивая его. Кто-то включает музыку, и Антон отвисает, осторожно обнимает Арсения за талию и несмело улыбается.
Арсений станцевал бы, да Антон — полный профан, еле-еле покачивается в такт, так что он решает подстроиться под расслабленный ритм Антоновой пародии на танец. Он подходит чуть ближе, прижимается виском к чужому плечу, чтобы иметь дополнительную точку опоры, не совсем понимая, как это может выглядеть со стороны, но Антон, кажется, и не против.
Вперёд, назад, качнуться в сторону…
Арсений упускает момент, когда музыка заканчивается и Антон помогает ему сесть на прежнее место. Игра продолжается, бутылка крутится, и Арсений прикрывает глаза, надеясь, что до него удача сегодня больше не докопается.
— Антон, правда или действие?
Голос Димы — снова? вот он везучий — мягкий, интонация спокойная — услада для ушей на фоне только недавно затихшей музыки. Антон склоняет голову к плечу, жмурится, размышляя.
— Действие.
Дима тоже плывёт — задумывается надолго, прикусывает губу. Девушки быстро ловят его потерянный взгляд и перехватывают инициативу на себя — бодрые, будто и не пили вовсе, ей-богу.
— Поцелуй парня, — хихикает Оксана.
Стас выдыхает раздражённое «Блять, опять вы!», а Антон чуть оживляется, кажется — поднимает голову, насмешливо смотрит в ответ.
— Кого?
— Любого.
Антон вскакивает с места так резко, что пошатывается, забавно раскидывает руки в стороны в попытке удержать равновесие — и в самом деле не падает.
Когда перед лицом возникает ладонь, Арсений скорее инстинктивно цепляется за нее — снова, как и десятки раз до этого. Антон помогает ему подняться, бережно ведёт к дивану, чуть подталкивает, вынуждая прилечь, почти полностью растянувшись вдоль подушек — Арсения совсем размотало, так что он даже не сопротивляется.
— Что ты делаешь? — интересуется вяло.
Антон вползает на диван поверх него, усаживается на Арсовские колени, наклоняется, упираясь ладонями по обе стороны от чужой головы. От него веет алкоголем и яблоками, и Арсений едва сдерживается, чтобы не закрыть глаза, наслаждаясь смешением запахов и ощущений.
— Действие, — бормочет Антон в ответ.
Руки сами тянутся к чужим волосам, когда губы касаются губ. Арсений приоткрывает рот, пропуская юркий язык внутрь, чуть сжимает Антоновы кудри — тот в ответ выдыхает короткий полустон, не отстраняясь. Он трепетно касается шеи Арсения, поглаживает кончиками пальцев даже пару мгновений после того, как прерывает поцелуй.
Арсений чувствует, как Антон аккуратно сползает на пол около дивана. Сам он прикрывает глаза, подкладывает руку под голову, начиная проваливаться в сон. Последнее, что он чувствует в этот день — кто-то накрывает его тёплым одеялом, приятной тяжестью окутывающим всё тело.
***
Телефон вибрирует, заставляя и Арсения вздрогнуть — деревянная лопатка чуть не выпадает из рук.
Странно готовить в такой тишине.
Обычно после вечеринок они с Антоном совместными усилиями добираются до квартиры, где приходят в себя. Арсений готовит для них завтрак, пытаясь ничего не сжечь — Антон постоянно отвлекает его шутками; они рубятся в приставку, пытаются задавить друг друга в игре, переходя, в конце концов, и в физическую борьбу — часто Арсений после такого приходит в себя лежащим на полу под антоновским телом, и это тоже вызывает смех.
Но сегодня Арсений проснулся на диване в Сережиной квартире один, когда Антон уже убежал — неизвестно, куда, неизвестно, зачем и почему не предупредил. Пришлось шагать домой в одиночку, кутаясь в пальто, не в лучшем расположении духа.
Антон, видимо, также не выдержал повисшей непривычной тишины. Арсений едва успевает принять звонок, освободив руки от яичной скорлупы и посуды.
— Как себя чувствуешь? — раздается хрипло. Арсений не может сдержать улыбку.
— Порядок, — говорит он. — Ты куда убежал?
— Ира боялась оставить свою собаку одну дома, позвонила с утра, — отвечает Антон через пару мгновений тишины.
Арсений кивает, забывая, что Антон не рядом — уже привычка. Они непривычно неуютно молчат, и Арсению кажется, что он может чувствовать напряжение даже сквозь километры, разделяющие их.
— Что такое, Тош? — тихо спрашивает он. Антон протяжно выдыхает в ответ, нервно хихикает.
— Арс, ты… — неуверенно начинает он. — Ты… помнишь, что было вчера?
Ах вот оно что.
Арсений невесело усмехается себе под нос.
— Не особо, только начало вечера, — он садится за стол, включает динамик — Антон теперь будто сидит перед ним. — Я что-то натворил?
— Нет, ты первый уснул, — Арсению кажется, что он чувствует улыбку в чужом голосе, и улыбается сам тоже.
— Мы причинили кому-то вред?
— Не-а, — в голосе Антона слышно уже откровенное веселье.
— Тогда предлагаю просто забить. Если тебя это волнует — расскажи, и давай обсудим.
Антон молчит, и Арсению кажется, что тот забыл, что висит на проводе — он начинает снова говорить как раз в тот момент, когда Арсений собирается проверить связь.
— Да не, — бросает он. — То есть… все нормально?
— Все нормально, — подтверждает Арсений.
Антон облегченно протяжно выдыхает. Арсений невольно представляет его лицо в этот момент: прикрытые глаза, чуть сдвинутые к переносице брови, приоткрытые губы…
— Окей, — хрипло выдаёт Антон. — Окей… Блять, Арс, я так испугался, — к концу фразы его голос срывается, и Арсений неосознанно кривится. Никогда ему несчастным Антона видеть не нравилось, что уж.
— Уверен, что не хочешь поговорить? — в ответ раздается едва слышное «уверен». — Правда, Тош, я не могу придумать такую хрень, чтобы я перестал хотеть тебя видеть. Серьезно, не парься.
— Ладно, — голос Антона мягкий-мягкий, снова пронизан улыбкой. — Спасибо, Арс.
— Давай, увидимся.
Телефон отзывается тремя резкими гудками, снова заставляя Арсения поморщиться.
***
— Ничего тебе не разнесли вчера?
— Да нет. Дима только снес стул, когда Катю к выходу тащил. Ее накрыло.
Арсений усмехается, беря в руки очередной граненый стакан. Мытье посуды оказывает на него удивительно успокаивающее действие.
— Сережа.
— А?
— Что за хуйня вчера произошла?
Сережа насмешливо смотрит в ответ, и Арсений снова прячет взгляд в переливах стекла и мыльной воды.
— Что, Антоша паникует?
— Нет.
— Попизди, Арс.
Арсений скалится, с излишним рвением выключая воду — кран чуть ли не трещит. Сережа щурится хитро, почти открыто смеется, глядя на льющееся через края возмущение.
— Целовались вы, Арс. Це-ло-ва-лись.
Арсений глазами хлопает, едва руки не разжимает — Сереже приходится перехватить стакан из его рук. Разобьет ведь.
— Нет.
— Что «нет»? Что ты хочешь от меня услышать, Арс?
Арсений оседает на пол прямо там, где стоит, упирается затылком в холодный камень раковины.
— На спор?
— Он не возмущался, если ты об этом. Как и ты.
Арсений с силой давит на свою переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Это лишь приносит боль, ни капли не помогая. Сережа поджимает губы.
— Придурок ты, Арс.
Арсений согласно кивает в ответ.
***
— Попов, — тянет Антон. — Бля, Граф.
Прикол у них, видимо — напиваться вместе. Арсений прикрывает глаза, силясь вспомнить повод — Ира уехала, Алёна на работе до утра, а Антона… повысили? Попытки напрячь мозг вызывают приступ головной боли, заставляя сдаться.
— Арсений, — Антон не унимается. — Арсюш. Се…
— Придушу, — шипит Арсений, не открывая глаз, и Антон смеется.
На веки перестает падать свет, и Арсений все-таки смотрит — вместо потолка, который должен был открыться взору, теперь золотистые Антоновы кудри.
— Арс, — хрипит Антон, наклоняясь даже чуть ближе. — А тебе понравилось со мной целоваться?
Арсений делает вид, что Антонова прямота его и близко не волнует, хотя сердце часто-часто бьется где-то в горле. Он приподнимается на локтях, оказываясь еще ближе — теперь он может рассмотреть трещинки цвета на зеленой радужке.
— Я плохо помню ту ночь, — улыбается он.
И из первых рядов видит, как поднимаются волны возмущения в чужих глазах.
Антон рычит «Придурок», хмурясь, и, недолго думая, — Арсений может поклясться, что видит, как мысли проскакивают у него в зрачках, — сокращает расстояние между ними до нуля, укусом стирая эту самодовольную ухмылку с чужих губ. Арсений не может сдержать стона, когда Антон опускает язык ему в рот, запускает руку в Антоновы волосы, когда тот поцелуями переходит на челюсть и на шею, и сильно оттягивает.
— Остановись, — выдыхает он, и Антон слушается, возвращается на мгновение к его губам и потом неведомым образом укладывается между ним и спинкой дивана.
— Понравилось или как? — хрипло смеётся Антон.
Арсений лишь кивает, осторожно прикусывая мочку его уха, вызывая вздох.
***
Когда они пьют вместе в следующий раз, Арсений первым тянет на себя золотистые кудри. Он нетороплив, нежен, и Антон не возражает — Арсений чувствует губами его улыбку и сам улыбается в ответ.
***
«Придёшь сегодня?»
«Ага. Ира к маме уехала на пару дней»
Арсений коротко улыбается прилетевшему сообщению и спешно откладывает телефон, стараясь вновь погрузиться в работу. Беспорядочные Эксель-таблицы выстраиваются в сознании в нужном порядке, словно невидимые работники исправили дикий косяк, и Арсений вновь улыбается, — уже себе — радуясь, что может наконец поработать. Антон всегда на него хорошо действовал, что тут сказать.
***
Антон сегодня хмурый, вредничает, почти не разговаривает с ним — лишь лениво потягивает своё пиво прямо из банки.
Арсений не обращал на это внимания, но они посмотрели уже два фильма, а Антон так и не расслабился. Арсений чувствует себя достаточно пьяным, чтобы начать Антона донимать.
— Обжимаешься с ней, — бурчит Антон после нескольких минут протяжных «Ну что такое?». Арсений усмехается, легонько толкая Антона в плечо.
— С Алёной-то? — Антон супится, бросает тяжёлый взгляд, мол, сам знаешь. — Мы встречаемся, это нормально.
Антон поджимает губы, словно обиженный ребёнок, хмурит брови. Арсений наблюдает за тем, как он встаёт, чтобы поставить полупустую банку куда-нибудь подальше от дивана, и возвращается. Антон хватает его за руку, прижимается тесно-тесно и целует — горячо, глубоко, на грани грубости. Арсений послушно опускается на Антоновы колени, стискивает чужие плечи до боли в пальцах, когда чувствует укус, и не может сдержать всхлипа. Блять.
***
Арсений хоть и благодарен своим друзьям за поддержку, но ему кажется, что пора бы ему начать разговор о маячащем на горизонте алкоголизме — они не так давно тусовались, но сегодня снова собрались и снова пьют. Хотя бы игру поменяли, и на том спасибо — «Правда или действие» уже порядком надоела. Арсений снова начинает вслушиваться, следить за ходом игры, позволяя себе отвлечься от мыслей об Алёне.
— Я никогда не целовался с парнем, — говорит Кос, и Арсений без сомнения опрокидывает стопку — не от кого скрывать, все они тут были. Краем глаза он замечает, что и Антон выпил. Все девочки тоже, и Дима, и Серёжка глотает свой лимонад — надо его об этом спросить будет, что ли.
— Я никогда не влюблялась в друга, — тянет Оксана. Арсений не двигается, наблюдая за остальными. На этот раз народу меньше: Серёжа — да, Арсению кажется, что с Серёжи определённо надо вытрясти эту историю — и Антон. Оксана хихикает, толкая Антона в плечо, да так, что тот покачивается.
— Ну и кто же этот несчастный? — смеётся она.
— Чё мне, Ира не друг, что ли? — бубнит он в ответ.
— Антон, это не считается, — мягко указывает Дима, и Антон пожимает плечами.
— Как скажешь.
Арсений сглатывает через силу, стараясь не думать о том, что по правилам и ему стоило выпить. Он тихо извиняется, цепляет свою бутылку пива за горлышко и ретируется на балкон.
Ночной воздух великолепен. Арсений ставит пиво в угол, чтобы случайно не задеть его ногами, и опирается всем своим весом на ограждение, глядя вниз: там светятся фонари и лишь изредка мелькают точки-человечки. Полуночные бродяги, плутающие по спящим улицам.
— Не замёрзнешь? — шепчет голос сзади.
Арс отрицательно мотает головой в ответ, не оборачиваясь — ему без надобности. Серёжа пристраивается рядом, но на почтительном расстоянии, и смотрит вдаль — проследив за его взглядом, Арсений замечает огни садящегося вдали самолёта. На фоне иссиня-чёрного неба это выглядит действительно красиво.
— Ты мне не рассказывал, что с парнями целовался, — с ноткой обиды бормочет Арсений, и Серёжа горько усмехается.
— Нечего рассказывать, — он нервно потирает шею. — С одним. Он пьяный был.
— Знакомый хоть?
— Приятель. Я не поднимал эту тему и не думаю, что он вообще помнит.
Арсений кивает, не рискуя больше спрашивать — голос Серёжи звучит явно раздражённо, и Арсений боится мести, которая последует, если он продолжит. Но Серёжа быстро остывает, кладёт тёплую ладонь ему на плечо и нежно сжимает.
— Ушла она или ты? — спрашивает тихо. Арсений с облегчением чувствует, что ему уже почти не больно.
— Она, — отвечает он Серёже в тон. — Но мне стоило сделать это уже давно.
Серёжа понимающе кивает — Арсений хихикает, понимая, что у них половина общения такая невербальная — и возвращается к созерцанию засыпающего города.
— А в друга ты когда влюблялся? — интересуется он. Серёжа смотрит на него злым-злым взглядом, и Арсений едва не ахает. — Да ну нет. Сейчас?
Серёжа фыркает с выражения его лица и вдруг смеётся — тихо, горько, совсем не как обычно.
— Брось меня жалеть, — пожимает плечами он. — Всегда мечтал влюбиться в занятого женщиной мужика без единого шанса на взаимность, — Арсений вздрагивает — заметно, судя по тому, как хмурится и мгновение спустя расслабляется в понимании Серёжа. — Ты тоже, что ли?
Арсению не остаётся ничего, кроме как кивнуть. Серёжа шепчет что-то похожее на «Вот мы дурилы с тобой» и притирается, лезет обниматься, прячет нос у Арсения в шее. Тот лишь прижимает друга так близко к себе, как только может, смыкает руки за его спиной и слушает дыхание, — тихое, размеренное — пытаясь так же спокойно дышать ему в такт.
***
Арсений привык, что разговоры по душам с Серёжей всегда идут ему на пользу: в голове навести порядок легче, решения принимать проще, самоуважение возрастает. Но, видимо, есть исключение и из этого правила. Сегодня с самого утра все его мысли лишь об Антоне с Ирой, о том, как горят его глаза, когда Арс в шаге от того, чтобы поцеловать его, и какой она выглядит счастливой рядом с ним.
Арсений понимает, что вляпался по самые не балуйся.
— Мы друзья, — бормочет он, глядя в свои же глаза через зеркало — синие-синие, поблескивают чутка. — Друзья.
«Хуюзья», — совершенно невпопад отвечает что-то изнутри. Арсений отмахивается от неизвестного голоса. Если это совесть, думает он, то пусть идет нахер — поздновато, дамочка, где же Вы были, когда пятнадцатилетний паренек шерстил все разделы открытых порносайтов по алфавиту?
Или когда уже взрослый, переживший мне-захотелось-чего-нибудь-необычного период мужик влюблялся в Антона.
Арсений тянет себя за волосы. В зеркало смотреть невозможно — теперь на своем лице он видит отголоски Антоновой мимики, ворот рубашки, которую он безапелляционным «мне нравится, ничего не знаю» забрал у Шаста, сдавливает горло — пускай она почти мешком висит на нем и даже не застегнута до верха, сам запах, кажется, душит, хотя Арсений надеялся на противоположный эффект, когда надевал ее с утра.
Он, едва сумев расстегнуть все пуговицы, снимает рубашку и накидывает её на зеркало, на всякий случай разворачивая его к стене, чтобы точно не мозолило глаза.
***
Антон от него сегодня почти не отлипает. Он ласковый, нежный, держит его за руку, поглаживая ладонь, пока они смотрят очередной глупый фильм — это на грани того, что Арсений может вынести.
Он не может винить себя за то, что, когда Антон отрывается от его губ в очередной раз, с его губ слетает чёртово «Люблю тебя». Не может винить и Антона за то, что тот после этого быстро свинчивает, придумав нелепую отговорку.
Арсений фыркает себе под нос, удивляясь, чего он вообще ожидал.
***
Арсений почти шипит от злости, прижимая Антоново тело за плечи к стене.
Неделя. Прошла чёртова неделя!
Целую неделю от Антона не были слышно ни слова, а теперь он заявляется посреди ночи в Арсову квартиру. Спасибо, что не сопротивляется, пока Арс стягивает с него куртку и невесть как промокшие насквозь ботинки. Антон улыбается криво, отлипает от стены — Арсений лишь чувствует, как холодное тело притирается к его, и едва успевает остановить приближающиеся к его лицу губы.
— Ты пьян, — шипит он.
— Я как стеклышко, — бормочет Антон, не прекращая попыток.
— Ляг на чертов диван и проспись! — рявкает Арсений, крепко встряхнув его.
Уже когда Антон точно-точно лежит в гостиной и не пытается встать, Арсений позволяет слезам течь по щекам, всхлипывает, заперевшись в спальне — он уверен, что, если бы Антон не спал, он бы точно услышал.
***
Утром, когда Арсений выходит из комнаты, — ближе к полудню, на самом деле — Антона в квартире уже нет. Ну и ладно. Арсений пытается привести себя в порядок — умывается холодной водой, прикладывает морозные каменные кубики для виски к отёкшим глазам. Ему бы поесть, да только не хочется. Не хочется вообще ничего.
К вечеру в дверь опять кто-то стучит. Арсений надеется, что там Серёжа, потому что вид у него, мягко говоря, непрезентабельный, и никого другого он долго не вытерпит, но нет — на пороге Антон, он переминается с ноги на ногу, смущённо, устремив взгляд в пол, протягивает Арсу коробочку с эклерами.
Арсений проходит на кухню, не дожидаясь, пока Антон разденется — знает, что делать надо, не в первый раз уже. Он садится за стол, и Антон догоняет его через несколько мгновений — теперь он стоит и мнётся у холодильника, и это даже забавно.
— Я проебался, Арс, знаю, — наконец говорит он. Арсений хмыкает. — Вот каким образом мне удаётся облажаться даже в отношении тех, кто мне больше всего дорог?
— Вы с Ирой расстались? — с попыткой в заинтересованность бормочет Арсений. Антон в ответ лишь хлопает глазами.
— Она сказала, что я заебал ее игнорить, но я не об этом сейчас, — он смотрит на Арсения, как на идиота. — Я про тебя, дурила, — и продолжает, не давая его прервать. — Арс, позволь мне попробовать. Без всей этой хуйни с Ирами и Алёнами… Я хочу быть с тобой, нормальные отношения, всё такое. Ну, если ты хочешь и готов простить меня, дурака.
Арсений вздыхает. Антон смотрит на него — впервые так открыто, так преданно — и это выше его сил.
Он не выдерживает: всхлипывает надрывно, машинально прикрывая лицо руками, и Антон мгновенно подлетает к нему, прижимает к своей груди, укачивая.
— Я мудак, знаю, — бормочет Антон. — Ну не реви ты из-за меня, ну, Арс, ну ты чего…
Арсений позволяет себе ткнуть его под рёбра, чтобы он мгновенно выпрямился (ой, Арс, ну больно же). Он притирается близко-близко, обнимает, прячет нос в Антоновой шее — тёплые руки ложатся ему на спину, прижимая, обволакивая.
— Это значит, что ты согласен? — тихо, вкрадчиво интересуется Антон.
Арсений считает, что вместо ответа сойдёт и поцелуй.