Самое настоящее в Рождество.

- Хён, ну пойдём... - смотря на Чана щенячьими глазами, канючил Минхо, - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

- Там холодно, - как отрезал старший.

Минхо показательно скуксился, однако это не возымело нужного эффекта. Да и вообще никакой видимой реакции. Мысленно младший разочарованно цыкнул. Кристофер и раньше не был особенно сговорчив на такие авантюры, а теперь, когда после очередной течки Минхо забеременел, так и вовсе был излишне заботлив, то ли стараясь оберегать омегу от буквально всего, что хоть чуть-чуть могло ему навредить, то ли просто стараясь держать его рядом. Другими словами: жизнь теперь казалась скучнее некуда. Ну и что прикажете с этим делать? Не сидеть же ему остаток дней своих дома.

Минхо вздохнул. А чему вы удивляетесь? Это продолжается всего полтора месяца, а младший готов волком выть от скуки, потому что даже несмотря на то, что альфа проводил с ним всё свободное время, остальные часы заняться было исключительно нечем.

В общем, уныло глянув в окно, где крупными хлопьями падал белый пушистый снег, младший решил, что сегодня, хотя бы под предлогом Рождества, он во что бы то ни стало выберется из дома. Так что Минхо обходит Чана со спины и, приобняв за талию, нежно с придыханием шепчет ему в ухо:

- Ну, дорогооой... - дыхание щекочет старшему мочку уха, - Ничего страшного не случится, если мы немного покатаемся на коньках.

В ответ тишина издаёт рваный выдох с непередаваемыми интонациями притворно недовольного старшего. И Минхо внезапно чувствует запах победы. Тогда, подавшись чуть в сторону, он шепчет:

- Там такой красивый снег... - и наклоняясь чуть ближе целует Чана в щёку, - Пожалуйста, милый. - обезоруживающе улыбаясь, добавляет он.

И Чан сдаётся. Как вообще можно не поддаться а такие уговоры? Старший для виду закатывает глаза и, высвободив бёдра из цепкого захвата, оборачивается к младшему, чтобы заключить того в нежные объятия.

Когда некоторыми усилиями, временем и вознёй эти двое спустя 40 минут всё-таки оказываются на улице, то Минхо, закутанный с ног до головы, а на Чане, одежды ровно столько, чтобы людям вокруг казалось что он одет. И все бурчания недовольного этим фактом омеги он парирует тем, что альфам не нужно столько тепла, да и сам он не из мерзлявого десятка. И не то что бы хоть что-то из этого было в состоянии успокоить младшего, но ведь и спорить не имело ни малейшего смысла. Так что в конце концов приходится смириться с этим фактом, и дальше до самого катка они идут молча.

Огромный гладкий ледяной каток блестит огнями. Помимо ярких фонарей его украшают сотни гирлянд, фонариков, дождиков и мишуры. Всё это переливается, светится, вертится и почти ослепляет новоприбывших. Парни натягивают коньки и с непривычки поначалу немного неуверенно делают первые движения на льду. Однако уже спустя пять минут где-то в толпе можно увидеть их светящиеся счастливые лица. Минхо выглядит как истинный танцор. Невозможно отвести взгляда от этих мягких и лёгких движений его тела. Временами кажется что он уже не скользит по льду, а мягко парит над этой хрустальной, изрисованной коньками, гладью. Словно не только вода под его ногами, но и весь мир застыл в этой тихой рождественской завораживающей тишине. И Чан долго не может оторвать взгляда от этого чуда, нарушающего все мыслимые и немыслимые законы этого мира. Будто приворожённый стоит от там посреди катка, не в силах пошевелиться и не в состоянии прийти в себя от созерцания этого великолепия. Однако великолепие, вдоволь накатавшееся в одиночестве, само делает шаг навстречу. Вернее, младший, плавно скользя по застывшим молекулам H2O, хватает хёна за руку и увлекает куда-то в центр танцующей яркой толпы. И вот уже ни одна, а две фигуры летят над мёрзлой гладью. Прыжки, повороты, дорожки, поддержки - всё это сливается в один танец. Чудесный танец двух тел. И люди вокруг расступаются, уступая дорогу чу́дным танцорам. И хлопья снега падают тихо, покрывая всё вокруг тонким блестящим полотном волшебства. А они всё кружатся и кружатся в дивном упоительном танце. Пока всё вокруг не сольётся в единый звук, единую песнь и единую магию. Пока в целом мире не останутся только они двое...

Наконец, усталость в ногах даёт о себе знать и парни, споткнувшись, падают в мягкий сугроб. Минхо смеётся и слышит мягкий и тёплый смех Чана в ответ. А с неба, невесомо кружась, падают снежинки, отражая в себе отблески гирлянд. И, кажется, нет ничего лучше этого мгновения. Однако всему приходит конец. Младший выбирается из сугроба и подаёт руку старшему. Однако в руке альфы, которую он вытягивает из кармана что-то... Минхо прищуривается. Это Чан скрутил конец гирлянды в кольцо и теперь, будто не замечая, как нелепо выглядит вся эта ситуация со стороны, спрашивает, глядя прямо в глаза омеги.

- Котёнок, будешь моим мужем? - глаза смотрят вопрошающе, будто пытаясь найти что-то в самом любимом лице напротив.

- Но ведь... - младший теряется.

- По-настоящему? Минхо, любовь моя, ты будешь моим на самом деле? Не по бумагам и не для окружающих, а только для нас двоих. Только ты и я? - он замолкает и ждёт. В висках гулко стучит сердце. Чан знает ответ. И всё равно волнуется. Волнуется, как в первый раз. Потому что боится. Что если...

- Я согласен.

Ох... Чан мысленно выдыхает и улыбается, мягко с любовью. Возможно с той самой, что так отчаянно пытался скрыть уже долгое время. Теперь у него действительно есть муж, а в скором времени, вероятно, и ребёнок. Старший на секунду прикрывает глаза, представляя, как это будет прекрасно, однако из фантазий его вырывают, плавным рывком вытаскивая из сугроба. С пару секунд они просто смотрят друг на друга, ни один не веря до конца своему счастью. А потом Минхо слегка тянет Чана на себя, и их холодные замёрзшие губы на мгновение соприкасаются, согревая теплом два любящих сердца.

Спустя время, Чан, конечно, обматывает Минхо этой гирляндой с ног до головы, и они идут домой, заглянув по дороге в одну уютную ночную кафешку, чтобы согреться. И в жизни у них ещё будет много-много радостных событий, новых встреч и исполнившихся желаний. А мы всегда будем помнить эту волшебную рождественскую ночь, в которую всё стало по-настоящему.