Нет, Грей не был пьян. Он стоял в джинсах и сапогах в ванне и ждал, когда сверху начнёт литься вода, но пьяным он совсем не был, по его же мнению. Просто он что-то забыл. Что-то важное. Внутренний голос, икая и иногда ругаясь матом, вяло бубнил, что пора баиньки, но воистину маниакальное желание принять холодный душ с успехом перекрикивало рациональные мысли. Поэтому Грей стоял, упершись руками в стену, и ждал.
Подняв голову, он мутнеющим взглядом окинул удерживающую его поверхность и понял, что заковыристый рисунок в виде веток дерева ему не был знаком, а это могло означать только одно…
Хотя нет, пофиг, вода в данный момент была куда важнее.
Отбросив ненужные мысли, Грей протяжно вздохнул и почувствовал, что сейчас умрёт от жары, а чёртова вода всё никак не хотела литься. От раздражения хотелось пнуть край ванны, но для этого требовалось повернуться, то есть потерять опору, а это было равносильно падению. Уснуть прямо тут Грею никак не улыбалось. Он просто, чёрт подери, хотел принять душ и завалиться в мягкую кровать освежившимся.
Как бы Грей ни копался в памяти, он в упор не помнил, как оказался тут. Всё Кана с её выпивкой! Устроить попойку в гильдии для неё было раз плюнуть, но устроить попойку мирового масштаба оказалось слишком даже для неё. Кана умудрилась организовать конкурс «кто меня перепьёт — получит шубу Лаксуса в подарок». Причём мнение самого Лаксуса по этому поводу её ничуть не волновало. Несмотря на все его угрозы, Кана сама выиграла свой конкурс, стащила с него шубу и, завернувшись в неё, дошла ровно до выхода, а там уже грохнулась в алкогольный обморок. Ворчащий Лаксус закинул её вместе с шубой на плечо и вышел, бормоча что-то про месть и похмельное утро.
Грей же добрался до дома сам, решив не спать в гильдии, как обычно. Более того, он даже дополз до ванной, чтобы смыть с себя дневную пыль и запах табака, которым умудрился провонять, сидя рядом с Мастером. И всё. Залип.
Когда дверь скрипнула, Грей не сразу понял, что это за звук. Повернув голову, он уставился на застывшую в проходе девушку, одетую в почти прозрачную ночнушку, и выдал самое гениальное, на что только был способен в данный момент и в данной ситуации:
— Ты кто?
Голубые волосы волнами ниспадали на неприкрытые одеждой плечи, ярко-синие глаза были распахнуты от удивления, губы едва заметно дрожали. Девушка сделала шаг назад и, наткнувшись спиной на дверь, выдохнула:
— Грей-сама?..
Так его называла только Джувия. Это она и была, собственной персоной. Почти раздетая. Да что там — раздетая! И какого, спрашивается, чёрта она явилась к нему домой в таком виде?
— Ты что тут забыла? — проворчал Грей, со стоном повернув голову обратно и ткнувшись влажным от пота лбом в прохладный кафель.
— Г… Грей-сама, вы… что вы делаете в моём доме? — ошеломлённо выдавила Джувия.
И в тот же миг Грей понял, что сегодняшний вечер, вернее, его завершение оказалось даже веселее, чем предполагалось. Скосив глаза на крайне смущённую Джувию, он тяжко вздохнул и с трудом отлепил ладони от стены. Сейчас ему лучше было уйти, потому что залитый по самые зенки разум, икая, искренне предлагал остаться и посмотреть, что будет дальше. Желание, непонятное, жгучее, томящее, с энтузиазмом поддакивало. Только воля была против, и Грей решил с ней согласиться. Разбираться по поводу своего незаконного вторжения он решил завтра на свежую голову.
— Я, пожалуй… — начал он, но тут земля резко всколыхнулась под ногами, сапоги заскользили по гладкой поверхности. Грей понял, что сейчас расшибётся, если не ухватится хоть за что-нибудь.
И этим чем-нибудь оказалась Джувия, которая с готовностью кинулась на выручку. Обхватив её плечи, Грей на мгновение позволил себе расслабиться, повиснув грузной тушей, но мгновенно напрягся, поняв, что сейчас не время, не место… да и кожа у неё такая шелковистая… В общем, всё слишком удачно сложилось, градус подскочил ещё выше — Грей всерьёз подумал, что сейчас расплавится. С усилием отстранив Джувию, он постарался выровняться, но тут лба коснулась прохладная ладонь. И внутри всё замерло.
— Грей-сама, у вас жар! — воскликнула Джувия, круглыми от беспокойства глазами смотря на него. — Вам нужно…
Дослушивать Грей не стал. Повинуясь внезапному порыву, он сгрёб Джувию в объятия и прижал её к себе, упиваясь исходившей от неё волшебной прохладой. Обычная температура человеческого тела, самая норма — это было восхитительно!
Сдавленный выдох удивления слегка отрезвил Грея, но не настолько, чтобы сопротивляться желаниям, которые, соединившись в одну массу, стали напоминать густую лаву — они бурлили и кипели, обжигали и липли. Эти желания были настолько непреодолимыми, что разум стремительно испарился, растаял, как пар от воды.
Затащив обомлевшую Джувию в ванну, Грей покачнулся и, не удержав равновесия, упал спиной на стену. Джувия, пытаясь притормозить падение, случайно надавила рукой на вентиль крана, и на парочку хлынул шквал холодной воды. По коже табунами разбежались колючие мурашки.
Грей на миг прикрыл глаза. Волшебно.
— Грей-сама, — просипела Джувия, подняв голову, — вам нужен лёд.
— Нет, — ответил Грей, изумившись неожиданным мыслям, — для начала мне нужна вода. — И, наклонившись, с вожделением прижался к влажным губам.
Изумлённый выдох толкнулся в рот запахом зубной пасты и чего-то цветочного. Грей слизал его вместе с капельками и, опустив руки с талии на бёдра, с силой прижал Джувию к себе. Жар, томление, желание, обострённые контрастным ледяным душем чувства — сейчас это было на первом плане. А ещё Джувия: её неровное дыхание, намокшие волосы, аромат; её кожа, восхитительная и на ощупь, и на вкус, дрожащее тело. Тело, которое дарило Грею наслаждение своей прохладой и мягкостью.
Проникнув рукой под влажную ночнушку, Грей провёл ладонью по бёдрам, поднялся выше — к талии, а затем ещё выше — к груди, и, сжав её, снова поймал губами выдох. Только сейчас Грей понял, насколько Джувия была привлекательна и сексуальна, а ещё насколько потрясающие у неё глаза — глубокие, синие, как сама суть моря, мягкими бликами отражающие её смятение и волнение.
Грей подумал, что, наверное, это здорово — так запросто позволить огню охватить всегда холодный разум. Нацу в этом плане повезло куда больше — он вообще никогда не заморачивался, полыхая по поводу и без. Грей же слишком свыкся со своей природой, сам почти сделался сугробом — колючим и холодным. Теперь же, поддавшись желаниям, он понял, что иногда всё же следует себя отпускать. О-о-очень редко! Грей догадывался, что по истечении действия алкоголя будет большой шок от содеянного, но сейчас… сейчас глаза напротив казались такими притягательными, губы — такими сладкими на вкус, что впору было махать рукой на все правила и нормы.
Наклонившись к плечу, Грей провёл языком по коже и почувствовал, что Джувия сама стала распаляться. Однако это не входило в его планы. Нужен был холод, мороз, лёд…
Лёд!
Подставив ладонь под струи воды, Грей набрал пригоршню, которая моментально превратилась в ледышку. Аккуратно взяв пальцами скользкий кусочек, он медленно, наслаждаясь эффектом, провёл им по коже на плече, а затем слизнул прохладную дорожку, ощущая на языке приятный привкус.
Джувия с трудом дышала, расширившимися глазами наблюдая за происходящим. Несмотря на резко сменившуюся температуру, она не остыла — напротив, распалилась ещё сильнее. Впрочем, особой проблемы в этом не было.
Подавшись вперёд, Грей подхватил Джувию и со всей аккуратностью, придерживая её за талию, уложил её в ванну — благо, что размеры позволяли. Подцепив край ночнушки, он потянул её вверх. Сейчас, когда холодная вода осталась позади и теперь щедро поливала ноги, Грей снова ощутил нестерпимый жар, который срочно требовалось потушить.
Окончательно стянув липнущую тонкую ткань, Грей несколько мгновений разглядывал пунцовую от смущения Джувию, которая смотрела ему в глаза, ловя каждое движение. И это было так… необычно. Он наклонился к мерцающей в тусклом свете лампы коже и прижался губами к ключице, слизав остатки прохлады. Затем он черпнул ещё воды, снова превратил её в лёд и стал медленно, заставляя Джувию хватать ртом воздух, водить холодными кубиками по её телу, начиная от шеи и заканчивая животом. И повторять тот же путь, но уже губами и языком, заставляя её пламя увеличиваться в тысячекратном размере.
Сладкая, прохладная…
Обводя кусочком льда спираль вокруг пупка, Грей ощущал себя последним извращенцем, но мысли бежали далеко впереди. Хотелось большего, хотелось страстно, почти невыносимо. До скрипа зубов. Тут не спасал даже лёд, который ранее с успехом гасил все нервные мысли о продолжении.
Джувия вдруг подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к щеке Грея, нежно погладила его и вдруг улыбнулась — так доверчиво и беззащитно, что контроль полетел ко всем чертям. Она потянулась к его руке, в которой был зажат уже почти растаявший остаток льда, и, взяв его, положила себе в рот, затем приблизилась к лицу Грея, и он, повинуясь, прижался к её губам. Тёплый язык скользнул по его языку, от яркого контраста со льдом захотелось застонать. Грей понял, что больше не может сдерживаться. Неистово прижав к себе Джувию, он жадно впился в её губы. Свободной рукой он потянулся к своим джинсам и стал суетливо дёргать молнию, но собачка, намокнув, никак не поддавалась. У Грея никогда не было проблем с одеждой — та буквально исчезала, будто по мановению волшебства, однако сейчас, видимо, пришла расплата в виде непреодолимой преграды.
Ругнувшись на противную материю, Грей сбивчиво приспустил джинсы и вдруг застопорился, поняв, что сейчас вроде как нужно спросить разрешения… или его обычно не спрашивают? Чёрт, как же всё сложно, когда в голове борются трезвеющий разум и ураганное желание.
Джувия, заметив его замешательство, сама потянулась навстречу. Она обхватила ногами его бёдра, прижалась всем телом — лучшего согласия было не придумать. Поэтому Грей, не мешкая более, стянул с неё нижнее бельё и резко толкнулся вперёд. Джувия сдавленно застонала, впившись ногтями в его спину. Грей замер, сомневаясь — стоит ли продолжать. Сейчас, когда разум практически протрезвел, он постепенно офигевал от ситуации в целом и своего поведения в частности. Но просто так уйти он уже не мог. Во-первых, это было бы просто некрасиво, а во-вторых… ему не позволяло распалённое тело, которое жаждало продолжения.
Джувия тем временем постепенно расслаблялась: разжала подрагивающие колени и чуть отодвинулась. Грей смог, наконец, разглядеть её лицо. В уголках её глаз блестели слёзы, на бледных щеках горел лихорадочный румянец, но губы были растянуты в такой счастливой улыбке, что ему стало стыдно за мысли о побеге.
Потянувшись к Грею, Джувия сама совершила второе движение, разлившееся болезненной истомой по телу. Грей застонал, вновь прижав её к себе, и резкими толчками начал двигаться. Было уже всё равно на любые ощущения: холод, жар, боль от жёсткой поверхности ванны. Было лишь наслаждение, её мягкие стоны и острые ногти, её счастливые глаза и целая лавина практически неземного наслаждения.
Многим позже, когда они практически выпали из ванной, Грей подумал, что утром, наверное, будет стыдно, однако мягкая постель, нежные руки и сладкий аромат чего-то цветочного заглушили эти мысли.
***
Через несколько кварталов от обиталища Джувии стоял дом, в котором жила Кана Альберона. У неё в квартире около холодильника сидели двое на расстеленной на полу шубе и трескали мандарины, бросаясь друг в друга шкурками.
— Ты не переборщила с этим зельем? — хрипло спросил Лаксус, затолкав в рот сразу несколько долек.
— Сомневаюсь, — пожала плечами Кана.
Лаксус прищурился.
— Зачем тебе это вообще понадобилось? Приключений не хватает?
— Мне просто стало жаль бедную девочку, — подмигнула та. — В конце концов, Грей сам рано или поздно понял бы свои чувства, так почему бы мне не помочь ему в этом, а?
— Никогда с тобой пить больше не буду, — покачал головой Лаксус. — Вдруг ты и мне что-нибудь намешаешь.
— Зачем же? — мурлыкнула Кана, растянувшись на мягком ворсе шубы. — Ты же не играешь в недотрогу.
— А толку-то, — фыркнул Лаксус и, взяв новую мандаринку, вдруг замер. — Альберона, а ничего ли ты мне не мешала в тот раз, когда я проснулся с тобой в одной кровати?
— Нет, что ты, вовсе нет, — с самым честным видом соврала та и вдруг рассмеялась.
— Женщины, — насупился Лаксус и встал. — Вот неужели нельзя, чтобы всё шло своим чередом?
— А зачем ждать, когда можно просто взять и сделать? — Кана улыбнулась.
— Вот, значит, сейчас возьмём и сделаем, раз ты так говоришь, — ухмыльнулся Лаксус и, подхватив взвизгнувшую Кану на руки, понёс её в спальню.