Му Цин делает неровный шаг назад. Еще один. В глазах все расплывается. Рука по инерции касается саднящего под ребром места. Он медленно опускает голову вниз и замечает на ладонях вязкую, растекающуюся между пальцами кровь. Светлые волосы под треснутой маской неприятно липнут к лицу. Он мажет окровавленными ладонями, попытавшись их убрать. Му Цин делает еще два шага назад и упирается спиной в холодный ствол дерева. Из последних оставшихся у него сил он старается не потерять самообладание и медленно опускается вдоль ствола на влажную после дождя траву.
Надо же, Му Цин усмехается, кто бы мог подумать. Спустя нескольких веков бесконечной борьбы, выживания, его собственного бесстрашия и — за редким исключением — абсолютных побед в сражениях, он оказывается здесь, совсем один, почти лишенный своей демонической силы. Нет ни единого шанса, что регенерация при его-то увечьях пройдет быстро. До этого момента возвратиться к своему клану у него просто нет возможности. Не примут, заклеймят, выгонят — им калеки ни к чему. Что еще хуже, просто-напросто сожрут. Да-да, Му Цину никогда не приходилась подобная практика по душе, но он нередко мог наблюдать, как его соклановцы находили ослабших демонов и съедали живьем, чтобы самим стать сильнее. Многие только и ждут, когда он окажется в таком удобном для них положении. Му Цин же им такого удовольствия не доставит. Только не сегодня.
Дрожащими пальцами он снимает с лица треснувшую маску. Красные круги на ней, обрамляющие вырезы для глаз, смешались с разводами его собственной крови. Головная боль отдается шумом в ушах и бьет по вискам с ужасающей даже для Му Цина силой. Уже несколько сотен лет он не чувствовал себя настолько слабым. Он проводит ладонью по макушке головы и касается на четверть сломанного рога. Шипит и скалится от боли, прикусывая пересохшие губы до крови. На восстановление сил уйдет столько времени, что Му Цин невольно ужасается этой цифре в своей голове, понимая, насколько и как долго он будет беззащитен перед лицом своего клана и, в целом, перед всем этим отнюдь не дружелюбным миром.
— Вот черт, — Му Цин обессиленно закрывает глаза. Хочется спать. Он опускает руки. — Надо отдохнуть.
В следующий раз Му Цин открывает глаза, когда уже рассвело. Солнечные лучи нещадно бьют по глазам, пробираясь сквозь кроны деревьев. Он старается не делать резких движений, потому что до сих пор чувствует, как ноет каждая мышца, как саднит каждая рана на его теле. Он на пробу сжимает и разжимает дрожащие пальцы в кулак и морщится от неприятных ощущений. Несмотря на то, что боль еще сковывает движения, ему просто необходимо убраться из этого леса побыстрее. Если он проведет здесь еще больше времени, то, скорее всего, его найдут. Тогда деваться будет некуда. Сражаться с ними Му Цин сейчас точно не готов. Он глубоко вздыхает и стискивает челюсти до скрежета зубов. Одной рукой опирается на ствол дерева и медленно поднимается на моментально подгибающиеся под собственным весом ноги. Му Цин очень хорошо знаком с этим лесом. Где-то рядом должна находится небольшая деревушка с работягами в полях и охотниками. Вполне вероятно, если он придумает себе сносную легенду, эти люди приютят его на какое-то время и накормят.
Демоны из его клана на протяжении многих веков живут среди людей и успели приспособиться к особенностям смертных, не вызывая среди них никаких подозрений. Из-за своих травм Му Цин не сможет поддерживать свой облик на постоянной основе, но есть вероятность, что сможет предотвратить перевоплощение на глазах людей. Он поднимает с земли свой окровавленный меч и несколько мгновений задумчиво смотрит на него, не отводя взгляда. Через секунду длинная рукоять превращается в обычную, ничем не примечательную прочную ветку дерева для более легкого передвижения. Сам он, как по мановению, облачается в рваные свободные одежды обычного странствующего бедняка. Волосы окрашиваются в темный, такой привычный для людских глаз цвет, совсем не привлекающий внимание. С его лица исчезает перепачканная кровью маска, массивные рога на макушке, тонкая красная линия на носу и метки на скулах, отмечающие его происхождение. Он натягивает на глаза капюшон и оглядывает свой внешний вид. Теперь он совершенно ничем не выделяется среди толпы странников и бедняков, которых можно встретить вблизи государства Сяньлэ.
Путь до поселения занимает куда больше времени, чем могло бы потребоваться Му Цину, будь он в форме и не обремененным постоянным контролем своего внешнего вида. Это оказалось куда сложнее, чем ему думалось изначально. Он не знает, сколько времени прошло с тех пор, как он молчаливо следовал по лесу и наконец заметил фермерские постройки вдалеке. Он останавливается, оглядывает окружающую его местность, опирается на ветку и, театрально прихрамывая, двигается в направлении деревни, пробираясь через высокую тонкую траву. Подойдя чуть ближе, он уже отчетливо может слышать громкие детские голоса и грязную ругань мужчин, работающих в полях. Му Цин ничуть не колеблется и направляется прямо к ним. Какое-то время рабочие не обращают на него внимание, о чем-то оживленно беседуя между собой.Он громко прокашливается, и тут же, не заставив ждать, несколько пар глаз обращаются в его сторону. Они оставляют разговоры, оборвав себя на полуслове.
— Ты кто такой? — грубо спрашивает один из них, угрожающе взмахнув косой.
— Доброго дня, — Му Цин говорит не слишком громко, старается быть вежливым и кланяется ниже, чем положено. Он не в первый раз проделывает нечто подобное, поэтому даже не думает о том, что ему могут отказать. — Я странник из далеких краев, иду уже несколько дней без сна и еды. Могу ли я…
— И чего же ты хочешь, странник из дальних краев? — усмехается один из них и оглядывается на своих товарищей, которые даже не пытаются скрыть своего недоверия. — Чтобы мы тебя приютили, накормили, отогрели, а потом ты нас обворовал?
— Я могу у вас работать. Наверняка при таком большом хозяйстве у вас не хватает рук. При всем желании, если бы я хотел вас обворовать, скоро был бы вами и пойман, — Му Цин демонстративно поднимает свою палку, на которую он все это время опирался.
— Как тебя зовут? Откуда ты?
Му Цин рассказывает о поселении в нескольких сотнях ли отсюда. Не так давно то место сгорело при таинственных обстоятельствах. Почти все жители погибли, но остались и выжившие, к которым он себя и причислил. Грех не воспользоваться этими обстоятельствами в личных целях. Он говорит о своей погибшей «семье» и потере крыши над головой, о своих скитаниях по лесам в поиске жилья и работы, о том, как в лесу этой ночью ему пришлось столкнуться с диким кровожадным зверем, от лап которого он едва ли не погиб и остался калекой на одну ногу. Пока он ведет свой складный рассказ, замечает, что лица мужчин становятся менее враждебными. Они обмениваются взглядами и пожимают плечами.
— Ладно, — мужчина кивает, — посмотрим, на что ты можешь сгодиться. Но имей в виду, я буду пристально за тобой наблюдать.
И тот сдерживает свое слово. Первую неделю один из них — молодой, немного зашуганный паренек — буквально ходит за ним по пятам, сопровождая до полей и обратно к небольшой каморке, больше похожей на сырой старый сарай, где его поселили. Му Цину едва удается остаться наедине с собой, чтобы принять свой настоящий облик и немного восстановить силы, уходившие на поддержание внешнего вида.
Спустя еще несколько недель к нему начинают привыкать. Пусть Му Цин не был особенно разговорчив, зато был трудолюбив и вынослив. Все чаще он отправлялся на охоту один без надзора со стороны. В лесу он не решался принимать истинный облик, боясь наткнуться на соклановцев, поэтому терпеливо ждал вечера. Чем дольше он задерживался в этом месте, тем четче понимал для себя, что находиться здесь больше нельзя. Если его клан каким-либо образом пронюхает, что он тут, легко попадется к ним в руки. Они не пожалеют ни его, ни молодых, ни стариков. Демонам абсолютно плевать на обычных смертных. Пускают их в расход без особого сожаления, некоторые убивают развлечения ради. Му Цин их установки не разделяет, убивает только в крайних обстоятельствах, но, в случае чего, помочь ничем не сможет.
Когда Му Цин в очередной раз выбирается на охоту, случается нечто, чего он точно никак не ожидал. Среди зарослей кустарников и деревьев он слышит чьи-то голоса. Один из них раздраженный и громкий, а другой — мягкий и спокойный.
— Ваше Высочество наследный принц! Нам немедленно нужно вернуться обратно. Если государь уз…
Человек не успевает закончить, потому что его обрывают на полуслове.
— Тебе не о чем волноваться, я сам со всем разберусь.
— Вы всегда так говорите, а без меня даже одеться не в состоянии!
Му Цин хмурится. В этих краях наследный принц только один — Се Лянь. Он славится своим добрым сердцем и благородством. Ему пророчат судьбу небожителя и ждут, что со дня на день этот человек вознесется на небеса и станет очередным богом, которому возведут несколько тысяч храмов повсюду, чтобы просить его благодетели. Му Цин относится к богам скептически и вовсе их недолюбливает. Учитывая его происхождение, это и не удивительно совсем. Но в тот момент, когда он слышит их голоса, в голову закрадывается абсолютно дурная мысль.
Государство Сяньлэ наверняка одно из тех мест, где его искать не станут. Там он сможет спокойно восстанавливаться, а когда придет время, просто-напросто их покинет без особых сожалений. Если то, что говорят о наследном принце, правда, то тот не сможет оставить человека в беде. Он, особенно не раздумывая, берет в руки нож и небрежно полощет им себе по животу. Сжимает зубы и падает на землю, слыша приближающиеся шаги.
— Фэн Синь, ты слишком много переживаешь, — Се Лянь одаривает его еле заметной улыбкой, что Фэн Синя не на шутку раздражает. Как можно относиться ко всему так беспечно? — Ничего та…
— Стойте! — он в мгновение оказывается перед Се Лянем, заслоняя его своей спиной. Замечает чуть поодаль истекающее кровью тело и выжидающе выставляет руку вперед, не давая принцу пройти.
— Ему нужно помочь! — Се Лянь пытается опустить руку Фэн Синя и хочет подойти ближе, но тот не дает и шанса.
— Ваше Высочество, что если это ловушка? — шипит он сквозь зубы.
— А что если нет? Позволишь ему умереть? — голос Се Ляня звучит осуждающе. Брови грузно сходятся в переносице, а лицо темнеет.
Фэн Синь позволит, в этом можно даже не сомневаться, если это обеспечит безопасность его принцу.
— Я сам проверю, — Фэн Синь вздыхает, направляется в сторону, как ему кажется, бессознательного тела, и недоверчиво оглядывается на Се Ляня, чтобы убедиться, что тот не пошел за ним. Нет, стоит на месте. Видно, что переживает.
Он осторожно приближается к человеку, лежащему на траве, и нагибается, но, на всякий случай не слишком низко. Лицо у того бледное и покрыто испариной. Через рваные одежды просачивается кровь, окрашивая траву, примятую его телом, в алый цвет. Если сейчас ему не оказать должную помощь, то, скорее всего, он умрет. Фэн Синь знает, что в этих лесах подобное не редкость. То и дело находят трупы людей, погибших от рук воришек. Он к такому уже привык и, наверное, мысленно похоронил бы этого неудачника, но наследный принц смотрит, сверлит его спину взглядом, значит, надо хотя бы попытаться.
Му Цин терпеливо выжидает, пока ему обрабатывают раны, пока укладывают на что-то мягкое. Что-то, что сильно разнится с его предыдущим ложем из соломы в сарае. Он не открывает глаза и тогда, когда дверь в помещение, где он находится, захлопывается. Чувствует кожей на себе очень внимательный изучающий взгляд и не хочет выдавать себя раньше времени. Он лежит неподвижно, размеренно дышит и чувствует, как понемногу ему начинает это надоедать. Корчить из себя бессознательного оказалось куда сложнее, чем он мог подумать изначально.
Он медленно открывает глаза и прищуривается от яркого света из окна, машинально заносит руку к лицу, пытаясь от него спрятаться.
— Очнулся наконец, — слышит он где-то поблизости язвительный тон. Без труда узнает в нем того самого Фэн Синя, что был на прогулке с Его Высочеством наследным принцем. Наверное, его же взгляд так усердно прожигал в Му Цине дыру всего несколько минут назад, прежде чем он решился открыть глаза.
Му Цин включает дурачка и округляет глаза, обратив их на Фэн Синя. Тот стоит у изножья кровати, сложив руки на груди, и сверлит его презрительным взглядом. Даже, скорее, полным отвращения. По какой причине, Му Цин понимает едва ли, разве что, что Фэн Синь не доверяет никому и ничему кроме своего принца.
— Где я? — Му Цин приподнимается на локтях и пытается сделать вид, что ему очень больно. По своей сути, вообще ни капли. И не такое видали. Только вот замедление собственной регенерации и поддержание внешнего вида смертного при нынешних ограниченных силах дается куда сложнее.
— В государстве Сяньлэ, — отзывается Фэн Синь.— Я бы, конечно, предпочел оставить тебя там, где нашел, но Его Высо…
А вот это было грубо. Как такой человек вообще может находится рядом с принцем — неясно.
— Фэн Синь! — даже с повышенным тоном голос этого человека звучит скорее возмущенным, чем грубым. Се Лянь, облаченный в белые дорогие одежды, что не идут ни в какое сравнение с его оборванными лохмотьями, встает рядом с этим Фэн Синем, чуть заметно улыбаясь Му Цину. — Что с тобой случилось? Как тебя зовут?
И Му Цин без зазрения совести заливает старую легенду им в уши с одним маленьким отличием. В этой истории на него напал не зверь, а вор, оставив без последних денег к существованию.
Се Лянь сочувственно кивает, Фэн Синь не верит ни одному долбаному слову.
Му Цин не то чтобы особенно сомневался, но думал, что молодой принц примет решение о том чтобы оставить его в замке не так быстро. Это то, чего Му Цин, конечно, и хотел, но есть одно маленькое «но». Фэн Синь напрягает, и это совсем не то слово, которое бы передавало всю палитру эмоций, которую чувствует Му Цин, когда тот за ним ходит буквально по пятам. Даже, мать его, в уборную. Он не спускает с него взгляд ни на минуту — была б его воля, то он, наверное, спал бы на полу перед кроватью Му Цина, свернувшись калачиком, как верный сторожевой пес.
Му Цин около недели особенно ничем не занимается — пока есть доступ к государственной библиотеке, он делает вид, что учится читать и писать. Думает, что у него получается маскироваться под полного неуча неплохо, до того момента как:
— Какого хрена? — Фэн Синь встает настолько близко, что Му Цину приходится отклониться в сторону. — Где ты научился писать?
— Я не умею, — ровно отвечает Му Цин, не поворачивая головы.
— Ты пишешь лучше, чем… — тот обрывает себя на полуслове и отмахивается. — Ты что-то, блядь, скрываешь, — сквозь зубы, тихо над ухом шипит Фэн Синь, — и если ты думаешь, что я не смогу понять, что, ты очень заблуждаешься.
Му Цин напрягается каждой мышцей своего тела, но не подает виду, лишь поворачивается и смотрит в глаза долго и настойчиво. Его так не проведешь. Даже не старайся, Фэн Синь.
Он вывел среднее время пребывания в смертном облике и точно знает, что вполне может провести так в районе двенадцати часов, а после, когда Фэн Синь доведет его до спальни, выделенной Се Лянем, он может спокойно перевоплотиться на некоторое время и подсобрать сил для следующего раза.
Честно говоря, не одному Фэн Синю не нравится его пребывание здесь, но и многочисленным слугам и учителям Се Ляня. Но, кажется, наследному принцу просто нет до этого никакого дела, он их не слушает, делает, что считает нужным, поэтому Му Цин не особенно зацикливается на этом. Ему нужно переждать здесь всего некоторое время, которое, по демоническим меркам, не такое уж и нескончаемое, а после он уйдет и больше никогда сюда не вернется.
Му Цин в очередной раз сидит в библиотеке и склоняется над книгой, нарочито медленно листая страницы. За это время ему бы уже удалось прочитать эту страницу раз шесть, и того больше, но он упрямо пытается избежать всех вопросов, которые могут возникнуть у Фэн Синя, что сидит напротив, то и дело зыркая на него своим неодобрительным взглядом. Вот же привязался.
— Тебе нужно уйти, — вдруг, впервые после очень долгого молчания, говорит Фэн Синь, будто эта мысль проедала ему плешь все это время, пока он бесцельно таскался за Му Цином.
Му Цин поднимает голову и смотрит на него так, словно Фэн Синь только что двинулся головой. Хотя, если подумать, наверное это произошло очень и очень давно, задолго до его появления здесь.
— С чего вдруг мне слушать тебя, когда Его Высочество наследный принц сам меня здесь оставил? Назови мне хоть одну причину.
Фэн Синь вздыхает так тяжело и раздраженно, что можно заметить, как раздуваются крылья его носа. Он просто встает и уходит, не называя ни одной из этих самых причин. Му Цину до этого дела никакого, конечно, нет. И не таких видали. Справится.
Все становится чуть ли не в десять раз хуже, когда Его Высочество наследный принц решает, что было бы совсем не лишним научить Му Цина обороне. Конечно, Му Цин отчасти сам виноват в этом. Не раз просил Се Ляня найти ему какую-нибудь работу, чтобы не слоняться без дела. Некоторое время между своими посиделками в библиотеке и прогулками во дворе он занимался уборкой в покоях, превратив свой меч в метлу. Так он мог быть уверенным, что Фэн Синь не наткнется на его оружие. По метке на рукоятке он обязательно сложит два и два. Пусть здесь он не чувствует себя достаточно свободно, но, по крайней мере, здесь он точно в большей безопасности, чем за пределами государства.
Если его навыки письма можно списать на случайность или на то, что у Фэн Синя руки растут не из того места, то владение оружием не спишешь ни на что — это долгий кропотливый труд. Навык, которым Му Цин за несколько тысяч лет овладел в совершенстве.
Му Цин хочет, чтобы Се Лянь поставил его в пару с Фэн Синем. И он ставит, только смысла в этом абсолютно никакого. Он старается как можно неувереннее держать меч в руках, из раза в раз позволяя Фэн Синю выбивать его из рук.
Ему отчего-то очень хочется стереть эту раздражающую ухмылку с лица, будто ему есть до этого какое-то дело. Хочется доказать, что он ничем не хуже, что он так же, как и Фэн Синь, имеет право идти подле принца. Необязательно для этого быть из какого-то там знатного рода выскочек вроде того. Но он упрямо продолжает отхватывать от Фэн Синя. Роняет, роняет и роняет меч, что со звоном отскакивает от каменного пола.
У Фэн Синя в глазах горит совсем недружелюбный огонь, и чувство собственного превосходства можно ощутить, стоя даже на другом конце тренировочной площадки.
— Еще несколько боев, и ты научишься, — снисходительно говорит Се Лянь и в знак одобрения хлопает по плечу.
— Как оптимистично, — фыркает Фэн Синь себе под нос, убирая меч в ножны.
В какой-то момент Му Цин понимает, что может свободно передвигаться по территории двора без постоянного надзора. Он не знает, с чем это связано, но на четвертый месяц пребывания в Сяньлэ надоедливый хвост в лице Фэн Синя отваливается. Роль посредника в общении между ними полностью берет на себя Се Лянь. Чаще всего они видятся на тренировках. Фэн Синь игнорирует его даже там. Это то, чего Му Цин хотел, но такая резкая перемена в поведении кажется ему странной. Такой человек, как Фэн Синь, просто не мог так легко отказаться от своих убеждений и поменять свое мнение.
Му Цин, честно говоря, разбираться в этом не хочет, поэтому обещает себе быть более внимательным и осторожным. Никогда не знаешь, чего ждать от других людей.
— Угостись!
Му Цин смотрит то на корзинку, то на Се Ляня с некоторым недоверием, а еще чувствует, как его спину прожигает пристальный взгляд Фэн Синя, что стоит позади него, скрестив руки на груди.
— Это всего лишь вишня, — Се Лянь надувает губы, походит на маленького обиженного ребенка. Му Цин из вежливости берет из корзинки пару ягод. Демоны считают, что пища, не включающая в себя мясо, — бесполезная пища. Поэтому он в своей жизни ни разу не пробовал ни фруктов, ни овощей. Даже здесь. Иногда Се Ляню бывает слишком сложно отказать, особенно когда тот смотрит на тебя таким чистым, светлым взглядом, и выжидающе протягивает корзинку.
Му Цин несколько секунд смотрит на ягоду в своих руках, а после подносит к губам и откусывает от нее совсем маленький кусочек. Кисло-сладкий сок разливается по горлу. Он расширяет глаза. Это оказывается вкуснее, чем он ожидал, поэтому после пары съеденных вишен, он тянется к корзинке и берет горсть.
— Вкусно? — Се Лянь широко улыбается, наблюдая за тем, как Му Цин отправляет в рот ягоды одну за одной и щурится, как довольный кот.
— Конечно, вкусно, — за него отвечает Фэн Синь, что все еще стоит позади, недовольно следя за всей этой картиной. — Такая вкусная вишня беднякам и не снилась.
Му Цин думает, как бы было здорово, если бы Фэн Синь продолжал его игнорировать и дальше, но, кажется, для самого Фэн Синя эта задача оказывается не из самых легких, поэтому выходит, что выходит.
— Фэн Синь, — Се Лянь раздраженно всплескивает руками и хмуро смотрит на того, — Му Цин теперь один из моих людей при дворе и равный тебе. Не веди себя так…
— Он никогда им не станет, — Фэн Синь демонстративно цокает языком и разворачивается ко входу. — Он никогда не сможет стать достойным.
— Фэн Синь, немедленно извинись.
Му Цин провожает того взглядом и поднимает руку вверх, говоря о том, что для него эти слова не имеют абсолютно никакого значения.
Но он еще долго не может выкинуть слова Фэн Синя из головы. Возможно, потому что он был прав. Му Цин не собирался изначально становиться кем-то достойным для Се Ляня, а уж тем более занимать здесь какое-то определенное место. Ему нужно время, чтобы восстановиться и привести себя в нормальное состояние, перед тем как вернуться к своему клану. Но желание что-то доказать этому выскочке только крепнет. Тот не имеет права судить о нем так свысока только потому, что родился в нужном месте в нужное время, обучался в течение всей своей жизни, чтобы стоять здесь, рядом с ним. Никто не выбирает свою судьбу, но у всех есть шанс попытаться ее изменить.
На следующий день Му Цин приходит на тренировку в скверном расположении духа. Он не спал почти всю ночь, а Фэн Синь по-прежнему смотрит на него своим высокомерным, полным презрения взглядом. Улыбается так, что хочется съездить кулаком по лицу, сбить эту спесь. Улыбка не сходит с лица даже тогда, когда тот нападает на Му Цина, будучи уверенным, что снова выбьет из его руки оружие. Му Цин заносит меч и уклоняется от удара, проскальзывает под его предплечьем и бьет рукояткой по запястью. Меч вылетает из рук Фэн Синя и отскакивает на полметра от них по каменному полу. Губы Му Цина расплываются в довольной усмешке. Он выныривает из-под его руки и подносит лезвие к горлу. Вплотную наклоняется, так, чтобы слышать, о чем он говорит, мог только Фэн Синь.
— И кто здесь недостойный?
Он слышит сбивчивое дыхание Фэн Синя, чувствует под кожей его растерянность и то, как подрагивают плечи. Му Цин отстраняется и видит, как тот поджимает побелевшие губы, будто что-то для себя осознает. Му Цин видит это в его глазах, но не понимает, что именно. В какой-то момент это не на шутку пугает.
— Ты…
Му Цин не хочет слушать. Убирает меч в ножны, кивает Се Ляню и направляется в свою спальню.
Он надеется, что Фэн Синь просто не ожидал подобного, и нет другой причины в этом странном взгляде. Что-то в нем ему показалось инородным. Что-то, чего до этого он там не замечал.
Он ругает себя за чрезмерную вспыльчивость, но обещает об этом не думать и решать вопросы по мере их поступления. Выходит с трудом. Каждый раз мысленно возвращается к его выражению лица, будто тот наверняка раскусил его умение управляться мечом, будто тот наверняка знал, кем Му Цин является.
Нет, это невозможно.
— Фэн Синь, — Се Лянь устало вздыхает и хмурится, — ты должен прекратить к нему так относиться.
— Я докажу тебе, что он что-то скрывает, — лицо Фэн Синя краснеет, и он злостно вкладывает меч в ножны, разворачивается и целенаправленно идет в спальню Му Цина.
— Не надо… — окончание фразы он уже не слышит, скрывшись за поворотом.
Фэн Синь сам, честно говоря, не понимает, что раздражает его больше. Сам факт того, что Се Лянь поставил в сравнение с ним какого-то бедняка, что здесь без году неделя; то, что Му Цин так быстро учится; или то, что он кажется Фэн Синю подозрительным и совсем не тем, за кого себя выдает. Наследному принцу до этого нет никакого дела, он даже строго-настрого наказал Фэн Синю больше за Му Цином по пятам не ходить. И Фэн Синь пытался следовать его наказу, но что-то все же не давало ему покоя.
Идеально выведенные иероглифы на бумаге, его совершенное уклонение от удара меча — выверенные, очень четкие движения. Будто он знал, куда нужно бить. Такой реакции нет ни у одного бедняка. Нет ни у кого, кто бы не обучался обороне. Он явно что-то скрывает, и Фэн Синь выяснит, чего бы это ему ни стоило.
Он останавливается у двери и с несколько мгновений мнется у ее порога. Что он должен сказать? Что он должен сделать? Он начинает еще сильнее раздражаться, теперь еще и на себя. Он с силой стучит кулаком по двери. Потом еще раз. Ответа не следует. В голову закрадывается абсолютно дурная мысль на грани с его безвыходным положением: узнать о нем больше. Зацепиться хотя бы за что-то. Если Му Цина нет в комнате, то он мог бы… ее осмотреть?
Фэн Синь оглядывается по сторонам и толкает дверь от себя. Она с тихим скрипом подается, и он входит в темную комнату. Замечает, как из уборной на пол спальни падает свет. Он видит продолговатую человеческую тень, но на секунду ему мерещится подобие рогов на тени. Он трясет головой.
— Му Цин? Ты здесь?
Дверь резко захлопывается, а через несколько секунд из уборной выходит Му Цин — все такой же, как и пятнадцать минут назад на тренировочном поле. Никаких рогов.
— Что ты тут делаешь? — спрашивает он холодно, приподнимая одну бровь. — Хочешь еще что-то сказать?
— Что ты скрываешь? — прямо спрашивает Фэн Синь, облокачиваясь на дверной косяк. Пытается придать своему выражению лица невозмутимый вид, успокоиться. Выглядеть так же, как он.
— Ничего, — Му Цин жмет плечами. — Я уже говорил тебе. Возможно, тебе следует прислушаться к Его Высочеству и перестать ко мне цепляться со своими необоснованными подозрениями.
— Его Высочество привык видеть в людях хорошее. Это не всегда идет на пользу.
— Может, ты просто ревнуешь?
Фэн Синь открывает рот, чтобы ответить. Он чувствует, как снова начинает жечь лицо и уши. Он видит это уверенное и непоколебимое лицо перед собой. Все слова мигом вылетают из головы. И он закрывает рот. Хочет, чтобы его взгляд казался убийственным, но даже самому ему кажется, что сейчас он выглядит просто смешно.
— Я все равно доберусь до правды, — кидает он напоследок и слишком громко хлопает дверью за собой.
Фэн Синь возвращается к себе в комнату и думает над словами Му Цина. Тяжело признавать, что отчасти он прав, но это не отменяет того факта, что Му Цин не выглядит тем, за кого пытается себя выдать. Неужели со стороны он и правда выглядит как ревнивый мальчишка?
И что вообще он видел там? В комнате Му Цина? Эта тень не выходит из головы.
Несмотря на все предупреждения, Фэн Синь едва может пересилить себя, когда слышит разговор Се Ляня с Му Цином. Последний отпрашивается в город. Конечно же, Се Лянь без проблем отпускает, одаривая того добродушной улыбкой. Раздражает. Как же сильно его это бесит.
На лице Фэн Синя расцветает холодная улыбка: это отличный шанс. Он почему-то уверен, что Му Цин не может выйти в город просто прогуляться. Он обязательно идет туда, чтобы скрыться от глаз двора.
Фэн Синь хорош не только в нападении, но и в слежке, поэтому, будучи уверенным, что ему не составит труда остаться незамеченным, отправляется вслед за Му Цином в город. Смешаться с шумной толпой ничего не стоит, особенно если лицо и богатые одежды скрыты под старыми лохмотьями. Му Цин медленно прогуливается по улочкам, разглядывает вывески и, кажется, совершенно никуда не торопится. Через полчаса после такой неспешной прогулки терпение Фэн Синя начинает заканчиваться. Му Цин останавливается у палатки с фруктами, а Фэн Синь отвлекается на смех ребенка, на секунду отводя взгляд. Когда он поворачивается, то Му Цина в его поле зрения не оказывается. Он бегло шарит глазами по толпе людей — нигде его нет. Он срывается с места и едва не бежит предположительно в ту сторону, куда бы тот мог направиться потом. После нескольких минут поисков Му Цин наконец находится. Раздражение в Фэн Сине поднимается новой волной: тот вежливо болтает со старушкой, что, сгорбившись, держит в обеих руках тяжелые мешки с чем-то, что скрыто от их глаз. Му Цин подхватывает мешки, будто они ничего не весят, а старушка семенит рядом, о чем-то оживленно разговаривая. «Он не может быть таким», — твердит себе Фэн Синь. Это обман. Галлюцинация. Какой-то бред. Вера в разоблачение этого человека так глубоко сидит в нем, что после этой слежки единственное, что ему хочется, так это провалиться сквозь землю. А еще как следует Му Цину навалять. Неужели он действительно не прав? Фэн Синь точно разбирается в людях. По крайней мере, ему очень хочется в это верить. Они останавливаются возле какого-то трактира, старушка улыбается и ведет рукой, приглашая Му Цина внутрь. Фэн Синь видит по жестам, что тот пытается отказаться, но в итоге все же сдается и заходит внутрь. Он не решается зайти следом, поэтому просто бесстыдно пялится внутрь помещения через маленькое грязное окошко. Му Цин садится за стол, когда к нему подходит мужчина средних лет, улыбается так добродушно и открыто, что-то говорит. Негодование захлестывает с головой. Фэн Синю хочется сорвать с головы капюшон, подойти и сказать: «Ты не можешь себя вести так, будто что-то значишь. Не можешь притворяться, что это твое место. Ты здесь никто, и звать тебя никак!» В этот самый момент Фэн Синь понимает одну постыдную для себя вещь: Му Цин оказался полностью прав. Он ревнует. Не то чтобы Се Ляня. Он с самого детства рос с мыслью, что будет занимать это самое место, будет рядом с Его Высочеством: защищать его ото всех бед и умрет за него, если потребуется. Он не хотел и не хочет делить это место с кем-то еще. Особенно с кем-то вроде Му Цина. Мысль о том, что он, возможно, ошибался на его счет, прожигает грудную клетку до боли.
Когда они возвращаются обратно, уже смеркается. Фэн Синь уверен, что Се Лянь точно еще не успел его хватиться. Он устало стаскивает с себя рваные одежды, направляется в спальню и думает, думает, думает.
Ему кажется, что с появлением Му Цина вся его привычная жизнь, все то, к чему он всегда стремился, ради чего жил — все перевернулось с ног на голову. Что если Се Лянь прав на его счет, и Фэн Синь просто ведет себя, словно ревнивое дитя, которое не в состоянии справиться со своими эмоциями?
Он должен что-то с этим сделать.
— Это дело можно поручить кому-то другому. Вы не должны с этим разбираться самостоятельно.
Му Цин в первый раз за все время пребывания здесь согласен с Фэн Синем. Это могло бы раздражать, но почему-то не раздражает. Лес не то место, куда бы он хотел выйти сейчас. Ему нужно еще некоторое время. Пару месяцев. Он уже совершенно свыкся со слежками Фэн Синя, и водить его за нос стало намного легче. Хотя Му Цин с удивлением отметил, что после его прогулки в городе хвост снова отвалился. Неужели Фэн Синь, наконец, понял, что это не имеет никакого смысла и Му Цин не пытается никому навредить? В любом случае, ему все равно не следует расслабляться. Мало ли что тому еще взбредет в голову.
В деревне неподалеку, в той самой, где до этого жил Му Цин, начали пропадать люди. Се Лянь, вместо того чтобы поручить это дело подданным, как всегда, решает разобраться со всем в одиночку.
— Вдруг это тот же человек, что напал на тебя, Му Цин.
— А вдруг нет, — Му Цин многозначительно смотрит на Се Ляня и хмурится. — Вдруг это что-то… другое. Я… согласен, — слова даются тяжело. Соглашаться с Фэн Синем тяжело, — с ним, — он ведет головой в сторону Фэн Синя.
Если Се Лянь что-то решил, то его трудно уговорить поступить иначе, поэтому Му Цину и Фэн Синю не остается ничего, кроме как последовать за своим принцем, чтобы защитить его в случае опасности.
— Фэн Синь, отправляйся в деревню и опроси ее жителей, мы с Му Цином обследуем лес, — говорит Се Лянь, когда они оказываются за пределами Сяньлэ.
— Почему я? — Фэн Синь недоверчиво косится то на Его Высочество, то на Му Цина. — Почему не отправить туда его?
— Потому что у тебя есть опыт переговоров, — быстро находит ответ Се Лянь. Му Цин, конечно же, понимает, что дело вовсе не в этом. Но Фэн Синю совсем необязательно вдаваться в такие подробности.
Фэн Синь еще несколько мгновений стоит на месте, будто раздумывает, стоит ли оставлять Му Цина наедине с Се Лянем. Они еще ни разу не разделялись, поэтому он не чувствует, что в его отсутствие Наследный принц будет в безопасности, но потом все же резко разворачивается и шагает в сторону поселения, не сказав им ни слова.
— Что мы можем здесь найти? — спрашивает Се Лянь, поворачиваясь к Му Цину, когда Фэн Синь оказывается на достаточном расстоянии, чтобы не слышать их разговора.
— Боюсь представить, — честно отвечает Му Цин и глядит на свой сжатый кулак.
Пока они находятся в лесу, Му Цина не отпускает чувство надвигающейся опасности и незащищенности. Он все еще недостаточно силен, чтобы дать отпор своим сородичам. Он то и дело судорожно оглядывается на Се Ляня, проверяя, в порядке ли он и не слишком ли отстает. Они бродят по лесу какое-то время, прежде чем Му Цин замечает впереди нечто подозрительное, очень похожее на человеческое тело, но что-то внутри подсказывает ему, что это не совсем человек. Точнее сказать, совсем не человек.
— Ваше Высочество, стойте здесь, — он выставляет руку в сторону, заставляя Се Ляня остановиться, — это может быть опасно.
— Ему нужно помочь.
— Я бы не был так уверен.
Му Цин делает несколько неуверенных шагов вперед, сердце в груди отбивает неровный ритм. Ему действительно страшно. Он ловит себя на мысли, что боится вовсе не за себя, и эта мысль по своей сути еще намного хуже страха, который он испытывает в этот самый момент. Жизнь, когда она настолько продолжительна, уже не кажется чем-то ценным, особенно когда, на самом деле, ты умер уже очень и очень давно. Но Се Лянь, этот чертов Фэн Синь, люди из деревни… их жизни коротки, и им нужно их прожить.
Он подходит к телу, лежащему на земле, совсем близко. Вглядывается в бледное лицо, замечает, как человеческий образ постепенно утрачивается, сменяясь на настоящий. Демон медленно открывает глаза, вглядываясь в человека, стоящего перед ним. Он тоже чувствует это.
— Ты… — шипит он и сжимает руки в кулаки, вырывая с земли охапку тонкой травы. — Он придет за тобой. Рано или поздно он убьет тебя.
— К тому времени я буду готов, — спокойно отвечает Му Цин, холодно осматривая умирающее тело.
— Ты связался с людьми. Вот идиот. Посмешище.
Му Цин открывает рот, чтобы возразить, но тут же закрывает, понимая, что возразить ему нечего. Скоро всему этому придет конец, как и демону, что уже почти приобрел свой внешний облик, лишившись последних жизненных сил.
— Надо его похоронить, — Му Цин поворачивается к Се Ляню. — Он мертв.
Се Лянь подходит ближе с позволения Му Цина и вглядывается в тело, лежащее перед ним. Светлые растрепанные волосы, черная маска на лице, длинные рога, всевозможные метки по всему телу. Он никогда не видел ничего подобного.
— Так вот как ты выглядишь, — задумчиво произносит Се Лянь, поднося палец ко рту.
— Вы же меня видели, — Му Цину почему-то не нравится этот разговор и изучающий взгляд принца.
— Лишь мельком. И это неважно. Ты не такой, как они.
Не такой. С чего Се Лянь это взял, когда увидел? Почему без слов поверил? Это вопросы, на которые Му Цин ответов, наверное, никогда не узнает.
— Давай, нам нужно спрятать его, пока Фэн Синь не вернулся.
— Вы что-нибудь нашли? — Фэн Синь выглядит усталым и как всегда раздраженным.
— Нет, — Се Лянь мотает головой. — А что узнал ты?
— Тоже ничего, люди уходили в лес и не возвращались.
Фэн Синь думает, что это какой-то хитрый план Се Ляня по установлению контакта и дружеских отношений — что само по себе звучит глупо, только не с ним, — но отказать он, конечно, не может. Главное ничего не есть, иначе можно просто не пережить этот вечер совершенно по другим причинам, нежели попытки Наследного принца по примирению его с Му Цином.
Он выходит из своей спальни и замечает впереди идущего по коридору Му Цина. Зачем-то его нагоняет. Они обмениваются короткими взглядами и идут молча, не сказав друг другу ни слова. Фэн Синь в какой-то момент даже чувствует в этой тишине неловкость. Сам не понимает, откуда она взялась. Благо, они очень быстро пересекают коридор и оказываются у дверей спальни Се Ляня, снова переглядываются и оба тянутся к ручке двери. Фэн Синь как-то резко одергивает руку и дает Му Цину самому открыть дверь. Как только она распахивается, в нос ударяет запах еды. Фэн Синь молится, чтобы она была приготовлена не Се Лянем. Надежда умирает последней, так или иначе.
— Вы пришли, — на лице Се Ляня расцветает широченная улыбка, будто он был не уверен, что они дойдут до него, будто у них вообще был хоть какой-то выбор.
Му Цин оглядывает небольшой столик у кровати, заставленный всевозможной едой. Се Лянь радостно потирает ладони, а после разливает по стаканам из кувшина вино. Фэн Синь с опаской смотрит на еду и сглатывает. Му Цин, глядя на Фэн Синя, не понимает, почему у того такое выражение лица, будто его сейчас стошнит. Он пожимает плечами и накладывает в одну из тарелок мясо и что-то напоминающее своим видом кашу. Все это под пристальным вниманием довольного собой Се Ляня и перепуганного отчего-то Фэн Синя. Эти взгляды немного смущают, но Му Цин решает не обращать на них особого внимания.
Фэн Синь хочет отвернуться от Му Цина, но любопытство берет свое, поэтому он буквально буравит его взглядом, когда тот поддевает палочками содержимое из своей тарелки и подносит ко рту. Все это выглядит для него, как в замедленной съемке. Он ждет той реакции, какая бывает у людей, которые хотя бы раз пробовали стряпню принца. Обычно первый раз всегда становится последним. Если, конечно, тот человек не ищет смерти. На удивление, Му Цин не корчится, не плюется, не хватается за живот — его выражение лица вообще не меняется.
— Вкусно? — спрашивает Се Лянь, облокотив голову на руку и склонив ее набок.
— Да, — Му Цин кивает, и лицо Его Высочества светлеет на глазах.
«Ты серьезно?» — хочет спросить Фэн Синь, но не произносит вслух. Яростно накладывает себе порцию в тарелку и быстро отправляет палочки в рот. Конечно, он должен был предугадать, что попытка готовки не могла увенчаться успехом. Он краснеет, в горле першит, хочется выплюнуть все это в тарелку обратно и, скорее всего, впереди у него не слишком приятный вечер после, но он мужественно глотает еду, чувствуя, как бастует на этот сомнительный прием пищи желудок.
Он хватает со стола стакан с вином и залпом осушает.
— Очень вкусно! — выпаливает он, ощущая как горят его щеки и уши. — Очень! — повторяет громче, будто сам себя в этом пытается уверить.
— Я рад, — Се Лянь действительно искренне рад, а Фэн Синю кажется, что его сейчас вывернет наизнанку.
Фэн Синь пытается придать своему лицу нормальное выражение и снова поворачивается к Му Цину, который выглядит так, будто с несколько минут назад не съел что-то такое, что могло бы его убить. С ним точно что-то не так. Так не бывает.
Му Цин цепляется за этот взгляд, щурится и смотрит так, что Фэн Синю становится не по себе. Он глотает очередную колкость, которая вот-вот готова сорваться с кончика языка, но не разрывает зрительный контакт.
— Может, прогуляемся? — Му Цин небрежно переводит взгляд на Се Ляня, будто ничего не произошло, и поднимает одну бровь.
— Отличная идея, мне нравится.
На площади достаточно людно вечером. Они, чтобы не привлекать особого внимания к себе, облачились в простые, ничем не выделяющиеся одежды. Се Лянь с любопытством разглядывает яркие огни фонарей и людей, зарабатывающих себе на жизнь выступлениями. Разглядывает так, будто впервые все это видит.
Его взгляд цепляется за стайку бабочек, летающих над головами народа. Издалека кажется, будто они светятся в темноте. Се Лянь, словно зачарованный, движется на сияние этих бабочек. Му Цин и Фэн Синь не выпускают его из вида, но за ним не идут почему-то. Принц остается стоять где-то неподалеку и задирает голову вверх.
Му Цин замечает, как Фэн Синь первым отводит взгляд от Его Высочества и смотрит на него. Му Цин замечает это, но старается не подавать виду. Фэн Синь же неотрывно глядит в его сторону, кажется, даже не моргает. Му Цин думает, что его взгляд не обжигает, как прежде, не проникает под самую кожу, как случается обычно. Есть в нем что-то другое. В попытках понять, он не выдерживает, отвечает на взгляд и выжидающе смотрит в ответ. Ожидание не оправдывается. Фэн Синь лишь выдыхает, надувает щеки, будто Му Цин успел за это время его обидеть, и снова поворачивается к Се Ляню, что до сих пор восторженно наблюдает за мерцающими бабочками, парящими в небе.
Фэн Синь думает, что, возможно, он был неправ. Возможно, в Му Цине все же есть что-то… что-то хорошее. Он на полном серьезе почти уверяет себя в этом, когда отмечает едва заметную улыбку на его лице. Тот смотрит на переполненного восторгом от представления Се Ляня. Но эта мысль тут же улетучивается из головы, когда Му Цин поворачивается к нему — весь такой хмурый и холодный. Возможно, ему просто показалось. С другой стороны, у Му Цина нет ни единой причины, чтобы Фэн Синю улыбаться, и к этому он уж точно приложил свою руку.
Му Цин сидит на краю кровати и долго вглядывается в свои ладони. Еще пару дней назад он понял, что его силы окончательно восстановились, поэтому оставаться в Сяньлэ не было надобности. Ему пора уходить.
Как только он почувствовал прилив своей силы, то думал, что нужно покинуть это место как можно быстрее. Наконец-то никакого надзора, никакого страха, никаких людей. Потом в его комнату ни свет ни заря постучался принц, позвав на очередную тренировку. Почему-то Му Цин не мог просто взять и отказаться, не прийти, сбежать, когда Его Высочество так смотрит, так доверяет. Се Лянь должен догадываться, должен понимать, что Му Цин здесь не навечно, после того, как он рассказал тому свою историю, но отчего-то ему не хотелось подрывать доверие в последний момент. Даже Фэн Синь, что большую часть времени вел себя недружелюбно, стал вести себя разительно по-другому с момента его последней слежки за ним. Это кажется странным, и Му Цину, честно говоря, не хотелось бы, чтобы отношение Фэн Синя к нему когда-либо менялось в лучшую сторону. Так было бы значительно легче уходить. Мысль о том, что он действительно к ним привязался, не дает ему покоя последние два дня, с тех пор, как Му Цин понял, что время пришло.
На мгновение он думает о том, что, возможно, может остаться, продолжать жить с ними, как последний год, и ничего не менять. Но тут же отгоняет эти глупости от себя: он не может. Он должен жить среди своих. Там безопасней, там не надо прятаться, если ты достаточно силен и осторожен. Здесь же всю жизнь придется жить во вранье, скрываться. Однажды Се Ляню и, как бы это не было удивительно, Фэн Синю предстоит вознестись. Му Цин в этом даже не сомневается. И что тогда?
Му Цин пытается представить лицо Фэн Синя, если бы он узнал правду. И у него не выходит. Хотя, скорее всего, он просто не хочет представлять. Что бы стало с ним, если бы он узнал, что был единственным, кто был в неведении?
Нет страха сильнее, чем понять, что Му Цина действительно это заботит. То, что ощущал бы Фэн Синь в тот момент. Как он мог допустить подобное, впервые за очень много тысяч лет?
Он встает с кровати и мельком смотрит в окно. Уже давно стемнело. За все то время, что Му Цин находится здесь, он досконально изучил все выходы и входы, так что уйти незамеченным не составит особого труда.
Он осторожно открывает дверь, старается без скрипа, и еще раз пробегается беглым взглядом по комнате. Она кажется такой чужой и холодной, несмотря на то, что он прожил здесь почти полный год.
Му Цин поджимает губы и, прикрыв дверь, идет по темному коридору. Больше не оборачиваясь.
Не то, чтобы Му Цин сильно удивляется, когда видит перед собой Мин Гуана. Он был почти на сто процентов уверен, что пропажи людей в той деревне именно его рук дело, поэтому при виде демона он не меняется в лице. Так или иначе, он хотел обезопасить поселение, прежде чем покинуть это место. Их встреча была неизбежна.
— Привет, Му Цин. Мы давно с тобой не виделись, — он слышит в голосе улыбку, пусть лицо и прикрыто белой маской.
— Ты опоздал немного, — скучающе говорит Му Цин, рассматривая лес позади них. — И оставь в покое тех людей. Забавляйся в другом месте.
— А ты, я смотрю, привязался к этим смертным, — Мин Гуан лениво шагает навстречу Му Цину. — Для демона эти привязанности никогда не заканчиваются хорошо, ты же знаешь. Не первую сотню лет живешь.
Му Цин напрягается всем телом, но не подает виду. В голове мелькают лица людей, что помогали ему за прошедший год; тех людей, которые дали ему работу, дом и крышу над головой. Он даже не был уверен, что кто-то из них еще жив. А потом он видит лица Се Ляня и Фэн Синя, и в душе поселяется нечеловеческий страх оставить их здесь без присмотра.
— Какого хера он несет? — Му Цин вздрагивает и оборачивается.
«Что ты тут делаешь?» — хочется спросить. — «Иди обратно». Слова застревают где-то в горле, по спине пробегает леденящий кожу холодок. Фэн Синь выглядит растерянно и мотает головой то в его сторону, то в сторону Мин Гуана.
— Я с тобой разговариваю, — лицо искажается гневом и еще чем-то вроде неверия. Теперь Му Цин наверняка знает, какое бы было у того выражение лица, когда бы он узнал правду. — ТЫ! Его Высочество тебе верил, он тебя спас! Дал крышу над головой, а ТЫ!
Му Цин делает глубокий вдох. Еще один. Молчит. Потому что сказать, собственно, ему нечего. Подставлять Се Ляня он не будет. Фэн Синь пусть думает, что хочет, его все равно ни за что не переубедить. Он всегда был таким на протяжении этого года.
— Уходи, — тихо говорит Му Цин. Мин Гуан усмехается, потому что тоже чувствует, слышит эту дрожь в голосе. — Уходи, если хочешь жить.
— Ты не… — Фэн Синь не успевает закончить, а Му Цин должным образом среагировать.
— Ну все, хватит болтать.
Мин Гуан оказывается рядом с Фэн Синем в мгновение ока, так же быстро обнажает меч и заносит его над головой. Му Цин первый раз чувствует такой всепоглощающий ужас. Не за себя. За кого-то. За Фэн Синя. Кто бы мог подумать. У Му Цина нет времени даже усмехнуться своему промаху: он оказывается рядом и выставляет свой меч, скрещивая его с чужим, не давая добраться до Фэн Синя, который резко отшатывается назад от Му Цина.
Му Цину нет до этого никакого дела. Это совсем не важно, что сейчас думает про него Фэн Синь. Главное, чтобы Мин Гуан больше никого не тронул. Его не тронул. Му Цин яростно отбивается от каждого удара, слышит этот безумный, приглушенный маской смех, отдающийся эхом в ушах. Глаза застилает белая пелена из гнева и страха.
Ему так страшно. Возможно, ему действительно стоило никогда сюда не приходить. Сейчас бы ему не пришлось подвергать опасности Фэн Синя. Как он вообще здесь оказался? Почему именно сейчас?
Последнее, что помнит Му Цин, прежде чем обернуться, остекленевшие глаза и искривленная улыбка, а потом кровь. Много крови Фэн Синя. И отрубленная голова Мин Гуана у его ног.
Му Цин замирает на месте, не в силах пошевелиться. Меч падает на землю перед ним, этот звук отдается гулом в ушах.
Нет.
Он не хотел, чтобы так вышло.
Фэн Синь, пожалуй, единственный человек, который видел в нем истинную опасность, почему именно он, чувствующий это, оказался здесь? Му Цин не хотел причинять им неудобства, но чем дольше он находился в Сяньлэ, тем больше понимал, что начинает привязываться, питать к ним те чувства, которые не испытывал никогда и ни к кому.
Близость с людьми опасна. Но почему-то он всегда верил в то, что это его не касается, с ним такого не произойдет. А теперь он стоит и смотрит, как Фэн Синь истекает кровью.
Он поднимает его на руки, чувствует его сбивчивое дыхание, где-то у шеи, точно как в тот раз, и лучше бы ему открыть глаза, огрызнуться в своем стиле, сделать хоть что-нибудь, чтобы Му Цин был уверен, что с ним все будет в порядке.
Все будет в порядке.
Он уже не ищет пути, чтобы быть незамеченным, а просто несет Фэн Синя к Се Ляню. Ему срочно нужна помощь. Рана не задела жизненно важных органов, но он успел потерять достаточно крови, пока Му Цин дрался с Мин Гуаном. Он не заметил, что, пошатнувшись, Фэн Синь упал. Он не заметил, что Мин Гуан успел полоснуть его мечом в живот.
Се Лянь испуганно смотрит на обоих: то на Му Цина, то на Фэн Синя, ищет помощь, а потом просит остаться.
Му Цин не может остаться. Он принес достаточно бед. Хватит.
— Прощай, Се Лянь.
Се Лянь не останавливает, только смотрит вслед, пока тот не скрывается за углом коридора, а после возвращается к Фэн Синю. Сейчас он ему нужнее.
Фэн Синь открывает глаза и хмурится от солнечного света, пробивающегося через окно. Все кости ломит от боли, рана на животе болит и саднит. Ему требуется некоторое время, чтобы понять, где он и что произошло перед тем, как он потерял сознание. Он по инерции хочет вскочить с кровати, но резкое движение отдается невыносимой болью, заставив его снова лечь.
Первая мысль, которая приходит в голову — он был прав насчет Му Цина. Все это время он был не тем, за кого себя выдавал. Вторая мысль, что если бы Фэн Синь ему не поверил, то сейчас бы не лежал здесь в таком состоянии. Увидев, что Му Цин покидает спальню в такой поздний час, он решил, что тот хочет самостоятельно устранить проблему, связанную с нападением на поселение. Он не хотел пускать того одного. И ошибся.
Третья мысль — о том, что если бы Му Цин не закрыл его своей спиной, то, вероятно, он бы здесь не лежал. Ему очень хочется его ненавидеть, но получается только злиться. На кого или на что, он сам до конца не понимает, поэтому злится на все подряд. По крайней мере это позволяет не признавать четвертую мысль, которая роится в голове, как назойливая муха.
Дверь в его спальню открывается, и на пороге появляется Се Лянь с подносом в руках. Когда он видит, что Фэн Синь очнулся, на его лице появляется такая привычная добродушная улыбка, что тоже его безумно бесит. Он поджимает губы и отворачивается к окну.
— Ты очнулся! — Се Лянь ставит поднос на прикроватную тумбочку и садится на край постели.
— Сколько я был без сознания?
— Пару дней.
Молчание. Фэн Синь не поворачивает головы. Столько хочется спросить, но он совершенно не знает, с чего начать, и хочет ли он вообще знать ответы.
— Му Цин тебя сюда принес, — сам заговаривает Се Лянь. Фэн Синь слышит в голосе теплоту и нежность — честное слово, не понимает, пока Его Высочество не говорит следующую фразу. — Я все это время знал о его происхождении.
— Знал? — Фэн Синь поворачивает голову, хочет приподняться, но тут же остужает свой пыл. Снова разойдутся раны, ему нужно прийти в норму как можно скорее. — Почему ты его оставил? Почему ничего мне не сказал? Когда ты перестанешь быть таким легкомысленным?
— Я не ошибся в нем, — кажется, Се Лянь не хочет что-либо объяснять — произносит это, как данность, будто Фэн Синю нужно на слово ему поверить. И эта четвертая мысль все еще не дает ему покоя, она будто подтверждается словами принца.
— Это демон! Они убивают людей!
— Он спас тебя, Фэн Синь. И мог умереть сам, спасая тебя. Он нам не враг.
— Плевать.
Фэн Синь думает о том, получил ли тот какие-нибудь травмы. Где он сейчас, и жив ли вообще? Потом понимает, что думать об этом не должен.
«Он демон», — твердит себе. — «Убийца». Только вот с образом Му Цина это совсем не вяжется. Последнее, что он помнит, перед тем как потерять сознание: серебристые пряди волос, промелькнувшие перед глазами, те самые рога, чью тень он увидел когда-то в комнате, и холодную сталь заточенного лезвия.
— Я думаю, что мы можем его вернуть.
— Я думаю, что это глупая мысль.
— Он бы с тобой, вероятно, согласился.
Снова молчание. Фэн Синю на Се Ляня смотреть совершенно не хочется. Нельзя быть таким легкомысленным, когда за твоими плечами целое государство. Просто нельзя.
— Кто готовил суп? — тихо спрашивает Фэн Синь.
— Не я.
— Му Цин, почему тебе нужно идти? Ты же только вернулся. Тебя не было целый год, да еще и ничего нам не сказал, — спрашивает тот самый мужчина, который впервые приютил здесь Му Цина.
— Мне правда нужно идти, — Му Цин чуть заметно улыбается и кланяется ниже, чем положено.
— Ты всегда можешь вернуться, тебе тут будут рады.
— Конечно, — Му Цин кивает мужчине, разворачивается и застывает на месте.
— Собрался куда? — этот голос звучит в ушах громче, чем сам его носитель говорит. И Му Цину становится дурно. А еще страшно. Му Цин не знал, что такое страх. Спустя несколько веков бесконечной борьбы, выживания, его собственного бесстрашия и — за редким исключением — абсолютных побед в сражениях, он стоит здесь, абсолютно растерянный и напуганный.
— Что ты здесь делаешь? — ни один мускул на его лице не дергается, ни одно движение не выдает то, как его сейчас всего ломает изнутри. Потому что так не должно быть. Фэн Синя здесь не должно быть.
— Да вот, пришел посмотреть, как ты тут живешь? — усмехается, так мерзко, как умеет, снисходительно смотрит. Му Цина будто откатывает в первые месяцы их знакомства.
— А я смотрю, ты уже выздоровел, — Му Цин же грубостью на грубость, потому что иначе как? — И зачем ты пришел? — добавляет он. — Кажется ты добился, чего хотел. Ты же меня ненавидишь.
— И ты добился, — Фэн Синь кивает и подходит близко-близко, обжигает дыханием нос и щеки. — И да, ненавижу. Больше всего на свете, чтобы ты знал.
А потом холодные руки касаются щек и теплые губы целуют — так яростно, грубо. И Му Цину кажется, что они приходят к какой-то договоренности. Му Цину кажется, что что-то только что встало на места. Сжимает чужие плечи и углубляет поцелуй.