«Ты будешь мне должен, когда это всё закончится!» — думал Ацуши, сжимая плащ Акутагавы, стараясь одновременно быстро вытирать слёзы со своего лица. Паренёк был уверен, что, когда он отдаст плащ назад владельцу, Рюноскэ начнёт брезговать от запаха впитавшихся слёз, или, возможно, просто фыркнет, но наденет. Накаджима не хотел испортить драгоценную вещь своими слезами и своим совершенно чужим запахом.
Нет, плащ должен продолжать пахнуть травяным чаем и инжиром, он попросту обязан всем своим видом показывать, кто его владелец.
На Накаджиму странно смотрели, когда он в битве хватался за плащ, словно за сердце. Он не боялся потерять свою ногу или руку, но стоило врагу хотя бы на крупицу задеть плащ, как тигр входил в слепую ярость. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного таким моментам. Миролюбивый сам по себе Ацуши, был растерян своим поведением, но продолжал действовать, как загнанный в угол зверь, а именно — нападать.
Когда детективному агентству удалось одержать победу в борьбе со Смертью Небожителей, Ацуши снял с себя плащ. В своей скромной квартире он повесил его на стойку и мог просто смотреть на него часами, иногда поглядывая в окно, словно ждал, что вот-вот Рюноскэ вернётся за своей вещью. Но Акутагава видимо не спешил. Ничего! Парень его подождёт, ведь он обязательно придёт.
Спустя пару месяцев Ацуши заметил, что запах от плаща начал постепенно исчезать, и он становился самым обычным, как будто никогда и не принадлежал Рюноске. Работники агентства надолго запомнили, как парень в спешке бегал чуть ли не по всем парфюмерным магазинам Йокогамы, подбирая нужный аромат. Накаджима даже купил немного инжира и пару пакетиков травяного чая, хотя и не очень любил его.
В тишине, пока дождь барабанил за окном и начиналась гроза, парень в темноте сжимал плащ. Он не надевал его полностью, скорее так, будто сам Рюноскэ обнял его, спасая от страшного грома. Но страшен ли гром, или это осознание того, что плащ никто не заберёт? Горячие слёзы лились по щекам Накаджимы, он старался не издавать ни звука, зажёвывая отчаяние всё же полюбившимся инжиром и прижимая к себе плащ покрепче. Рюноскэ наверняка бы не понравилось, что он разводит тут нюни.
Было лето, когда Ацуши принёс кучу цветов домой. После маленькой прогулки с Кёкой он научился делать венки из одуванчиков и притащил парочку домой. Накаджима тут же подскочил к вешалке с плащом и дополнительно водрузил на неё венок. Сразу в мыслях возник образ Акутагавы с цветами на голове, он бы точно недовольно фыркнул и слабо покраснел, стараясь скрыть смущение. Наверняка бы ещё и назвал это «глупостью» и «забавой для идиотов»! Парень рассмеялся, смотря на плащ. «Тебе идёт, Рюноскэ», — подумал про себя он.
В середине осени Ацуши заболел. Обычная простуда, но парню всё равно дали пару выходных. Он тихо попивал чай с лимоном и улыбался, представляя, как сейчас ругался бы на него Акутагава. Точно, шапку он не надел, или куртка не достаточно теплая. «Ну что за идиот? Даже о своём здоровье позаботиться не может. И почему Дазай-сан считает тебя лучше?» Накаджима держал в ладошке рукав плаща, не смея брать его полностью. Не дай бог соплями испачкает. Обнял бы его сейчас Рюноскэ или побрезговал?
Тихая ночь, в доме очень темно, за окном кружатся снежинки. Казалось бы, в такое время Накаджиме нужно спать, но сейчас он занимается совсем другим. На радио тихо играет мелодия, кажется, на пианино, а Ацуши кружится с плащом в вальсе.
Должно быть странно? Он так тоже думал, но не смог отказать себе в таком моменте. Рукав плаща он положил себе на плечо, а второй взял в свою руку. В свою же очередь, он прижал к себе плащ в месте, где находилась бы талия Акутагавы. Парень поглаживал вещь, пританцовывая, и улыбался, так широко и ярко. Рюноскэ сейчас бы тоже улыбался, но совсем по-другому: мягко, тихо и слабо. Такие разные улыбки шли бы друг другу, верно?
Канун рождества. Люди ходят либо довольные тем, что скоро праздники и они повидают своих друзей и семью, либо уставшие от нескончаемого выбора подарков. Наверняка Ацуши совсем не выглядел странно в толпе, когда спешил куда-то с цветами и инжиром в руке. Парень привлекал общее внимание скорее тем, что на нём был лишь один тёмный и тонкий плащ.
Впрочем, все люди торопились за подарками, так что быстро переключали внимание со странного парнишки. Накаджима долго мялся перед тем, как всё же зайти на ту территорию. Он медленно подходил к тому самому месту, стараясь оттянуть момент. Будто сейчас, если он всё же признает это, проиграет в выдуманном споре.
Ацуши склонился над могилой, аккуратно укладывая рядом с ней цветки персика и инжир. Парень протёр камень от снега, теперь можно было даже заметить, что на нем написано.
— Давно не виделись, Акутагава. Счастливого рождества!
Ацуши, смотря на каменную плиту, продолжал улыбаться, хотя губы дрожали, а по щекам предательски снова начали литься слёзы.