Кихён ходит с веснушками сколько себя помнит. Сознательно помнит. Даже знает, кто является причиной появления этих милых, игривых пятнышек на его лице. Дело всё в том, что в их мире на лице влюблённого человека появляются веснушки. Появились они у Кихёна еще в средней школе, тогда Ю не мог понять, с какого перепугу это его посетило, он же никого ровным счётом не любит. И вообще тогда готовился к экзаменам в старшую школу, какая, прости, Господи, любовь. Но факт остался фактом пятнышки появились и уходить не собирались.
Разобрался Кихён в причине появления своих веснушек лишь спустя года три, в старшей школе, когда понял, что ревнует своего лучшего друга к одной из девушек, что терлась рядом с парнем. Недвусмысленно так трется, не понять, что ей было нужно мог только дурак, слепой, ну или просто не желавший ее субъект. Кихён после этого случая неделю из дома не выходил, благо были каникулы, да и погода, словно почувствовав, устроила вселенский потоп районного масштаба, бесконечно выливая на маленький городок тонны воды.
Хосок, так звали друга Кихёна, в которого последний имел неосторожность влюбиться, не раз приходил к Ю в ту неделю, в коротких перерывах между льющимися с неба потоками воды, но младший ни разу его не принял, ссылаясь на мнимую болезнь.
— Заражу тебя еще, — бурчал в то время Кихён, — тебя как обычно прихватит в десять раз сильнее, опять загремишь в больницу. Сбежишь оттуда, а тебя по всему району с мигалками искать будут. Плавали — знаем.
Хосок был соседом Кихёна, наверно, с рождения обоих. Они оба не помнят, чтобы жили где–то еще кроме их милого райончика. Милого, разумеется, только для них, многие жители соседних районов обходили место проживания парней десятой дорогой, уж больно часто там орудовали подростки, отбиравшие у неосторожных прохожих деньги, телефоны и прочие ценности. Хулиганов искали, конечно, но так и не нашли. По району ходил слух, что один из участников этой шайки — сын начальника местного отдела полиции, как тут найти, в самом деле.
Когда спустя неделю Кихён показал из дома свой веснушчатый нос, Хосок его тут же словил в ближайшем парке, в тени раскидистой ивы на берегу пруда, куда часто уходил Кихён, чтобы побыть одному, ну или с Хосоком, если им нужно было о чем–то поговорить без лишних глаз и ушей.
— Это твоя болезнь, да? — погладил указательными пальцами щеки Кихёна Хосок, намекая на веснушки, которые три года в упор не видел. Да и как увидеть, если Кихён старательно пытался их скрыть, плохо пытался, конечно, но Хосоку хватило, чтобы не замечать. — Она не заразная, — тепло рассмеялся Хосок, — кто это? Кто наградил тебя такими милыми веснушками, а, Кихён–и?
— Какая разница, — в своей манере пробурчал Кихён, не мог же он сказать Хосоку, что именно он наградил его веснушками.
— Ладно–ладно, соберешься, сам расскажешь, — все также тепло улыбаясь, проговорил Хосок. Кихён любил эту улыбку, превращающую глаза Хосока в милые смеющиеся полумесяцы. От Хосока веяло теплом, даже несмотря на то, что половина одноклассников считала Ли холодным плохим парнем. Кожаные куртки, рваные джинсы, волосы в вечном беспорядке, успеваемость, которая стремилась вниз с каждым семестром.
Хосоку тогда было просто лень учиться, плюс у него появились новые друзья, забиравшие все время парня. Кихёну эти ребята совсем, совершенно не нравились. Нет, он не ревновал, нет, ну разве только самую малость. Просто ощущения при взгляде на этих парней у Кихёна были слишком плохими: от страха до панического ужаса. Особенно тот главный, от него просто хотелось быстрее унести ноги, запереться в доме и не выходить оттуда, пока этот товарищ не скроется из зоны видимости. Но Хосоку было комфортно с ним, Ли всегда был открыт для знакомств и никогда не делил людей на плохих и хороших. Кихён прекрасно понимал, что заговори он с Хосоком о его новых друзьях, их многолетней дружбе придет конец. Ю понимал, что Хосок попал в ту самую подростковую банду, за которой охотится вся полиция их района. Младший очень боялся за Хосока, и, как оказалось, боялся не зря.
В один из дней Хосок прислал Кихёну сообщение с просьбой прийти в их тайное место с аптечкой и бинтами. Кихён не на шутку перепугался, но все же пошел. Хосок редко просит о помощи, но если написал, значит, действительно, дело плохо. Придя на место, Кихён лишился дара речи. Хосок был весь в ссадинах, а на руке зиял глубокий порез. Кихён очень хотел прочитать тираду о том, какие друзья Хосока душевные парни и все такое, но было не то место и не то время. Медицинские курсы, которые Ю посещал последние полгода, очень сейчас пригодились.
— Хосок–а, тебе надо в больницу, — сказал Кихён, заметив, что старший держится за живот.
— Я не могу, Кихён–и, — с трудом произнес Хосок, — не могу.
— А умереть можешь? — сдвинул брови Кихён, ему до жути не нравилось все происходящее. Ю понимал, что к чему, но видеть, как его друг мучается не мог. Хосоку было действительно больно, чудо, что смог дойти до это места и сообщение набрать. — Я помогу тебе дойти до дорожки, Сок–а, ты должен обратиться к врачу.
— Ты не понимаешь, — раздраженно бросил Хосок.
— Я всё понимаю, всё, — тихо сказал Кихён, — но твоя жизнь ценнее, чем все остальное. Нельзя ставить чьи–то чужие интересы выше своей жизни, Сок–а. Пожалуйста.
Кихён редко плакал на людях, даже при Хосоке всего пару раз. И сейчас не хотел, но в голове уже роились сотни картинок с будущим без теплого смеха Хосока, без его голоса, без объятий, Кихён прогонял их как мог, но они возвращались словно бумеранг. Младший сам не заметил, что по его лицу текут слёзы.
— Пожалуйста, Сок–а, — посмотрел на Хосока Кихён. Хосоку всегда было трудно отказать грустному Кихёну, а уж плачущему и подавно. Старший понимал, что это не специально, Кихён не такой человек. Манипуляции эмоциями — не его стиль. Хосок и сам понимал, что без врачебной помощи ему будет тяжко, но пойти в больницу подставить друзей. Но Кихён… Кихён оказался выше всего этого. Хосок очень дорожил им и не мог причинить ему подобную боль.
— Хорошо, Кихён–и, я сделаю так, как ты просишь, — сказал Хосок, — но пообещай мне одно, что никто не узнает, что я сегодня с тобой виделся, понял? Ты мне так и не ответил на сообщение. Это хорошо. Что бы не случилось, ты меня не видел, ясно?
— Хорошо, Сок–а, — улыбнулся Кихён, поблагодарив свою забывчивость. Телефон остался дома на кровати. — Поднимайся, осторожно, я доведу тебя до скамейки.
— Нет, — отрезал Хосок, — дойду сам. А ты иди домой. Не смотри так, не мотай головой, я дойду. Обещаю. Понял?
Кихён кивнул, хоть и не хотел бросать Хосока в таком состоянии, но Ю понимал, почему старший так себя ведет. Хосок всегда был таким, всегда. Всегда был готов принять весь удар на себя, защищая дорогих ему людей. Дома Кихён сделал всё так, как велел ему Хосок. Они оба понимали, что возможно для Хосока это кончится очень плохо, но в то же время лучше жить, чем лежать в сырой земле или быть развеянным по ветру.
Тем же вечером уже весь район знал, что Хосок лежит в больнице и является подозреваемым в нападении на человека. Потерпевший опознал Ли, но сказал, что не он его бил, вообще, Хосок единственный пытался образумить своих разгоряченных алкоголем друзей, за что похоже они его и наказали, оприходовав перед этим господина Кима. Кихён негодовал, сидя в своей комнате:
— Эти выродки его чуть не убили! А полиция даже не чешется! Повесят всё на Сока и порадуются лишней галочке. И этого Кима еще убедят в том, что именно Хосок в одиночку его отмахал так, что живого места нет, отрастив перед этим две пары ног и две пары рук. Ли Хосок, почему ты вечно влипаешь в истории?
К счастью Хосок отделался лишь постановкой на учет и пристальным наблюдением за собой. Но с тех пор в школе от него шарахались как от прокажённого. Кихён очень переживал по этому поводу, он видел, что Хосоку очень тяжело, но лезть с расспросами не спешил. Старший не любил подобного, впрочем, как и сам Кихён. Ю ждал до конца учебного года, но Хосок так и не заговорил с ним. Нет, они разговаривали на разнообразные темы от учебы и погоды до новых фильмов и книг, но об этом всём нет. Хосок много раз пытался начать этот разговор, продумывал в голове фразы, но как только доходило до дела, стоило Ли только увидеть Кихёна, всё в голове сразу сваливалось в одну большую кучу, и разговоры снова были о привычных вещах.
Всё лето прошло в этих злосчастных попытках поговорить о случившемся, но, кажется, к началу учебного года интерес обоих к этой теме заметно угас, да и Хосок не был замечен в подозрительных связях и компаниях. А с началом учебного года даже учиться начал как все. Они с Кихёном часто вместе делали домашнее задание, точные науки были сложны для Кихёна. Нет, он их понимал, мог рассказать любую теорему, но вот с задачами была беда. Кихён не мог решить ни одной, кроме тех, где нужно было просто поставить цифры вместо символов в формулу. С Хосоком все было ровным счетом наоборот. Ли легко щелкал задачи любой сложности, но написать на доске доказательство какой–нибудь теоремы, Боже, упаси. Преподаватели не знали, как им быть. Все контрольные работы с практической частью Хосок делал идеально, ничего не упуская, но вот с теорией было всё беспросветно плохо. Хосок пытался зубрить, километры шпаргалок исписывал, но тщетно всё.
— Господи, эти объяснения сведут с ума! Зачем они вообще, если я итак всё решаю, всё понимаю! — ныл Хосок на очередном домашнем сидении с Кихёном. — Не укладывается у меня в голове эта дребедень из серии «дано: кто–то лезет в окно. Доказать: как он будет вылезать. Предположим: мы его на стол положим, по его большому пузу, проведем тонкую гипотенузу». Я прочитал, как надо, понял алгоритм и делаю.
— Мне бы твои проблемы, — закатил глаза Кихён, — я, наоборот, не понимаю, как это всё работает. Зато доказать теорему, пожалуйста. Объясни мне, как здесь что из чего выходит.
Хосок улыбнулся. Да. Всё так. Они с Кихёном потому и дружат уже столько лет, что каждый из них другого дополняет, имея при этом кучу других интересов, но общих точек соприкосновения слишком много, чтобы отдалиться друг от друга.
— Слушай, Кихён–и, а куда ты будешь поступать? Я решил на физико–математический, раз уж так легко всё получается, — надеюсь, там не так трясут эти теоремы.
Кихён засмеялся. Это так похоже на Хосока.
— Да ты там и месяца не вытянешь, среди океана формул и прочей дребедени, к тому же ты отлично рисуешь и руки у тебя золотые, — улыбнулся Кихён.
— Кому это нужно? — грустно улыбнулся Хосок, — легче просто ателье открыть.
— Дурачина, — еще громче засмеялся Кихён, — дизайнерское ателье с дипломом в рамочке принесет больше клиентов, чем просто ателье без диплома. Тут будет человек с образованием, а во втором случае какой–то самоучка, мало ли что нашьет.
— Но ты не ответил, — надулся Хосок, — куда?
— Я еще не решил, — прикинулся дурачком Кихён, уже давно решивший, что физмат станет его домом. Почему? Сам понять не мог. Его бесконечно привлекали эти нескончаемые строки цифр, букв, символов и множественных вариантов решений. Ю знал, что ему будет тяжело, очень тяжело, но он сможет всё это преодолеть. Ведь у него была цель. Кихён мечтал доказать новым способом так называемую «формулу любви», выведенную еще пару веков назад одним малоизвестным математиком. Говорили, что сделать это может только поистине счастливый в любви человек. Кихён, конечно, не верил в слухи и легенды, но цель себе поставил.
— И почему я тебе не верю? — толкнул в бок друга Хосок. Ли точно знал, что его милый Кихён–и уже давно все решил, даже выбрал ВУЗ, но почему–то молчит. — Они милые, — Хосок снова обратил внимание на веснушки Кихёна, — до безумия, к ним постоянно хочется прикоснуться.
— Скажешь тоже, что в них милого? — зарделся Кихён, — каждый пытается выяснить, кто же тот человек, похитивший мое сердце. Надоели это чертовы подкаты, веришь, нет?
— Верю, — смеется Хосок, взъерошивая волосы на голове Кихёна, — но они придают тебе особый шарм. Ты с ними еще более привлекательный.
— Ли. Хо. Сок, — сдвинул брови Кихён, выделяя каждый слог в имени друга, — прекрати меня смущать, или я подумаю, что ты меня клеишь.
— А ты хочешь, чтобы я тебя клеил? — хитро посмотрел на младшего Хосок.
— Пошел к черту, идиот, — толкнул Хосока Кихён. Да. Кихён хотел, чтобы Хосок оказывал ему те самые знаки внимания, но признаться ему в своих чувствах, что лишь крепли в сердце Ю, младший не мог. И страшно, и гордость не позволяла. Но больше Кихён боялся потерять Хосока, как друга.
Хосок засмеялся тем самым теплым смехом, который так любил Кихён, а после Ли просто обнял своего милого ворчуна. Хосок действительно считал, что веснушки делают Кихёна безумно привлекательным. Он понимал тех людей, что пытаются познакомиться с младшим, используя для этого его веснушки, он бы поступил точно также. К тому же Хосоку было до безумия интересно, кто же всё–таки тот счастливец, похитивший сердце его столь щетинистого друга. Уже столько времени прошло, а Кихён так и не сказал Хосоку, кто же это. Чего младший боится? Хосок же никогда и никому. Странно оно. Но да ладно, это дело только Кихёна, Хосок же тоже ему много чего не говорит, считай, квиты.
Выпускной год в школе пролетел слишком быстро. Слишком быстро для обоих парней. Хосок чуть со стула не упал, вешая дома занавески, когда услышал, что Кихён поступил на физмат. Сам же Хосок так и не решил, куда идти. Он долго думал над словами друга про швейное и дизайнерское дело, подал документы в нужные ВУЗы, эскизы приложил, даже примеры готовых изделий в виде фотографий были, но ответа из учебных заведений не поступало. Это лишь укрепило Ли в том, что дизайн одежды не его. И вот, когда Хосок уже нес документы в ВУЗ, в который поступил Кихён, на тот же факультет, ему позвонили из самого известного среди дизайнеров университета, сказав, что он, Ли Хосок, принят без дополнительных испытаний. Хосок даже дара речи лишился. И обрел его лишь после того, как к нему подошел Кихён, увидевший своего друга в состоянии глубокого шока.
— Ты чего такой, словно привидение увидел? — поинтересовался Кихён.
— М.. Ме… Мен… Меня приняли в самый крутой дизайнерский университет, — с трудом произнес Хосок, сидя на лавочке возле университета, куда друга отвел Кихён, чтобы на них косо не смотрели прохожие. — Приняли без.. Без дополнительных испытаний.
— Это же супер–круто! — подскочил Кихён, — я же тебе говорил, что ты талантливый, что руки у тебя золотые и голова у тебя светлая. Я же говорил тебе, что всё у тебя получится. А ты не верил.
Кихён накинулся на всё еще растерянного Хосока с объятиями, старший не раздумывая подхватил своего хрупкого друга, ушибется еще, сколько раз такое было.
— Я тебе говорил. Говорил, — не унимался Кихён, — ты драгоценнейший талант.
— Но что тебя подвигло на физмат пойти? — сощурился Хосок, — тебя шарахающегося от задач как черт от ладана. Хосок действительно не понимал, как Кихёна занесло на физмат, да еще с такими высокими баллами. Он что притворялся все это время? Да не похоже. Хосок прекрасно помнит, как Кихён буквально впадал в ступор у доски, смотря на примеры. Что–то тут не так. Темнит что–то милун веснушчатый.
Кихён быстро замолк, мило дуя свои блестящие от бальзама губки.
— Захотелось просто, — проговорил себе под нос Ю. Ну, как тут сказать, что ты собираешься доказать новым способом «формулу любви», опять будут эти дурацкие вопросы про похитителя сердца и прочее.
— Ой, не ври, душа моя, — усмехнулся Хосок, — ты не из тех, кто делает что–то, потому что захотелось. Рассказывай давай, что там такого на физмате интересного, что тебя туда понесло. А может кто? Хосок ущипнул Кихёна за щёку, чуть не достав до веснушек.
— Боже, да перестань уже с этими домыслами приставать, — заныл Кихён, — нет там никого, кто это мне оформил, или, по–твоему, я на сталкера похож?
— Я бы не отказался от такого прелестного сталкера, — засмеялся Хосок, не лукавя нисколько. Он бы и правда был бы не против, чтобы Кихён был ему чуть больше, чем другом. Но куда там. Ли тут же отбросил эти мысли.
— Ты идиот, Ли Хосок, — пробубнил Кихён себе под нос еле слышно. Хотел бы он, чтобы сталкером его Кихён был. С ума сойти. А такой простой типа не устраивает? Точно идиот. Дурачина просто. Бестолковка. Кихён с плохо скрываемой злостью пнул камушек.
— Чего ты так разозлился? — недоуменно посмотрел на друга Хосок, — из–за моей фразы? Прости. Я не думал, что тебя так заденет.
— Не бери в голову, — улыбнулся Кихён, — я просто только что осознал, что теперь мы будем видеться намного реже прежнего. Меня это печалит.
— Ты собрался перебраться в общежитие? — спросил Хосок, не понимавший, почему Кихён сказал подобное, ведь они живут через забор.
— Да, — кивнул Кихён, — так будет проще и быстрее добираться до университета, а не пиликать через весь город на общественном транспорте полдня.
— Я даже еще не думал об этом, но вероятнее всего тоже придется вселяться в общагу, — вздохнул Хосок. — Хоть в выходные–то будем видеться?
— Я надеюсь, — снова обнял Хосока Кихён. Младшему было трудно вот так расставаться с Хосоком. Старший всегда был поддержкой Ю, даже не подозревая об этом. Собственно как сам Кихён для Хосока. Кихён почувствовал, как бережно и нежно сжимает его Хосок в своих объятиях, и чуть не взвыл от осознания того, что скоро этого не будет. Даже слезы к глазам подступили. Хосок же не смог сдержать слез. Он очень дорожил каждым мгновением, проведенным с Кихёном, и теперь их станет очень мало. Очень. Как это пережить? Они оба еще не знали. Слишком быстро все изменилось. Слишком быстро.
В день заселения Кихёна в общежитие Хосок помогал младшему таскать его вещи, Ю, конечно, противился, отнекивался, что он сам в состоянии и все такое, но Хосок настоял. Он просто хотел посмотреть, где будет жить его драгоценный друг. Кихён это тоже понимал, поэтому и старался не пустить Хосока. Комната была довольно маленькой для двоих, но все же лучше, чем ничего или съемная квартира. Хосоку даже понравилось, он улыбнулся потрепав Кихёна по макушке, вызвав у младшего недовольное пыхтение.
— Я что маленький что ли? — бурчал Кихён.
— Для меня ты всегда мой милый Кихён–и, — улыбнулся Хосок, — всегда.
Уши Кихёна мгновенно порозовели. Зачем Хосок говорит подобное, ну, зачем. Кихён итак с трудом представляет, как первое время ему пережить без вечных встреч с Хосоком, так теперь еще и это.
— У тебя все еще есть мой телефон, мои соцсети и целый я, что ты так унываешь, — сказал Хосок, — расклеился, посмотри на него, ты еще заплачь. Эй–эй, я пошутил. Хосок заметил, что глаза Кихёна снова на мокром месте.
— Ты дурачина, — фыркнул Кихён. Целый Хосок будет у Кихёна лишь раз в сто лет, а телефона слишком мало, чтобы в первое время утолить голод в общении с лучшим другом, который больше, чем друг.
— Думаешь, меня это не волнует? — уселся на пол Хосок, уселся по привычке, он всегда так делал дома у Кихёна. — Очень даже волнует. Мне тоже будет тебя не хватать. И ты это прекрасно знаешь. Будет очень не хватать. Я буду очень скучать по тебе, Кихён–и.
— Прекрати, — Кихён снова смутился. Хосок говорил так, словно они не в разные общежития переселяются, а улетают в космос в разные концы вселенной. — Даже если я всё это знаю, это не значит, что я не буду скучать. А еще буду втройне за тебя переживать, с твоей–то удивительной способностью влипать в разные истории, причем чаще нехорошие.
— Вот не надо мне тут, — строго сказал Хосок, — я с того раза всё прекрасно понял. Отлично понял.
Кихён тут же замолчал. Кажется, Хосок и правда сделал выводы из той истории. Правильные выводы. Младший облегченно вздохнул. Он очень этому рад, но Хосок очень доверчивый. Очень.
— Тебе так кажется, — улыбнулся Хосок, чем вызвал у Кихёна неимоверное удивление. Он вслух это сказал? — У тебя всё на лице написано, Кихён–и. Да, я доверчивый, но не к каждому же первому встречному с распахнутой душой иду. Так же? Вот видишь. Значит, всё будет хорошо. К тому же у тебя поразительная чуйка на то, что я собираюсь куда–то влипнуть. Ты всегда звонишь в нужный момент. Люблю тебя за это, Кихён–и.
Тут же Кихён не стерпел, накинулся на Хосока с объятиями повалив того на пол, совершенно не думая о том, что подумает его сосед, когда застанет такую картину. Хосок заливисто смеялся, обнимая Кихёна в ответ, даже пару раз в макушку носом зарылся, словив учащенное сердцебиение. Похоже Кихён для него больше, чем друг, но может это лишь магия момента.
Спустя еще три года они стали видеться чаще. Самые напряженные года с большим количеством пар прошли, стало больше свободного времени для самоподготовки, чем и пользовались парни. Кихён очень часто сидел в аудитории, пытаясь решить свою «формулу любви», но все никак не сходилось. Кихён был уверен, что все делает правильно, но ответ получался иным. Вот и сейчас Кихён исписал всю доску в аудитории, зарылся носом в книги, в свои расчеты, совсем забыв про то, что договорился встретиться с Хосоком. Младший был так увлечен своим делом, что даже не заметил, что Хосок стоит подле него. Кихён всегда, когда увлеченно думал, водил по губам большим пальцем, раньше Хосок не придавал этому значения, но сегодня, сегодня он забыл, как дышать, смотря на увлеченного математикой Кихёна. Почему сейчас это выглядит так соблазнительно? Хосок помотал головой. Он уже давно стал замечать, что Кихён ему нравится больше, чем друг, а возвращаясь в прошлое, понимал, что это уже давние чувства, но признаться себе в этом было очень сложно. Лучший друг всё–таки. Да и не девушка. Хотя второе волновало Хосока в последнюю очередь. Хосок отогнал от себя подобные мысли на некоторое время, он вернется к ним, вернется чуть позже. Сейчас нужно выдернуть Кихёна из его цифр и символов, коими он так увлечен. Хосок захлопнул книгу перед носом у младшего, заставив того испуганно уставиться на того, кто это сделал.
— Мог бы сказать, что пришел, — недовольно проговорил Кихён, он только–только нащупал нужный маршрут, но эту ниточку оборвал Хосок своим внезапным вторжением.
— Вообще–то это ты забыл о том, что мы договорились встретить сегодня, — обиженно произнес Хосок, — снова променял меня на свои бездушные цифры.
— Они не бездушные, — фыркнул Кихён.
— Да? — удивился Хосок, — а они говорить умеют? А обнимать тебя, м? А раздражать? Что это? Ничего себе. Неудивительно, что ты забыл обо мне, когда тут так много всего. Старший с восторгом посмотрел на доску. Хосок тоже не бросил математику и тоже интересовался всякими формулами и теоремами, которые нуждаются в доказательствах. — Из–за нее ты пошел на физмат, да? Из–за «формулы любви»?
— Откуда ты знаешь? — ошарашенно спросил Кихён. Он никак не ожидал, что его друг в курсе подобных вещей.
— Я, к слову, не только модными тенденциями интересуюсь, но и математикой, — улыбнулся Хосок, — она часто помогает прочистить голову и привести мысли в порядок. Знаешь, где ты ошибся?
— Где? — Кихён встал со своего места и подошел к Хосоку, стоявшему возле доски.
— Вот тут, — Хосок указал Кихёну на место в верхнем правом углу доски, — один маленький недочет в одной маленькой цифре и весь труд насмарку. Должно быть там вот так. Хосок написал свой вариант вычислений в нужном фрагменте, чем заставил Кихёна восторженно на него смотреть. Почему всегда стоит Хосоку появиться, все формулы сразу складываются, а задачи решаются. — Но этот способ уже был зарегистрирован, к сожалению, поэтому придется найти другой.
— Ты… Ты тоже ей интересуешься? — Кихён не мог найти слов. Хосок интересуется «формулой любви». Знает даже зарегистрированные варианты решений. Уму не постижимо.
— У нее красивая легенда, — улыбнулся Хосок, — я не мог пройти мимо. Пошли уже в кино, сумасшедший ученый, надеюсь, нормальные места еще остались.
Кихён быстро все убрал за собой, пребывая по–прежнему в легком шоке. Он совсем не думал об этом. Его Хосок и «формула любви». Два идеальных слагаемых, жаль только, что одно из них никогда не узнает о чувствах Кихёна к нему. Весь фильм Кихён был погружен в свои мысли, и Хосок это заметил. Он и сам думал больше о том, что испытывает к Кихёну, а не о том, что творится на экране. Думал и любовался младшим, который снова водил пальцем по губам.
— Кихён–и, не делай так, это заставляет моё сердце трепетать, — покачал головой Хосок, шепча эти слова. Хосок окончательно понял, что влюбился в Кихёна, но странное дело, веснушки на его лице не появлялись. Может должно произойти что–то особенное? Хотя оно и к лучшему, меньше вопросов от окружающих.
Следующая встреча друзей произошла спустя пару месяцев, у обоих случился аврал. Зачеты, горы мероприятий добровольно–принудительных, и вообще преподаватели лютовали не на шутку, словно озверину наелись, честное слово. Даже глаз от них не отведи, сразу крик, шум, обвинения в незаинтересованности предметом. Стоглазые люди не иначе, как тогда объяснить, что они успевали следить за каждым.
— Ты снова корпишь над своей формулой? — вошел в аудиторию Хосок, увидев, что Кихён снова сидит за партой и что–то увлеченно читает.
— Ты опять меня сбил, Сок–а, — разочарованно вздохнул Кихён, повернувшись к Хосоку. А повернувшись, замер. Хосок снова покрасил волосы, на этот раз это был такой любимый Кихёном черный цвет. Да и сам Хосок был практически весь в черном, не считая пестрой водолазки, которую старший натянул аж на подбородок. Кожаная куртка и черные штаны из джинсы средней плотности, обтягивающие чересчур привлекательные бедра лучшего друга, заставили Кихёна напряженно сглотнуть. Это слишком для Кихёна. Чересчур.
Хосок же без слов прошествовал к доске, которая в бессчетный раз была исписана цифрами и символами.
— Это уже ни на что не похоже, — тихо произнес Хосок, — если он сможет дойти до конца, получит неимоверное по сумме вознаграждение и славу, что увековечит его красивое имя.
Кихён же сидел и откровенно пялился на Хосока, буквально пожирая его глазами. Никогда себе такого не позволял, но в этот раз не смог устоять. Даже не заметил, что Хосок повернулся к нему и в упор смотрит на своего лучшего друга. Увидев, каким взглядом смотрит на него Кихён, Хосок понял, кто стал причиной появления веснушек на лице Кихёна. Эта причина он — Ли Хосок.
— Да, Хосок, а ты тот еще слепец, — улыбнулся сам себе Хосок, — Кихён–и, иди сюда, вместе подумаем, как решить твою любовную задачу.
Кихён тут же сорвался с места, он совершенно не хотел, чтобы Хосок заметил, каким взглядом младший на него смотрел, совсем не подозревая, что уже раскрыт.
— Ты так увлекся своей математикой, что даже не заметил, как испачкался, — улыбнулся Хосок, вытирая со щеки Кихёна несуществующую черкотину. Ручки Кихёна всегда были легкосмываевыми, где он и находил только. Кихён забыл, как дышать, видя перед собой глаза Хосока, излучающие неподдельную нежность. — Знаешь, я тут кое–что понял. Кое–что очень важное.
— Что же? — с трудом произнес Кихён, пытаясь восстановить дыхание.
— Я был бесконечно слеп все эти годы, — Хосок взял в ладони лицо Кихёна, видя, как округляются его глаза.
— С… Со… Сок–а, — заикаясь, проговорил Кихён, — они появились и у тебя.
— Естественно. Ведь я тебя люблю, — улыбнулся Хосок, целуя младшего.
— Сок–а, — еле слышно произнес Кихён, когда старший отстранился от него, — я тоже тебя люблю.
— Мой Кихён–и, — улыбнулся Хосок, видя, как загораются глаза Ю. Его Кихён–и понял, как решить эту формулу. Формулу любви, которая помогла им обоим решить самое главное уравнение в их жизни.