Повод

Кевин удивлялся фантазии Нико, и также удивлялся его способности так хорошо её применять. Еще он удивлялся способности, уже своей, верить в слова Саллаха и принимать их за правду. Удивлялся тому, как поверил в слова, что у того есть пес, который заболел и которому по часам надо писать лекарства, и что нужна именно его машина, а никак кого-то из ребят, кому действительно по пути. Конечно, к вечеру мужчина понял, что его обманули, ведь у Саллаха никакой собаки никогда и не было. И так было бесчисленное количество раз, доходящее уже до абсурда и нервов Кевина, что как дурак верил в это. Может, он видел в этом выгоду. Он понимал, что испытывал к вокалисту какие-то чувства, но пока не мог разобраться в их природе. В них было определенно что-то теплое и светлое, сердце уж точно замирало, а после билось чаще при одном упоминании Нико. А что происходило, когда тот появлялся в его поле зрения, Кевин хотел бы умолчать. Там не было чего-то странного, скорее Ратайчак не отлипал от того и как бы невзанчай того касался, на что получал ответ в виде его мягкого смеха и улыбки, после которой расплывался сам. Да, ему, определено, было выгодно верить в ложь Саллаха, чтобы быть ближе к нему.

Нико не понимал настолько слепую веру Кевину в его слова. Казалось, что вот-вот очередной пиздеж вскроется и тот спросит "что это такое", но этого не происходило. Но, в отличие от Ратайчака, Саллах был более уверен в своих чувствах. Он знал, что это не дружба, когда один лишь вид друга или не совсем, в его сознании, доводит до наливания члена кровью. Он мог бы просто сказать, что он гиперсексуален или у него проблемы со стояком, ну в самый неподходящий момент, но скрывать факт возбуждения рядом с Кевином ему не удавалось вовсе. Нико уже замечал, что его проблема давно перевалила отметку его роста и стала заметна всем членам группы, которые предпочитали наблюдать этот импровизированный цирк. В том, что это цирк, он был уверен точно, иначе бы случайно не застал разговор подобного рода.

Саллах было собирался открыть дверь студии, пройти из коридора в нормальное помещение, как внутри послышались знакомые ему голоса, которые что-то с энтузиазмом обсуждали.

— Ставлю тридцатку, что Кевин скоро не выдержит пиздабольства, — прозвучал уверенно голос Давида.

— Он? — удивленно воскликнул Паскаль. — Не смеши. До того пока дойдет — много времени пройдет. Скорее уж Нико сорвется...

Речь Паскаля прервал Данскимо:

— ... и при всех нас это еще будет.

Оторвался от созерцания звуков вокалист только, когда рука неизвестного легла ему на плечо.

— Эм, Нико? — Даниэль спросил удивленно, он итак был достаточно обескуражен фактом того, что тот не слышал даже хлопанья входной двери, не то что его шагов. Так еще застал того согнутого, казалось бы куда еще с его-то ростом, с ухом у двери.

— А я мм...гм...кх..., — замямлил Саллах, смотря шокировано на Клоссека. Голоса между тем затихли.

***

— Цирк, цирк, цирк, сплошная Санта-Барбара, — бубнил себе под нос Нико и ходил кругами у себя в квартире. Сегодня канун Рождества, который ему хотелось провести с очень понятным всем человеком, но сказать по-нормальному он не мог. Точнее боялся, что до Кевина не дойдет, тут совсем неуместна шутка про разницу в росте, до остальных-то в группе дошло что к чему. И вот он битый час наматывал очередную тысячу шагов для своего шагомера, что, казалось, должен скоро завопить, что он устал считать шаги. Нико думал, знал, что сегодня всё решится и глупые поводы для проведения времени вместе прекратятся, поэтому в ту же секунду он сорвался с места, схватил куртку с шапкой и помчался на улицу.

Погода, будто предугадывания плохое настроение мужчины, была сегодня меланхоличной, говоря всем своим видом расслабиться, но никак не тревожиться. На улице было тихо, люди давно были дома в кругу своей семьи и празднично ужинали. Снег крупными хлопьями оседал на землю, а также на очки Нико, но он старался не обращать на это внимание. Дыхание порой схватывало от урагана чувств внутри. Сейчас он очень некстати вспомнил, что собирался оповестить Кевина о своем приходе к нему. Легкий мороз пощипывал кожу рук, а гудки тянулись долго.

— Привет, Кевин, — Нико помедлил, мысленно жалея о своем решении. - Ты не против гостя в виде меня? А то у меня свет отключили. Какой праздник без гирлянд, — в трубке послышалось шуршание и различные междометия, будто собеседник занят украшением дома.

— Привет. Конечно. Может, что-то еще отключили? — Ратайчак знал, что это очередная ложь, но он совсем не был зол. Будто ожидал подобного.

— Ну, воду еще, — Нико снова затянул с ответом и словами.

— И газ тоже? — слышно как мужчина улыбается.

— Я буду через десять минут. Будь готов, — на этом разговор завершился.

Нико то ли был рад, то ли встревожен. Неужели Кевин понял, что очередное вранье было сказано не просто так? Будто тот сам хотел услышать такое и подыграть ему? Несмотря на смешанность чувств, мужчина направился к дому Ратайчака чуть ли не вприпрыжку. Конечно, как и на любой дороге, особенно зимой, случились непредвиденные неприятности. За воодушевленным настроем Саллах не заметил идеально гладкую поверхность льда, после встречи с которой он тут же познакомился с сугробом.

***

Звонок раздался позже, чем ожидал Кевин. Дверь он открыл, кажется, больше снеговику, чем Нико. Тот стоял частично покрытый снегом, который он явно решил не отряхивать с себя сразу. Только мужчина потянулся к шапке друга, чтобы отряхнуть с той снег, как второй резко зашел внутрь; оставалось только щелкнуть замку.

— Как же тебя угораздило? — с недоумением спросил Ратайчак, быстро подбирая одежду Саллаха, которую тот в порыве недовольства ситуацией сбросил с себя, ведь он сейчас выглядел так глупо перед тем, к кому он пришёл признаваться в любви.

— Поскользнулся, — Нико ответил без какого либо настроя на продолжение разговора и ушел вглубь дома.

Босыми мокрыми ногами он прошел до гостиной, где скинул оставшиеся свои вещи, и присел на пол у камина в одних трусах. Сейчас ему наверное должно быть стыдно за свое поведение, что он слишком небрежно повел себя с Кевином, которому скинул свои мокрые вещи, за свое слишком хозяйское отношение к чужому жилью. Но мог ли он назвать его чужим, если бывал здесь так часто, как у себя дома?

Когда гнев ушел, то разгоряченное тело тут же остыло, и Саллах понял, что ему достаточно холодно, несмотря на тепло от огня. Будто читая его мысли, Кевин накинул на того махровый плед. Из уст Нико случайно вырывалось:

— Я что настолько сильно дрожу?

— Достаточно, — произнес Кевин, потом задумался на долю секунды и продолжил, — Тебе бы в душ, так быстрее согреешься, да и вряд ли ты мечтал искупаться в снегу, - замерзший мужчина хмыкнул, но задумался на предложением.

Кевин никак не собирался оставлять его одного, а, наоборот, присел рядом, но плед не забрал. Нико еще сильнее закутался в большой теплый кусок ткани, показывая всем видом, что он хотел отгородиться от разговора.

— Я знаю, что тебе ничего не отключали сегодня, — озвучил правду Ратайчак. — И сколько раз ты мне так напиздел?

Саллах очень сильно не хотел отвечать на данный вопрос, ведь он врал, кажется, каждый раз, когда хотел побыть с тем дольше обычного.

— Это вопрос более риторический. Вероятно, каждый раз? — ему очень не хотелось сейчас встречаться взглядом с собеседником.

— И я каждый раз тебе верил..., — будто с досадой произнес мужчина.

— Я думал до тебя не доходит и врал всё абсурднее и абсурднее, чтобы быстрее дошло, — прозвучало смущенно.

— Я верил и ждал, когда до тебя дойдет, что это уже откровенная чушь и ты скажешь нормально, что любишь меня.

— А я ждал, когда ты это мне скажешь.

— Нико, мы с тобой два влюбленных придурка, — подытожил их разговор Кевин, смотря на Нико с улыбкой.

— Определенно, — Саллах тоже не смог сдержать улыбки. Но тут же его выражение лица изменилось. — Подожди, что ты сказал? Любишь?

— Нет, прикалываюсь, — сказал Ратайчак и рассмеялся. — Конечно, люблю, Нико!

И тут произошло то, чего Саллах не ожидал никак. Кевин заграбастал его в своих объятия, притягивая всё ближе к себе, а после поцеловал в губы. Разорвав контакт, младший произнес:

— Знаешь, всё-таки душ был хорошей идеей.

— Могу пойти с тобой, — сказал игриво Кевин.

— Мы вдвоем не влезем! — мужчина возмутился от наглости.

— Это мой душ. Всё там влезет, — старший был уверен в своих словах.

*спустя несколько минут*

— Блять, Кевин, сдрисни и убери свой член, — гундел Нико. — Я пену смыть пытаюсь.

— А мне что мерзнуть? — возмутился Кевин.

— По крайней мере, не шевелиться и смыть с меня пену. Если можешь, пожалуйста. После выйдем, и как нормальные люди в постели поебемся.