Вещи, о которых все молчат

Наступила летняя пора. Пасмурные дни постепенно сменялись солнечными, воздух становился тяжелее и лишь в тени раскидистых ветвей можно было спрятаться от палящего солнца. Шон не любил это время, ведь это означало, что дух лета снова примется за свои обязанности, а ему придется лишь украдкой наблюдать за ней. Благо, как и все другие духи времен года, лето вступало в свои права всего на три месяца. Каждый раз он повторял себе, что время пролетит, хоть и немного мучительно, но почти незаметно. Нужно просто подождать...

Он ждал как обычно, у ворот в ее сад. 

Летта, женщина, которую, как он осознал недавно, он любит, показалась из-за беседки в саду в сопровождении своего любимого питомца. Пухлый розовый свин с большой голубой лентой на шее следовал за ней, быстро перебирая копытцами.

Шону приходилось мириться с этим животным, ведь в списке любимчиков у духа лета он занимал почетное третье место, после ее дочери и поросёнка.

Она заметила его почти сразу и широко улыбнулась, махнув рукой. Этот жест значил, что ворота открыты и он может войти. На самом деле, ворота были открыты всегда, но просто так зайти в сад он бы не осмелился. Что-то здесь и рядом с ней делало его хаотичную, наглую натуру скромной и такой боязливой, словно ему становилось страшно нарушить ее покой лишь одним своим существованием. В то же время, когда его мысли были направлены на нее и в воздухе витал сладковатый аромат засушенных цветов, голоса в его голове стихали, а разум становился чище. Его единственная мечта о сокровенной тишине, в эти минуты становилась реальной. 

Когда Шон вошел в сад, летний зной вдруг улетучился, тут же пришла заветная прохлада. Это место, которое она создала для себя, было поистине волшебным. Он искренне полюбил находиться здесь. 

Рядом с ней.

Когда она улыбалась, то казалось, что ее улыбка подобна яркому солнцу. А когда она начинала говорить, то движения ее губ пленяли весь его взор. Но Шон сдерживался, отводя взгляд или пытаясь смотреть ей прямо в глаза, чтобы не попадать под соблазн алых, словно распустившаяся роза, губ. 

- В чем дело? - спросила Летта, от чего дух смутился, понимая, что не придумал причин сюда приходить.

- Я...я забыл что я хотел сказать. - он впервые чувствовал себя так глупо. Это ощущение не возможно было сравнить с теми ситуациями, которые происходили с ним в нынешней и прошлой жизни. 

Но лицо Летты в этот момент не изменилось. Она никогда его не осуждала и никогда не думала о нем плохо, как делали это другие. Ее доброта трогала до глубины его шутовской души и делала его ее рабом, коим, он клялся, что никогда не станет.

- Ох, - она рассмеялась и ее звонкий смех отозвался в его голове. - А говорят, у духов отличная память. Ничего страшного, вспомнишь позже, я тоже постоянно забываю что-нибудь, благо Кои напоминает мне. - Повернув голову, она стала всматриваться куда-то вдаль, где рыжая голова ее названной дочери прелестно торчала над кустом с розами.  

На лице Летты расцвела улыбка от одной мысли о дочери. Шону же хотелось, чтобы ее мысли были посвящены только ему.

Мужчина странно, почти болезненно улыбнулся, до боли сжимая кулаки, но она, к счастью, не заметила этого. Каждый день он приходил сюда, чтобы раскрыться, сказать как думает о ней каждый день. Он чувствовал себя не просто шутом, а самым настоящим дураком, так легко поддавшимся этому чувству, даже не сопротивляясь тому, что это все противоречило каким-то его принципам. И если бы только она могла услышать его мысли, то узнала, насколько она очаровательна в его глазах и как сложно сдержать себя и не прикоснуться к ней, стоя так близко.

Однажды, когда она пригласила его на чашечку чая в белоснежной беседке в центре сада, то их разговор лился словно река. В пруду плескались рыбки кои, которых привез ее давний друг из далеких краев. Наблюдая, как они играли друг с другом в догонялки, Летта жаловалась, какие жестокие стали люди к друг другу, природе, животным и к себе самим.

- Я росла в нежности, я не люблю жестокость. - сказала она тогда и кажется это то, что всегда было ему нужно. Погрязший в разврате и грязи он и не осознавал, как не хотел видеть этого уродства в своей прошлой жизни, отчего теперь больше всего желал укрыться от этого мира в ее мягких ладонях.

Он был не лучшим, ни при первой, ни при второй жизни и когда она сокрушалась об уродстве человеческой души, он понимал, что эта нелюбовь относилась и к нему. Ведь он был таким же отвратительным, как люди из ее рассказов. Он жил, поступая как ублюдок и хвалился этим.

Он узнал, какие ее руки на ощупь совсем недавно. Летта тогда попросила его снять перчатки, чтобы убедиться, что его руки в порядке. 

- Я боюсь, вдруг вместо рук у тебя там куриные лапки. - шутила она. Когда же он снял их, чтобы доказать, что все с ним в порядке, она осторожно взяла его за ладонь и оставила долгие, приятные мурашки на коже, которые он не смог после забыть.

Рыжая девушка, ее названная дочь, бежала к маме с радостью, но при виде Шона всегда замедлялась, терялась и бросая пугливые взгляды больших глаз на него, кратко здоровалась и убегала. Она ему нравилась, она была частью семьи Летты, но подступиться к ней он боялся так же сильно, как к самой духу лета.

- Кои милая девочка, но застенчивая. - Летта пыталась успокоить его, но он догадывался, что Кои просто могла его боятся. Ведь он, несущий хаос, вполне мог разрушить и их жизнь. Он знал, что не достоин этой женщины, которая дарила ему душевный покой. Все чаще он думал, если есть что-то большее, чем они сами в этом двояком мире, то это что-то благословило его второй жизнью и тут же прокляло, позволяя познать красоту и любовь, но такую едкую и мучительную, подобную той, что он сам создавал, обманывая глупых девиц в своей прошлой жизни. 

Но Летта была другой, совсем не похожей на тех, что ему нравились и слишком превосходной, чтобы быть правдой. Шон думал, что бредит, если бы не мог каждый день видеть ее не только во сне.

- Я думаю, что ей не обязательно общаться со мной если она не хочет. - мужчина сощурился, еле заметно рассматривая лицо Летты, чтобы снова запечатлеть его в своей памяти, осторожно храня каждую ее морщинку. 

- О, она хочет. Она говорила, что ты ей нравишься, просто не знает как к тебе подступится.

Шон тоже не знал, был бы ли у него шанс хоть на что-нибудь. Казалось, он снова и снова прыгал в черную бездну океана, но все никак не мог покончить с самим собой.

- Правда? Удивительно. - чуть громче, чем стоило бы, ответил он. - А тебе? Тебе я нравлюсь? - сердце бешено застучало и тут же упало в пятки, когда ее лицо не выдало и капли серьезной мысли. Возможно, вопрос стоило задать по-другому, но он не мог себя заставить сказать ей о своей любви.

- Конечно. - рассмеялась она. - Мы же друзья, как ты можешь мне не нравится!