В этом мире у него не было отца. Пока их везли (спокойно, дружелюбно и под охраной от своих же), Акросс ворошил чужую память, пытаясь найти там хоть намёк на родителей. Но нет, в этом мире он, сколько себя мог вспомнить, был один. Он согласился только потому, что мог чего-то из памяти упустить, а теперь понимал, что пошёл с врагами зря. Тим просто доверился ему, молча смотрел на пролетающие за стеклом руины, но по-прежнему был напряжён и готов к побегу или бою. Наверняка он думал, что Акросс тоже обманывает противника, лишь бы их не убили сразу.
— Я не помню никакого отца, — признал Акросс, и на него обернулись двое солдат и Тим, который окончательно потерялся. Обернулся и командующий, протянул Акроссу руку, представился:
— Пульман. Мы раньше и не виделись. Понимаешь, они использовали вас, детей, с самого раннего возраста. Наших детей. Захватывали больницы, чтобы вас забрать. Собирали сирот. Я тебя в первый раз видел, когда тебе день от роду был, а потом и… всё. Только теперь. И на снимках. Я долго тебя искал. Сможешь нам помочь, чтобы это всё прекратить?
Тиму этот человек не нравился. Акроссу тем более — что-то неприятное он будил в нём. Такое, что будь это компьютерная игра, Акросс давно бы бросил джойстик и сказал: «Да ну к чёрту, не хочу больше в это играть».
— Я не уверен, — честно признал Акросс. Он по-прежнему не спешил жать протянутую руку. Солдат не настаивал:
— Да, понимаю. Придёшь в себя, подумаешь… Ничего. Я просто рад, что командование помогло тебя найти. Этот твой не набросится?
Если к Акроссу относились как к человеку, то к Тиму старались не приближаться.
— Он постарается, — пообещал Акросс.
***
Барс выглядел расстроенным, но даже это в нём казалось комичным — опущенные руки, обиженно надутые губы, взгляд исподлобья.
— Нас обоих бросили, — попытался поддеть он. Вега кивнула. Хотя это были карцеры, тут не стояло охраны, её заменяли камеры и охранные системы. Заключённых было не так много и между ними по два пустых отсека. Вега расстроенной не выглядела. — Ну и ладно. Фиг с ним, тут то же самое, что в комнатах, только там кровать есть и свет на ночь выключают. Акроссу и Тиму достанется всё веселье. — Никакого эффекта это не произвело, Барс решил зайти с другого бока: — А впрочем, какое уж тут веселье. Вдвоём против Легиона с его ребятами. Я думаю, сначала они расчленят Тима. Или сразу начнут с капитана.
Вега нахмурилась, шёпотом упрекнула:
— Ори об этом громче. Я думаю, ясно? Будешь сильно давить, я окажусь в соседней камере до того, как смогу тебе помочь.
— Ясно, — Барс отошёл на шаг назад, поднял руки. — Тогда я просто… терпеливо подожду тут. Окей? Я никуда отсюда не уйду, так и быть.
***
Наверное, именно такое ощущение возникает, когда из своей страны отправляешься путешествовать в другую, причём менее развитую. На этой территории не было стерильности коридоров и комнат, они больше походили на родной мир Акросса, с протёртым линолеумом и облупившейся краской. Словно из будущего их отбросило сразу лет на тридцать назад. И больше всего Акросс волновался за Тима — он помнил, что у того свои «доктора» и другие технологии. Если что-то случится, тут Тиму не помогут.
Вместо комнаты — больничная палата, с пластиковым окном, но серым от грязи подоконником. Акросс выдохнул с облегчением — больше всего он боялся, что этот отец потащит его знакомиться с «родней». Палата выглядела как комната в общежитии — две кровати, каждая у стены. Но тут были подушки, одеяла, постельное бельё. В прошлом месте это всё было не нужно.
— Пару дней осмотрись, походи. Не волнуйся, ваши так сильно вглубь не забираются, боятся. За тобой никто не придёт, — пообещал Пульман и, не выдержав, предложил: — Обнять-то тебя можно? Я всё-таки семнадцать лет сына не видел.
«Все-таки семнадцать», — с неудовольствием отметил про себя Акросс, спокойно отказал:
— Как же пару дней осмотреться и успокоиться?
— Хорошо, — согласился Пульман. — Не трогаю. Давай, обживайся, привыкай. Потом переведём в другое место.
Когда дверь за ним закрылась, Акросс и Тим несколько минут молчали, прислушиваясь то к шагам, то к тишине за дверью. Тут тоже было безлюдно. Там, где стояли казармы, как муравьи, сновали туда-сюда люди, ездила техника. Здесь же было тихо и спокойно. Будто их погрузили в воду.
— Ты не выглядишь радостным. Потому что ты не его сын? Его сын ведь мёртв, — прикинул Тим. Акросс болезненно поморщился:
— И это тоже.
— Плохие отношения с родителями?
Странно было слышать от Тима так много слов разом, видимо в этой ситуации что-то задело и его, но спросить Акросс постеснялся, вместо этого объяснил:
— Можно и так сказать. Мы с отцом особо близки никогда не были. Я ребёнком был, когда он умер.
— И теперь считаешь, что игра поступила плохо, подсунув тебе такое развитие, — кивнул Тим. Если так подумать, обычно происходящее во вселенных не было напрямую связано с родителями. Ну в одном из миров у Легиона оказалась в заложниках семья Тима из того мира, и он мог бы этим шантажировать Тима, если б не убил тех сразу же. И всё. Настолько трагично и близко контактировать не приходилось, и ведь Тим был прав: этот человек думал, что нашёл своего сына, а сын уже мёртв. И эта замена ему должна будет уйти, Акросс не хотел застревать в этом мире просто из чувства долга. Но до реплики Тима Акросс об этом и не задумывался.
— Не то чтобы я ему вообще мог поверить…
— Я помню себя с детства, — перебил Тим. — И не помню тут никаких родителей. Почему нет?
— Тогда где твои родители, давно тебя искавшие? — заметил Акросс, хотя и об этом подумал только сейчас. Тим безразлично пожал плечами:
— В расход идут любые дети. Свои или чужие. Почему я не могу быть сиротой с нашей стороны?
Иногда Акроссу казалось, что судьба персонажей прочитанных книг или просмотренных фильмов волнует его больше, чем собственного персонажа в игре. По сути копаться в прошлом нужно было только для того, чтобы поверили в его «настоящесть» и не заподозрили подмену.
Пока ничего не происходило и не собиралось происходить, Тим на пробу поднял сероватое одеяло. Бельё выглядело так, что на нём не жалко было спать одетым и даже в обуви. Тим, похоже, так сделать и собирался, а потом услышал в пустом здании звук. Было похоже, словно где-то упало что-то, какой-то мусор. Насторожился Акросс, замер Тим. Ничего не происходило просто так, игры подчинялись какому-то логичному закону нереального мира, в котором висящее на стене ружьё обязательно выстрелит, а резкий звук на фоне общей пустоты здания что-то значил. В доказательство звук повторился, потом в третий раз, и вдруг словно капель в ливень забился в здании, всё ближе к ним, и в этом уже отчётливо угадывались тяжёлые шаги.
Акросс успел подхватить единственный деревянный стул, что был в комнате. У Тима забрали всё оружие, потому что для этих людей он всё ещё был непонятным и непредсказуемым. Поэтому, когда дверь распахнулась, Тим сгруппировался и бросился под ноги тому, что пришло, а когда человек ростом выше двух метров начал падать, Акросс прибавил стулом по затылку.
Стоящая за дверью, которая теперь держалась только на одной петле, Гиена похлопала. Легион прокряхтел, как с похмелья, но тут же резко выпрямился. Казалось, респиратор мешал ему дышать. И, уж конечно, ему не повредил стул. Похоже, Акросс и Тим одновременно подумали о том, что у них ещё остался выход в окно. Легион отряхнулся от щепок, передёрнул плечами, как медведь. Он тоже был безоружным, но при этой силе и выносливости мог прикончить Акросса голыми руками и покалечить Тима. Акросс отскочил в сторону, правильно угадав движение, Тим подцепил хлипкий столик, толкнул его под ноги Легиона, распахнул окно, тоже едва не выдрав его из рамы. И второй раз за день их остановили.
— Стойте! Хватит-хватит! Вы что, всегда друг с другом драться начинаете, как только в одно помещение попадаете?
Снова Пульман, в уже более мирном виде, без кителя и оружия. Казалось безумием пытаться разнять их голыми руками, но Легион, всё ещё тяжело дыша, отступил назад.
— Нам говорили, что вас держат в отдельных карцерах, но…
— Всё в порядке, это никак не связано. У них личные счёты, — в комнату осторожно протиснулась Щёлочь. Она была похожа на героиню какого-нибудь боевика: красивая женщина в белом халате и очках, которые никогда раньше не носила. Тим, казалось, по-прежнему готов был выпрыгнуть. Да, пожалуй, и надо было бы. Для полноты картины только Кощея и не хватало. Акросс чувствовал нервную дрожь в кончиках пальцев, но он осознавал: ну куда они побегут? От Легиона? Через фронт? Лучше остаться тут и посмеяться над тем, как Легион будет оправдываться.
— Простите, офицер, — пропела Гиена. — Я его совсем не могу контролировать. Одни проблемы с ним. А эти двое для него как красная тряпка. Но вы не волнуйтесь, он вроде успокоился.
Акросс на пробу ещё раз подтолкнул стол, он ударился о бедро Легиона, и тот сделал агрессивный жест, будто схватить хотел. И снова опомнился, когда послышался щелчок. За спиной Гиены стоял на корточках человек, которого Акросс охарактеризовал бы как снайпера — тёмная одежда, и пистолет с красным прицелом лазера.
— Ты смотри, — глухо произнёс снайпер, — с тем тщедушным мы ещё может как-то справимся. А вот твой если ещё на кого бросится — всажу несколько пуль. Хоть одна, да пробьёт.
— С Тимом не надо справляться, — тут же отреагировал Акросс. — Если его убьют…
— Да никто не будет трогать твоего фамильяра, — Пульман вёл себя так, словно снайпер ему не подчинялся. Словно он не офицер армии, а просто солдат, и сам не понимал, что тут происходило. Акроссу не нравилась эта фальшь. — Просто они побаиваются этих ваших напарников. Они половину армии выкашивают, как тут не бояться.
Глядя на Легиона, Акросс верил. Такого можно было бояться, и его неуязвимость вводила в ступор. Тут только ядерной боеголовкой добивать.
— Этого не повторится, — пообещал неохотно Легион. — У нас были разногласия.
— Наверное, стоит развести вас по разным помещениям, — прикинул Пульман. — Акросс останется тут. Легиона, думаю, можно поселить в лаборатории. Там и почище, и места больше.
— Нет, — внезапно вмешалась Щёлочь. — Легиона лучше оставить тут. А вот лаборатория как раз для Акросса.
Снова чаша весов качнулась — Пульман повёл себя так, словно правда волновался за Акросса как за родного: почти в отчаянье, переходящем в бешенство, уже более веско возразил:
— Он только прибыл. Ещё не осмотрелся толком. Не надо его сразу пугать лабораторией. Он никогда не был на этой стороне, слишком резкая перемена. В конце концов, это мой приказ — Акросс остаётся тут.
***
За ними закрыли двери комнаты на два этажа ниже, которая была чуть просторнее и на четыре кровати, но ночевать там должны были только они двое. Тим прокомментировал:
— Неплохой отец.
— Почему?
— Ему не хочется, чтобы тебя отправляли в лабораторию.
— Думаешь, там кровати жесче? — позволил себе пошутить Акросс, и даже улыбнулся. Тим смерил его долгим внимательным взглядом, прежде чем проворчать:
— Не надо быть Барсом. Я от него, наконец, отдыхаю.
При упоминании Барса стало немного стыдно — наверняка продолжает сидеть в своём карцере и материт их последними словами за то, что так и не вытащили. Когда они вернутся в штаб, скорее всего в первое же утро проснутся перемазанные в зубной пасте. А ведь Барс как-то говорил, что он старше Акросса.
***
Обычно после сна в игру вернуться было просто, словно кто-то выключал и включал свет. И почти никогда не было сновидений. Но в то утро Акросс встал уставший, Тим и вовсе ещё не поднимался. Лежал, с головой завернувшись в одеяло и сопел хрипло с помехами. Акросс решил осмотреться, но, спускаясь, на лестничном пролёте между третьим и вторым этажом услышал голоса, завернул в коридор. Акросс надеялся поговорить с местными, или с такими же сбежавшими, но прожившими тут дольше. Он по-прежнему чувствовал себя погружённым в тёмную воду, в которой иногда что-то касалось его, и непонятно было, водоросли или мурена.
— … потому что они не потеряли надежду, что один из вас пойдёт на добровольное сотрудничество. И первый же, кто спалится…
Акросс приоткрыл дверь, которая протяжно скрипнула, и наткнулся на команду Легиона в полном составе: сам капитан сидел на подоконнике. Верхом на стуле и спиной к двери, ближе всего к входу — Гиена. На Кощее была военная пропылённая форма и автомат на коленях, Щёлочь стояла в центре, это именно она и рассказывала, но при виде Акросса замолчала, словно он только что опоздал на её лекцию.
— Проходи, — пригласила Гиена, широко улыбнувшись. — Мы же в одинаковой ситуации, должны помогать друг другу.
Легион замер, как охотничья собака, боявшаяся спугнуть жертву. Кощей, кажется, только теперь понял, что именно их прервало, повернул голову к двери. Оставаться Акросс не собирался, но он тоже закаменел, всё равно, что открыть корзинку с кобрами — одно резкое движение, и они бросятся.
— Она права, — попыталась улыбнуться более дружелюбно Щёлочь. — Входи. Где Тим? Ты же хочешь узнать, что тут происходит.
Всё сломал Легион — стоило ему приподняться, как Акросс захлопнул дверь и побежал к лестнице и потом — вниз. Бежать к Тиму не имело смысла — пристрелили бы раньше. Он оступился на первой ступеньке, пролёт проехал как на горке, зато быстро, потом пригнулся и бежал, слышал за спиной топот и как передёрнулся затвор. Кощей так обычно не бегал, значит автомат у него отобрал Легион. У выхода Акросс резко взял вправо, прижался спиной к стене, как раз в это время в дверной проём ударила первая очередь, посыпалась штукатурка и обломки бетона. Легион вышел из больницы так, словно и не бежал, правда похожий на робота. Быстро нашёл Акросса, но прицелиться на успел: его сбили с ног, сразу навалилось трое, четвёртый вырвал автомат из рук, в этой куче послышался разряд тока, и Легион прорычал что-то раздражённое, похожее на ругательство.
Акросс стоял напротив и только смотрел. Память подсказывала, что так быть не должно. Спящий Тим, не проснувшийся, когда капитан покидал комнату. Легион, с которым могли справиться вчетвером тут, хотя в этой реальности ему была дана почти абсолютная сила. У Акросса по загривку холодок пробежал, он вспомнил обрывок фразы: «Они ещё не теряют надежду, что один из вас пойдёт на добровольное сотрудничество». Где-то за этой потасовкой с выбежавшей Гиеной разговаривал уже Пульман:
— Я ведь предупреждал.
— В этот раз он первым напал, — Гиена изображала растерянность и страх.
— Откуда у него оружие? — Пульман развернулся к госпиталю, увидел выходящего из дверей Кощея, устало потёр переносицу. — Этого тоже заберите.
— Что значит тоже? — рассерженно вклинилась Гиена. — Вы не заберете…
Пульман вместо того, чтобы продолжать спор, ударил наотмашь, по щеке. Тут же обошёл свалку, в которой Легиона пытались поднять на ноги, обратился к Акроссу:
— Я же говорил, что надо было развести вас по разным помещениям. Мы его увезём.
— Куда? — не понял Акросс.
— В лабораторию.
Что-то неприятное зашевелилось внутри при этом, словно вчера Акросс съел живого угря и он проснулся, наконец. Обычно у них с Легионом было прямое столкновение, сейчас же обстоятельства постоянно мешались.
Когда Акросс поднялся в выделенную им палату — на кровати по-прежнему лежал с головой в одеяло завёрнутый Тим. Он мерно посапывал, хотя дыхание и слышалось как через рацию. Акросс стоял рядом с кроватью, смотрел и не решался его разбудить. Больше всего он боялся, что Тим не сможет проснуться.
— Это же не нормально.
Он вздрогнул, обернулся — в дверях стояла спокойная Щёлочь, хотя она из всей команды должна была остаться одна. Акросс потянулся проверить, нет ли у него при себе оружия. Был бы пистолет — пристрелил бы, но раз ничего не обнаружилось, пришлось разговаривать.
— Я имею ввиду, — Щёлочь обошла его, смотря исключительно на Тима, — там были выстрелы. Тебе грозила опасность. Столько шума наделали… А он не проснулся. Наверное, он заболел. Или сломался. Смотря что он на самом деле. Но это явно не нормально, так ведь? Я думаю, надо попросить доктора его посмотреть. Тут такие хорошие доктора… Они помогут, ведь так?
Она потянулась к одеялу, и Акросс, до этого спокойно наблюдавший, сорвался: заломил ей руку за спину и, упёршись коленом в поясницу, отшвырнул к двери.
— Тварь, они с тобой поступят так же, как с Легионом! Ты ж на мирное население, на докторов бросаешься! — пообещала Щёлочь. Когда Акросс направился к ней, она с испугом отступила ещё на два шага, оказалась в коридоре, и Акросс спокойно закрыл дверь перед её носом.
Он уже ничего не боялся. Подошёл, открыл одеяло, поднял Тима за плечи и потряс. Тим всегда им казался очень сильным, мускулистым, Акросс только теперь понял, что Тим скорее «подтянутый». Конечно, до Легиона всем было далеко, тот вообще был как с обложки, но у Тима телосложение было просто спортивное. Он откинул назад голову, обнажив светлую шею, и этим своим механическим голосом спросил:
— Чего?
Как игрушку электронную заводить. Но Акросс был рад уже тому, что Тим отвечал.
— Так не должно быть. Вставай. Нам нужно бежать отсюда.
Тим оттолкнулся, переставил ноги на пол и поднялся. Он выглядел как очень уставший, не выспавшийся человек, но в целом нормально. Не сказать, что несколько минут назад Акросс вообще не был уверен, проснётся ли он.
— Зачем бежать? — переспросил Тим, разминая шею.
— Проекту уже много лет. Мы примерно второе поколение таких спаянных боевых единиц. Легион прибыл сюда недавно. Но как думаешь, а где все остальные несчастные похищенные у них дети, которых, наконец, нашли их соскучившиеся родители?
Тим повернул голову, внимательно посмотрел на Акросса и заключил:
— Тебе просто не хочется, чтобы он был твоим отцом.
— Желания капитана влияют на реальность. Делай выводы, — вместо ответа подсказал Акросс. — Нам нужно оружие. Мы уходим.
— Как же Легион?
— Что-то мне подсказывает, что его и без моей помощи на запчасти разберут.
***
— Ты решил посмотреть, как я работаю? Это отлично, а то я боялся, ты в больнице закроешься и больше не выйдешь, — Пульман похлопал Акросса по плечу, тут же посерьёзнел: — Я только позвоню предупредить, чтобы на тебя пропуск выдали.
Когда он отошёл, на предельной слышимости рядом прошелестел Тим:
— Если он и правда твой отец, то ты та ещё мразь.
— Мы собираемся отсюда бежать, или с Легионом в соседней пробирке будем? — сквозь зубы спросил Акросс.
— Отличный план, — похвалил Тим и как-то даже вытянулся, когда вернулся Пульман.
— Если хочешь, то скоро будет выезд. Ничего интересного, просто проверить кое-что надо.
— Но я думал посмотреть казармы и лабораторию, — растерялся Акросс.
— Хорошо, — согласился Тим, перетянув на себя роль хорошего сына. — Я могу быть полезен в этом путешествии.
— Вряд ли, но да, ты не будешь лишним, — Пульман то ли не успел переключиться, то ли воспринимал Тима как радиоуправляемую игрушку сына. — Подготовлю для вас места.
Когда он ушёл, Акросс только развёл руками, хмурясь:
— Что, Тим?
— Они подбросят нас ближе к границе.
— Почему?
— Потому что нам туда надо, — пожал плечами Тим. — А даже если в другую сторону, то там будет меньше солдат, а у нас будут оружие и машина, которую можно просто развернуть.
— Мне б твою уверенность, — проворчал Акросс.
Ему всё больше казалось, что они успели в процессе сменить мир игры. В этот раз их везли в военном фургоне с решётками на стёклах, который подскакивал на кочках, словно делал на них сальто. Тим как удав не отрывал взгляда от водителя, и Акросс даже не знал: бояться того, что Тим теперь пойдёт в атаку и за него будет стыдно, если всё-таки эти люди не желали им зла, или что Тим снова заснёт.
— Куда мы едем? — естественно, совсем не узнавая пейзаж за окном, спросил Акросс.
— Госпиталь к северу. Забрать выписанных раненных и некоторые медикаменты.
— Почему раненных не держат в той больнице, где мы спали? Она же совершенно пустая.
— И старая, — кивнул Пульман. Акросс не мог с ним не согласиться, проскользнула мысль — может и во всём остальном офицер не врал. — Никакого оборудования. Только кровати. Её используют как дополнительную казарму, когда приходит подкрепление, а вот как больницу уже нет. Её же отмывать надо месяц, не меньше, прежде чем в неё можно будет раненных… — замолкнув, не закончив фразу, он словно отключился от внешнего мира, прижал к уху наушник плотнее, чтобы расслышать. Акросс почувствовал, как разворачивался фургон, вцепился в сидение перед собой одной рукой, второй удержал на месте Тима, который думал, что самое время идти в атаку.
— Какой-то прямо удачный день, — с неловкой улыбкой пояснил Пульман. — Даже три дня… Сначала к нам пришла Гиена, сама. Потом мы нашли тебя. Сегодня к нам с вашей стороны перешёл ещё один боец.
— Кто? — спросил Акросс, не зная, кому ещё придёт в голову бежать. То есть на той стороне было не то чтобы плохо… просто все они считали, что на этой стороне их сразу превратят в лабораторных крыс и пустят под нож.
— Девушка и её фамильяр. Вега. Вы знакомы?
***
На Барсе была маска, но казалось, что он улыбался. Наверное потому, что сложно было представить его без улыбки. При виде Тима он распахнул объятья, попытался ударить его в живот, сам получил под рёбра и сложился от боли.
— И я рад тебя видеть, — другим голосом поприветствовал Барс, человеческим. Акросс стоял около машины. Рядом с Вегой и Барсом было двое пыльных, уставших солдат. Поговорив немного с Пульманом, они первые забрались в фургон. Кроме офицера оставались только Акросс и его команда. Ну просто прощайся и уходи в сторону фронта, никто и не остановит.
— Как вы выбрались? — спросил Акросс. Вега указала на маску Барса, сказала только:
— Как видишь.
Но яснее не стало. В любом случае не при всех же это обсуждать. Акросс был рад, что его команда снова собралась вместе. На тот случай, если Легиона и правда просто полечат, дадут выспаться, и снова выбросят против него.
***
Ни Тим, ни Барс не ели. «Они же машины». А вот Веге с Акроссом пришлось есть местную пищу, хотя Акросс всё время подозревал, что в неё что-то подсыпали. Да и обедали они в общей столовой, полупустой, но всё же за дальним столиком сидели несколько молодых ребят, похожих на новобранцев. Они ели молча.
— Тим вялый. Утром была стрельба и беготня, он даже не проснулся. Потом я видел, как Легиона свалили вчетвером и отволокли куда-то.
— Что такого? Если мы вчетвером навалимся, то наверняка тоже…
— Система другая, — пояснил Тим, ковыряя угол своей маски. Он отрывал клей и кусками, похожими на сопли, складывал его на стол. — Тут мало четверых, чтобы свалить Легиона.
— Странный вопрос, но тут никто не говорил, что это твой потерянный в детстве родитель? — переключился Акросс. Вега отрицательно покачала головой:
— Я же сама пришла. А тебя надо было заманить.
— Да ладно, они похожи, — возразил Барс. Тим, глядя в стол и не отрываясь от своего занятия, спросил:
— Маску где достал?
— В морге. Меня вот-вот стошнит, — задорно рассказал Барс. — Ты бы видел, как Вега её чистила. Вот знаешь, как моллюсков из раковин выковыривают. Так и Вега оттуда отскребала мясо и зубы. Но я всё ещё чувствую запах.
Акросс демонстративно положил ложку в свою тарелку, подвинул её Барсу.
— Нет, спасибо. Я должен питаться через трубочки и внутривенно, — с деланным сожалением покачал головой Барс. — Так почему ты решил, что они все хотят тебя обмануть? Может, ты и правда его утерянный сын. Ну ладно, допустим тут и игрушка у тебя прикольная. А кто бы не использовал такой шанс? Дуешься так, словно ты тут всегда жил, а он тебя только теперь нашёл.
— Ты неправильно себя ведёшь, — сделал замечание Тим. Барс до этого сидел расхлябанно, облокотившись на стол, вытянув ноги, тут сел как примерный ученик, сложил руки.
— Прощать, мастер. Ломаться схемы, немного юмора. Ферштейн?
— Можно сказать, что жопой чую, — ответил на его вопрос Акросс. Вега с сомнением покачала головой:
— Мы враги, а они к нам даже охрану не приставили.
— Ребята за тем столом могут быть охраной, — предположил Тим.
— Ну так мы ж враги, почему бы не приставить? — Барс уже снова сидел как в баре, или школьной столовой. — Может, Легиона уже убили, а мы тут как дураки ещё играем.
***
Обжитая ими палата пригодилась — как раз четыре кровати, на пустующие принесли постельное бельё, сложили в стопку на подушках. И снова никакой охраны.
— Если хочешь проверить — прыгай в окно и беги в лес. Если за тобой увяжется кто-то, значит за нами следят, — Барс подцепил маску, собирался снять. Тим остановил его ударом в затылок. Барс не понял: — Что?! Они могут и не знать, что у вас намордники не снимаются!
Глубокой ночью Тим вдруг из непобедимого почти маньяка превратился в астматика, у которого начался приступ. Именно от этого хрипа все и проснулись. Первой у его кровати оказалась Вега — распутала из кокона одеяла, попыталась снять с него маску.
— Хочешь, чтобы он совсем задохнулся? — Барс ей не позволил. Прощупал пульс, раздвинул веки и заглянул в зрачки. Что он там при такой полутьме видел — да чёрт его знает, но после этого он со знанием дела заключил: — Всё очень плохо.
Тим не хрипел, но дышал так глубоко, что, казалось, вот-вот порвёт себе грудную клетку. В дверь постучали аккуратно.
— Мне сказали, что слышали шум. Кому-то из вас плохо? — вежливо спросил голос Пульмана, довольно бодрый для поздней ночи.
— У нас всё в порядке, — соврал Акросс, поднимаясь с кровати. Он готов был драться за Тима, только увы, голыми руками. Вега шёпотом позвала:
— Капитан… Что, если они правда помогут? Он же задыхается. Если он так и умрёт?
— Они помогут ему умереть, — шёпотом возразил Акросс. — Нас не подпустят к нему больше.
— Или они его заразили, теперь красиво спасут, чтобы ты стал больше им доверять, — предположил Барс. После этих слов Тим, находящийся на его руках, выдох сделал, а вдыхать больше не стал. В комнате началась тихая паника, и, пока Акросс думал, Вега поспешно открыла дверь, впустила внутрь военного и двоих солдат.
— Да, нашему другу плохо, — указав на Тима, пожаловалась Вега. — Посмотрите, что можно сделать.
Один из солдат в светлой форме и с медицинской повязкой на лице так же проверил пульс, посветил в зрачки, безнадёжно и со вселенской скорбью глянул на Пульмана.
— В госпиталь, — кивнул офицер. Акросс тут же вцепился в его рукав:
— Погодите… Я с ним. Я его одного не оставлю.
Зря он хватался за Пульмана, тот отгородил от него Тима и двух военных, позволив им тем временем подхватить умирающего на одеяло вместо носилок. Барс и Вега были на их стороне, и не мешали.
— Акросс, — огорчённо обратился Пульман. — Тебе нужно было думать быстрее… Они не могут простить, когда такое оружие оказывается у врага. Они что-то добавляют им в еду, в воду… Что-то вроде наркотика, который вызывает привыкание и уничтожает их, когда они долго его не принимают. Мы не вывели его формулу, он всё равно умрёт. Но можно продлить ему жизнь. Можно попробовать найти эту формулу, или убрать яд. Мне жаль, — он обернулся к Веге, — но ваш питомец тоже умрёт. Они все умирают. Но вы можете помочь, согласившись участвовать в эксперименте.
— Я отлично себя чувствую, — Барс поднял руки. — Я новое поколение. Мне всё ни по чём.
— Хорошо бы, — кивнул Пульман, и вышел, растерянный и огорчённый. Акросс после его ухода опомнился, подхватил со стула свою военную куртку, вылетел следом.
***
Когда Тим смог открыть глаза, он на секунду почувствовал себя слоном — к респиратору тянулся такой же чёрный хобот, руки были пристёгнуты к столу за запястья. Ноги не были как-то прикреплены, они просто не двигались. Тим почувствовал себя разложенной для препарирования лягушкой.
— Он не сможет сопротивляться, — послышался голос Щёлочи.
— Но он в сознании? Он чувствует? — в поле видимости появилась Гиена. Тим смотрел на неё спокойно, без страха, даже теперь, обездвиженный. Он никогда не понимал, почему Барс так боялся попасться этой садистке, ведь боли нет. И сейчас не будет.
— Да, — вместе с голосом Щёлочи что-то зажужжало справа, Гиена приняла от неё анатомическую пилу. Такой в фильмах вскрывают грудные клетки трупов. — Сейчас ткани мягкие. Должно сработать.
— Привет, Тим. — Гиена легла на стол грудью, словно заигрывала с ним. Он молча наблюдал.
И в то же время Тим был здесь и не здесь. Будучи и привязанным к анатомическому столу рядом со своим главным врагом, он сидел на качелях без деревяшки сидения. Грел руки в карманах толстовки и смотрел на то, как носки его кроссовок рыли землю. А напротив него стояла женщина, которой он не смел смотреть в глаза. Темнело.
— Ты не такой интересный, как Барс. Но увы, сегодня на столе не он, — Гиена на пробу пару раз запустила пилу, приблизила её лезвие к руке, беззащитно слабым пальцам.
— Возвращайся домой, — произнесла женщина напротив него, и в то же время Тим не почувствовал, а скорее осознал, как указательного пальца на левой руке коснулись зубья пилы, взвизгнули, врезаясь в мясо и, упёршись в кость, начали пилить. У него зачесались замёрзшие руки в карманах толстовки, но, опомнившись, он, всё так же глядя в землю, упрямо и спокойно отозвался:
— Не хочу.
— Это же глупо… Ну хорошо, сейчас снова стали платить зарплату. А вот снова случись что? Как ты без поддержки? Возвращайся. Снимать квартиру слишком дорого сейчас… На что вы живёте? Даже я не знаю, на что кормила бы семью, если б не мама… Она тоже хотела бы твоего возвращения.
Тим поморщился, снова отталкиваясь слегка, качнулся туда-сюда на качелях. Он загнул указательный палец, которого у него больше не было в другой реальности. В это же время сосредоточенная Гиена, глядя ему в глаза, перешла к среднему. Запах крови становился всё сильнее, тошнотворный, но Тим смотрел не на свои руки, и даже не в лицо Гиене, а поверх её головы. Словно он ещё не проснулся.
— Ничего, — произнесла Гиена, хрустя костью среднего пальца, — Барс тоже крепился сначала… Первые три пальца.
И Тим, сидящий на качелях, загнул и средний палец, всё ещё держа руки в карманах. Уже не было холодно, его прошиб пот, и он ещё не мог понять, связано это с происходящим в игре или с этим разговором.
— Олег готов тебя простить, — ласково произнесла женщина. — Он говорит, это всё твоя секция. Не нужно было тебя туда отпускать. И я согласна с ним.
Тим усмехнулся, отвернулся и теперь глядел в окна в пятиэтажном доме напротив. Его ещё были тёмными, но, казалось, что кто-то стоял за занавеской — ждал и волновался. Он молча загнул безымянный палец на левой руке.
— Ну это ведь не серьезно… Зачем тебе с нами ссориться? Мы же твоя семья. Я, в конце концов, не чужой тебе человек, я тебе мама. Ты перебесишься, у тебя это пройдёт, а отношения будут уже испорчены. Это сейчас Олег остыл, а через год, может, скажет: «Да пусть катится»… Ты же его знаешь.
Тим не ответил, словно говорили не с ним. В то же время он понял Барса, потому что, когда на левой руке остался только мизинец, тело начало подводить — он дышал тяжело, покрылся испариной, ему уже сложно было делать вид, что ничего не происходило. Его накрывало волнами паники от того, что он станет бесполезен, как только Гиена наиграется. Закончит игру, но в состоянии калеки. Он даже убить себя не сможет, когда нужно будет вернуться в штаб.
Гиена поймала эту панику в его глазах, ухмыльнулась и, выключив пилу и смахнув со стола обрубки, прижала лезвие к мизинцу. Сидящий на качелях Тим сжал левую руку в куцый кулак.
Раздражённая его молчанием, женщина тем временем обиженно поджала губы, продолжая:
— Хватит ерундой-то страдать, правда. Ну погорячились… Мы были не правы, когда выгнали тебя. Но я же извинилась. Мы обсудили и решили, что у тебя это пройдёт. Как только появится кто-то достаточно близкий тебе — пройдёт.
Тим, выпустил облачко пара, засмеявшись, и сложил большой палец на правой руке, начав отсчёт. Вслух наконец произнёс, всё ещё глядя в сторону:
— Мне жаль.
— Ты вернёшься? — ухватилась за этот шанс мать.
— Жаль, что я единственный ребёнок в семье. И теперь тебе приходится бегать ко мне и унижаться, чтобы не остаться на старости одной.
— Что ты несёшь? — спросила готовая к новой ссоре мать. Тим повернул к ней голову, но увидел женщину в сумерках смутно, только до подбородка, не поднял глаза выше. В другом мире он, выгнувшись, захлёбывался своей же кровью, прорвавшейся в респиратор, сплёвывал её, но она возвращалась обратно. У него нестерпимо зудели пальцы, которых в игровом мире уже не было. Возможно, что они просто были отморожены и теперь отогревались.
— Ты держишься лучше, чем Барс, — похвалила Гиена, смахивая на пол указательный с правой руки.
— Ты зачем снова начинаешь? Для тебя ничего не значит, что я прибежала к тебе извиняться? Думаешь, ты этих извинений заслуживаешь? — процедила мать. — Опозорить меня… Нас… И после этого я ещё готова тебя, мразь, обратно принять, а ты мне тут будешь говорить, что я просто старости боюсь. А ты? Ты её не боишься? К чему твоя жизнь приведёт?
— Прости мам, такие, как я, до старости не доживают, — пожал плечами Тим. — К тому же… Я ведь тоже извиняюсь. Мне жаль, что я вас позорю. Жаль, что не смогу быть с тобой в старости. Жаль, что у меня вообще есть мать и есть, кого позорить.
Пощёчина была такой силы, что перебила собой осознание боли отрезанных пальцев. Вытащила его в этот мир, не дав больше прятаться. Щека болела по-настоящему. Тим нахмурился, он слишком увлёкся. Мог ли он остановить удар? Нужно ли это было, или чёрт с ней, пусть бьёт, если ей от этого лучше?
Мать выкрикнула напоследок заветное, самое обидное, развернулась и ушла, размазывая по щекам слёзы. Тим продолжил сидеть, покачиваясь, на качелях без сидения, и как не старался, не мог вернуться в реальность, где у него остался последний средний палец на правой руке. Пока он пытался забыться, скрипнула подъездная дверь и к нему осторожно приблизилась девушка, кутаясь в старенький свитер. Села на корточки напротив, попыталась заглянуть в лицо, но в полутьме не увидела ничего. Потянулась коснуться, прошептала:
— Я всё видела. Ты в порядке? Она ведь ударила тебя?..
— Руки убери, — процедил Тим грубо, но этой девушке он смотрел в глаза. Она послушно убрала, вздохнула огорчённо:
— Домой пойдём?.. Я чайник поставила. Холодно ведь…
Тим кивнул и поднялся. И вздрогнул, вдруг получив доступ к реальности и ошарашенный ощущением последнего отрезанного пальца. Гиена улыбнулась у самого его лица, шепнула радостно:
— Я довела Тима до слёз. Отличное чувство. Просто укоротив ему руки… Но мы только начали.
***
Вега и Барс нагнали его уже около лаборатории. Акроссу казалось, что за это незначительное время с Тимом ничего страшного случиться не могло. Но внутрь лаборатории их, конечно, пускать отказались.
— Приказа не было, — солдат у дверей подозрительно косился в сторону Барса. Тот снова улыбался и, при наличии респиратора, выражение его лица казалось маниакальным.
— Там… часть меня, — Акросс разговаривал с ним как с глухонемым, пытался дополнять слова жестами. — Тима только что увезли сюда. Я должен быть рядом. Он умирал… понимаете?
— Ты всё равно ему ничем не поможешь, — попытался смягчить тон солдат, и Акросс чуть не сорвался, настолько ему надоела всеобщая фальшь. Остановила Вега, мягко положив руку Акроссу на плечо, вышла вперёд. И общаться начала так же, как с глухонемым или с иностранцем, плохо понимающим их язык:
— Я. И мой фамильяр. Мы готовы сотрудничать. Отведите нас к фамильяру друга. Мы поможем в ваших экспериментах.
— Я должен доложить начальству, — сдался солдат. Акросс выдохнул с облегчением, Вега улыбнулась ему победно. А вот Барс, решивший, что солдата отвлекли специально, попытался ринуться внутрь, издав какой-то победный клич. Акросс и Вега перехватили его почти одновременно.
Можно сказать, что солдат был поставлен у входа только для красоты, потому что в саму лабораторию вела массивная дверь с электронным замком. А уже за ней ждал Пульман и ещё трое людей.
— Мы делаем всё возможное, чтобы спасти твоего фамильяра, — заверил Пульман. — Но это реанимация. Сам понимаешь, туда не пустят.
Акросс побледнел, покачал головой и соврал:
— Я чувствую, что ему больно. Вы не пытаетесь его лечить.
— Акросс, — шёпотом позвала Вега. Пульман словно только теперь заметил её, улыбнулся, наклонился к ней, как к ребёнку.
— Мне сказали, что вы готовы к сотрудничеству. Вас проводят. Хотите пойти с Акроссом?
— Тим где? — в голосе Барса слышался задор, но какой-то злой. Вега обернулась на него удивлённо, Акросс приготовился снова ловить.
— Я же ответил, — Пульман растерялся от такого. Он, без бронежилета, вооружённый обычным пистолетом казался бесполезной прослойкой, которая должна была остановить их, не дать напасть на солдат. Но Барс решил сыграть в Тима…
***
— Придурок, — отчеканил Акросс. У него были разбиты нос и губа.
— Они не хотели пускать нас к Тиму, — напомнил Барс, словно его это оправдывало.
— Теперь нас и самих запрут, — прошипела Вега. Ей досталось меньше всех, но всё же на щеке оставалась наливающая кровью ссадина. Лифт ехал вниз, а за их спинами стояли всё те же безмолвные солдаты в масках. Руки у Барсы были скованны даже не наручниками, чем-то похожим на кандалы. У Акросса связаны чем-то вроде оптоволокна, Веге просто руку за спину заломили.
— Может быть, Тим будет там, — уже не так весело предположил Барс. Внутри лаборатория выглядела по-современному, прямо как в фильмах. Казалось, что обшарпанная больница по соседству только внимание отвлекала от такого современного здания рядом.
— Мечтай, — процедил Акросс. Хуже всего было то, что солдаты, похоже, начинали подозревать, что пчёлы какие-то неправильные, то есть что Барс не тот, за кого себя выдавал. Не то чтобы он особенно хорошо притворялся… — Нам достаточно было просто подождать, когда они разберут Легиона.
— Но это же так скучно.
— Ты нас всех подставил, — упрекнула Вега, Барс отозвался снова спокойно:
— Я хотел спасти Тима.
— Теперь тем более не получится, — фыркнула Вега. Акросс не мог не согласиться, Барс же замолчал с видом: «Да что вы понимаете?».
Раздвинулись железные двери, за ними обнаружился квадрат камеры без кроватей и окошек. И в углу этого квадрата сломанной игрушкой сидел Тим в смирительной рубашке.
— Тим! — обрадовался Барс. Акросс был даже благодарен тому солдату, который Барса после этого отправил в камеру пинком. Вега и Акросс вошли добровольно — сопротивляться не было смысла. Дверь куба, похожего на кабинку большого и чистого лифта, закрылась. Акросс даже успокоился — он был рад, что Тим тут, что с ним всё в порядке. Во всяком случае, он больше не задыхался. А вот Барс, первый к нему подоспевший, наоборот помрачнел.
— По крайней мере, они показали… — начал Акросс, обернувшись на дверь, но его перебил серьёзный Барс:
— У него пальцев нет.
Что-то происходило с Вегой, когда один из них был ранен. Она разом собиралась, серьёзнела. И теперь она оттолкнула Барса, стала распутывать рукава рубашки.
— Не надо, — угрожающе проворчал Тим. Вега не послушала его, в конце концов что он мог ей сделать? Обернулась к остальной команде, приказала:
— Футболки рвите на бинты.
— Там всё прижгли, — глухо отозвался Тим, высвободил руки из рукавов и спрятал их за спину. Он смотрел только в пол. — Нормально всё.
— Они рехнулись, что ли, так?.. — начал заводиться Барс, но Тим перебил:
— Это Гиена. Не они. Меня привезли к Щёлочи, а Гиена тут давно.
— Да, сдали Легиона на опыты… И сами попали в эту же ловушку, — проворчал Акросс, прикусил губу, обернулся к двери.
— Как дыхание? — нашла новую тему Вега. Она стёрла испарину со лба Тиму, провела тыльной стороной ладони под подбородком. Тот кивнул, отодвинулся дальше в свой угол и в целом выглядел так, словно и не рад гостям.
— Ну, тогда готовимся к путешествию, — серьёзно заявил Барс, отошёл простукивать стены. Акросс удивлённо посмотрел на Вегу, та попыталась изобразить, что волноваться не стоит. Барс знал, что делал. Прежде, чем Акросс успел в этом убедиться, створки снова разъехались. За дверью были четверо серьёзных ребят с автоматами и всё такой же домашний Пульман, опирающийся на инвалидное кресло.
— Садись. Прокатимся.
***
Акросс чувствовал себя мышью, которая металась между двух медленно сходящихся стен. Бросаться на них? Зачем?
— Вы ведь не мой отец, — зачем-то всё-таки подтвердил для себя Акросс. Руки были пристёгнуты к подлокотникам. Сзади слышался топот подкованных солдатских ботинок.
— Разве? — Пульман вёз каталку. — Но ты бы хотел, чтобы не был… Я же вижу. Почему?
В голосе не слышалось сожаления, только праздный интерес. Акросс не отвечал потому, что тогда нужно было рассказывать суть игры, и что есть другой мир, и был другой отец.
— Понимаешь… Было время, когда мы побеждали, — продолжил Пульман. — С вашей территории взяли несколько женщин. Фактически они были проститутками в полевых условиях. И я даже не знал, что пузо у неё растёт от меня. А потом пришлось отступать, было не до них, и женщин вернули в вашу страну. Конечно, такой ребёнок ей был не нужен. Она отказалась от тебя добровольно.
Он ждал реакции. Даже не видя его, Акросс это чувствовал, но ему было всё равно. Мерзко, но это не было настоящей его историей. Он не прожил всю жизнь, надеясь, что его потеряли, а не отказались от него. Единственное, чем Пульман выдал своё недовольство, было что-то похожее на вздох.
— Ты же не думаешь, что я тебя пожалею только потому, что ты родился от меня?
— До того, как нас сюда отправили, меня вытащили с крыши после попытки суицида. Кормили какими-то радужными таблетками. Которых я, находясь тут, уже не получал. Как думаешь, тот факт, что ты мой отец, изменит как-то моё отношение к жизни? Как жаль, ещё одно дерьмо случилось. Давайте закончим уже с этим.
— Как скажешь, — Пульман пожал плечами, Акроссом же открыл створки светлых дверей, ввёз его в лабораторию. Из-за стола, отвлёкшись от монитора, поднялась Щёлочь. — К вам пациент.
— Да, конечно, мы о нём позаботимся.
***
По стенам располагались большие колбы и аквариумы. В некоторых были образцы кожи, в других симбиоз техники и животной органики, явно не воссозданной, а просто вырезанный. Акросс словно попал в нечто среднее между цехом мясника и кунсткамерой. Щёлочь сначала оставила его в том же виде, как сюда и доставили, в центре, рассматривать необычный кабинет. Сама она что-то на компьютере готовила и, забрав какую-то бумагу, прошла мимо Акросса, игриво потрепав по волосам и пообещав:
— Скоро вернусь.
— Не спеши, — безразлично откликнулся Акросс. Получил на это загадочный взгляд и полуулыбку через плечо, продолжил рассматривать. Над столом был аквариум с головой, побритой налысо. На лице такая же маска, как у Тима с Легионом, из гортани тянулись провода. Было страшно, словно эта голова вот-вот глаза откроет и заговорит.
Когда открылась дверь, Акросс подумал было, что Щёлочь как-то быстро управилась. Но в лабораторию осторожно вошёл Барс, следом Тим, последней Вега, она же прикрыла дверь. Тим остался стоять на страже. Даже почти бесполезный, лишённый пальцев, он не хотел сдаваться. У Барса с собой был автомат, у Веги пистолет, который она положила на колени капитана, пока освобождала его руки.
— Быстро вы, — улыбкой встретил их Акросс.
— Если б ты раньше времени не свалил, пошёл бы с нами, — довольный собой, пошутил Барс.
— Тогда нас быстрее бы хватились. — Акросс нетерпеливо поднялся, сам распутал правую ногу, пока Вега расстёгивала ремень на левой. Оба замерли на секунду, и тут же ускорились, когда послышалось, как открылись двери.
— С Тимом мы уже… — послышался голос Гиены, заминка, а потом влажный хруст и хрип. Акросс с интересом выглянул из-за стола, узнать, что там происходило, и как Тим мог с ней справиться. Сняв респиратор, зубами, которые не закрывала кожа, Тим вгрызался в её горло. Выглядело настолько жутко, что на секунду Акроссу даже показалось, что Тим вышел из-под контроля. И тут же опомнился — Щёлочь бежала прочь от лаборатории по коридору.
Это место хорошо охранялось, но почти все солдаты были снаружи. А, раз Легион тут, то и Акроссу не нужно было выходить. Но Щёлочь могла позвать охрану. Пока они с Вегой продолжали возиться с ремнями, мимо пробежал, тяжело гремя автоматом, Барс. Едва не толкнул Тима, но тот посторонился, словно в угол пойманную дичь затаскивал. Акросс, подхватив пистолет, принесённый Вегой, пулей бросился за Барсом.
Барса он обнаружил прячущегося около железной двери, хотя автомат всё ещё был при нём, да и на двери горел зелёный огонёк.
— В чём дело? — спросил Акросс шёпотом, на всякий случай ближе не подходя.
— Кощей, — досадливо отозвался Барс. Акросс подумал, направился к дверям, шёпотом сказав:
— Щёлочь нужна живой. Она знает, где Легион.
— Кощей же не нужен?
— Нет. Стреляй, — разрешил Акросс, ногой открыл тяжёлую железную дверь с закрытым наглухо окошком с решёткой. И тут же из-за двери на них бросилось что-то, похожее на спрута. Кощей был высокий, худощавый, с длинными руками. Неповоротливым, и, когда с ним сталкивались, непонятно было, откуда в этом хлипком теле с ввалившимися глазами столько силы. Акросса он перехватил за шею, а вот Барса заметил поздно, уже получив прикладом автомата в ухо. Акросс, оправившись от первого потрясения, приставил дуло пистолета к его подбородку и выстрелил, получился фейерверк крови и костей. Кощей сложился, рухнул на пол.
— Скорее, — поторопил Акросс, вбежав в отсек с клетками первым.
Когда Щёлочь поймали, пришлось вернуться за Вегой и Тимом, но обнаружили только девушку. Тим так и замер на полу и, кажется, и не дышал. Вега прикрыла лабораторию, отправилась с ними совершенно серьёзная и спокойная.
— Она ядовитая что ли была? — пошутил Барс. Он замыкал процессию, заодно и тыл прикрывал. Акросс подталкивал Щёлочь идти быстрее, удерживал её за локоть.
— Тим дышать без респиратора не смог, и её отпустить не хотел… — пояснила Вега, и обернулась. Затем и все услышали шаги — их уже преследовали.
— Долго ещё? — нетерпеливо тряхнул заложницу Акросс. Щёлочь, глянувшая уже не так многообещающе как раньше и с досадой, указала на дверь перед ними.
— Пришли.
Дверь была массивная, железная, словно вела в танк или подводную лодку.
— Я не собираюсь её открывать. Вас перестреляют тут… — начала раздражённо Щёлочь. Барс переставил автомат на одиночные выстрелы, сделал два в область лопаток и, не добивая, перешагнул, легкомысленно отозвавшись:
— Как скажешь.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы подобрать код. Но, когда в помещение зашёл Акросс, дверь заскрипела, закрываясь.
— Мы их задержим, — пообещал Барс. Вега неуверенно кивнула — оружия у неё не было, но идти с Акроссом она не собиралась. И прежде, чем он попытался спорить, дверь захлопнулась снова, отрубая ему все пути к отступлению. Вскочил из-за стола тощий лаборант при виде вооружённого Акросса, успел убежать куда-то в бок, в тёмные хозяйственные комнаты. Место напоминало океанариум — полутьма, голубоватый свет и по бокам большие аквариумы. В них скелеты таких, как Тим и Легион, с респираторами и проводами, с полусгнившей кожей, похожей на резину. Они были разной степени разложения, от некоторых оставался только скелет, другие плавали освежёванные. И в единственном аквариуме в центре покачивался Легион. Акроссу сначала показалось, что он мёртв, но гигант открыл глаза. Они были поблёкшие, взгляд уставший.
— Так себе игра была, — произнёс Акросс, не зная, слышит его Легион, или нет. Он прикосновением активировал пульт. Тут всё было просто, понятно даже ему. Одна из кнопок гласила: «Серная кислота». — Я бы с радостью сбежал отсюда. Чем быстрее, тем лучше.
Легион осознал, наконец, что ничего хорошего не происходило. Он попытался ударить в стекло изнутри, послышался гул, но колба выдержала. За металлической дверью громыхнула стрельба. Нужно было спешить, а ничего смертельного кроме серной кислоты Акросс на пульте не находил. Отодвинулся и выстрелил в лицо Легиона дважды, но пули лишь оставили две выемки в стекле, и не разбили его. Пришлось нажимать «Серную кислоту».
Не было крика, но кожа Легиона начала расползаться по швам. Акросс отвернулся, чтобы не видеть этого и чтобы держать под контролем дверь. За ней больше не стреляли — не так уж и долго его команда задерживала погоню. На пульте около двери зелёный огонёк сменился красным, Акросс быстро направил дуло в свой рот и выстрелил.
***
Снова начал поливать какой-то мерзкий дождик на ещё не просохшую грязь. Тим про себя отметил, что на качелях без сидения снова устроилась какая-то компания — смеялись, громко разговаривали. Оставалось надеяться, что они угомонятся хотя бы до полуночи, потому что сегодня хотелось лечь спать пораньше, чтобы выспаться наконец за всю неделю подъёмов в половине шестого утра.
У подъезда на перилах была ещё одна фигура, казалась совсем подростковой, мелкой, и Тим даже оглянулся на компанию у качелей, думая о том, как бы те не заинтересовались сидящей тут в одиночку девочкой. Жалеть он её перестал, когда уже у самой двери соплячка поинтересовалась разболтанно:
— Эй, прикурить есть?
Тим остановился, взявшись за ручку двери, повернулся без спешки и, чуть наклонившись, чтобы его лицо было напротив девушки, двумя пальцами снял с её головы капюшон спортивной куртки. Девушка не удивилась, улыбнулась, будто они были знакомы, хотя Тим видел её впервые.
А потом что-то произошло за спиной, и даже компания у качелей затихла заинтересованно. Тим успел отскочить, перемахнув через перила и едва не сбив девчонку. У подъёма, что вёл к мусорному баку, стоял, как призрак, невероятно высокий человек, уже протянувший было руки.
Больше Тим не присматривался и не пытался сориентироваться. Он, упав в грязь коленом, так же, с низкого старта, сорвался в переулок, в спасительную сейчас тьму, где не было фонарей.
— Кретины, — произнёс суровый голос из приоткрывшейся подъездной двери. Девушка бросилась в погоню, компания у качелей, почуяв неладное, расходилась поспешно, не вмешиваясь. — Говорил же, нужно было в подъезд его завести… Мелкая идиотка. Зачем она раньше полезла? Мы его уже не найдем…
— Всё равно это было нарушением правил, — добавил высокий, как бы оправдываясь, но бесцветным голосом.
— Как же… Нарушением. Теперь ещё хуже, чем нарушение правил. Теперь он предупреждён.