Казалось бы, удовлетворение должно было сгладить эффект непредвиденного сближения с Лань Чжанем, но после того, что Вэй Ин почувствовал и увидел, находясь в его объятиях, его настигло смятение, и страх вытеснил благоразумие.

Вэй Ин соврал о готовности связать себя узами — просто уступил, видя, как страдает от томления Лань Чжань. Доза опьяняющей экзальтации забросила обоих выше неба. Мистическое сияние и трепет чувств разрывали душу на части. Наверное, приди Вэй Ин к этому естественным путём — через плавно и гармонично развивающиеся отношения, растянутые во времени, его психика справилась бы лучше. Но на деле в постели Лань Чжаня он очутился через шок, боль, череду нападений, разрушение былых представлений о мироустройстве и насильственное пробуждение дремавшей десятки лет сути.

За каких-то несколько часов жизнь изменилась настолько радикально, что от прежнего уклада не осталось ровным счётом ничего. Вэй Ин всё ждал, что кошмар рано или поздно отпустит, и он проснётся в привычной реальности, но вместо этого череда необъяснимых событий набирала ход, лишая его какой-либо уверенности в следующем шаге.

Вэй Ин даже не мог толком понять, что с ним на самом деле случилось. Он умер как человек и воскрес как суккуб? Что внутри него блокировало знания о самом себе? Почему он так долго оставался слеп и глух к собственной природе? Являлись ли эти заблуждения закономерными в контексте его оторванного от сородичей существования или они были навязаны кем-то извне?

Мозг закипал, не справляясь с тотальной сменой устройства мира. Последней каплей стало то, что в момент близости с Лань Чжанем Вэй Ин ощутил, как теряет остатки контроля над собой. Связь, о которой твердил Лань Чжань, взяла верх и повергла его в ужас от осознания своего положения, сведённого к участи марионетки, изнывающей от желания соединиться, слиться, подчиниться другому существу.

Вероятно, сыграл свою роль вопрос доверия. Вэй Ин был очарован Лань Чжанем — сильно очарован! Он тянулся к нему, влюблялся в него, хотел его, но было ли этого достаточно для добровольного и всецелого вверения ему себя после нескольких часов пребывания вместе? Вэй Ин на многое пытался закрыть глаза и рискнуть, однако потеря идентичности, силы воли и собственного «Я» порождала панику, с которой его сознание, потрясённое резкими переменами не справлялось.

Ночь, превратившая его существование в остросюжетный триллер о вампирах, оборотнях, суккубах и других подобных существах, стала негласным приговором его представлениям об окружающем и самом себе. Он будто скончался и очнулся в сюрреалистическом аду, приправленном сумасшедшей страстью вчерашнего незнакомца и собственной неспособностью этой страсти противостоять.

Вэй Ин привык ускользать, когда рядом появлялся кто-то, кто провоцировал сильные эмоции. Он погружался в тревожность и избегал сближения. Не удержался Вэй Ин от побега и сейчас, в полной мере убедившись, что в нём, кроме обескураживающих, необъяснимых сил, пробуждается совсем иная сущность и вытесняет всё ему знакомое, логичное и нормальное. Вспоминая, что он творил — как дразнил и испытывал Лань Чжаня, как поддавался его красоте и буквально сам напрашивался на секс, Вэй Ин готов был выть от стыда. Так или иначе неловкость он мог как-то переварить, тогда как чувство, что Лань Чжань забрался в голову и сердце и теперь струится дурманом по пульсирующим венам, дёргает за верёвочки и повелевает порывами, оказалось слишком ошеломляющим.

Вэй Ину требовалось время, пространство и одиночество, чтобы осознать, кто он, почему правда о себе самом обходила его многие годы и что с ней делать дальше. Лань Чжань спас его и присвоил, не потрудившись сообщить, что вместе с этим лишает свободы. Встреться они при других обстоятельствах, Вэй Ин наверняка также надёжно запал бы на него, но значительно меньше стрессовал.

Лань Чжань ослеплял, как внезапно вспыхнувшее посреди полуночи солнце. С ним было до одурения пьяно и горячо — горячо настолько, что Вэй Ин терял себя в этом пылу безвозвратно. И всё же годы в положении одиночки, познавшего много разочарований и ударов извне, сделали Вэй Ина стойким к искушениям. Он не понаслышке знал, что такое наркотическая зависимость, и, если единственное, что двигало Лань Чжанем по отношению к нему, — это неподвластная воле тяга, завязанная на особой природе суккуба, он не имел права этим пользоваться, тем более что некто объявил на них охоту.

Вэй Ин привык решать проблемы самостоятельно. В конце концов, потеряв родителей, ему пришлось научиться полагаться только на себя. В окружающих он зачастую наблюдал лишь желание использовать его в своих целях. Нынешняя ситуация отличалась только сменившимися действующими лицами — его всё также хотели подчинить, а если не получится — уничтожить, чтобы не достался кому-то другому.

Не окажись Вэй Ин суккубом — созданием, которое без исключения влекло всех, может, и поверил бы, что Лань Чжань проникся к нему настоящими чувствами, но то, каким это виделось в силу сложившихся обстоятельств, отнюдь не выступало в пользу любови с первого взгляда. К тому же упоение друг другом мотало их так, что сносило крышу. Это ли не признак, что действовал в первую очередь примитивный механизм, и всё сводилось к сумасшедшей похоти, которая, как понял Вэй Ин, и есть причина привлекательности, преследования и угрозы суккубов как вида.

Лань Чжань, если не оглядываться на его сверхъестественную суть, представлялся хорошим парнем — не без странностей, но с кодексом чести и благородными принципами. Вэй Ин оценил его рвение защитить «своё» и исполинское терпение, проявленное за то недолгое время, что они находились рядом и капали слюной друг на друга, но продолжать игру с этим огнём становилось опасно. Вэй Ин не желал быть источником проблем Лань Чжаня, и хотя тот уже подставился, оберегая его, имелся, пусть и небольшой, шанс, что при разбирательстве его дела можно сослаться на суккубий морок и смягчить последствия.

Выбравшись из чащи, куда завёз его вампир, только к вечеру, Вэй Ин битый час топал вдоль пустынного шоссе, пока не представился случай поймать попутку до ближайшего города. Жрать хотелось неимоверно, но постепенно голод вытеснила потребность просто преклонить где-то голову и отрубиться в сон, а потому Вэй Ин сосредоточился не на поиске людной закусочной, где, слившись с посетителями, можно было, не привлекая внимания, перехватить бутерброд, а на дешёвом мотеле. Более солидное жильё он в нынешнем положении позволить себе не мог. При себе у него оказалось немного наличности — всё, что нашлось после обшаривания убежища Лань Чжаня. Воспользоваться карточками Вэй Ин не рискнул, хотя такая мысль проскочила, но по этому следу на него легко выйдут, так что мимо.

Ощущения в теле после акта спонтанного упоения друг другом представлялись странными. Вэй Ин испытывал опустошение и весьма схожую с человеческой слабость. Его едва проклюнувшиеся поразительные способности, словно вновь ушли за грань досягаемости. Затылок и область сердца сдавливала непроходящая глухая боль, хотя обоснованных причин такому самочувствию не было.

Вэй Ин плотнее натянул капюшон куртки и набросил шарф поверх мёрзнущего носа. С неба срывались первые в этом году хлопья снега и серебряными искорками плясали вокруг. Ночь лениво опускалась на город и пробирала промозглым холодом. Вэй Ин вкладывался в ходьбу, слившись с течением прохожих под набирающим густоту снегопадом. С трудом подавляя отчаяние, напирающее со всех сторон, он искал выход. Как быть? Куда податься? Где залечь на ближайшие сутки и как безпалёвно связаться хоть с кем-то из ныне безвозвратно утраченной, былой жизни?

До вырисовывающегося сияющим скоплением иллюминации центра мегаполиса ещё предстояло добраться. В большинстве своём жители пригорода в этот час поздний час спешили по домам. Вэй Ин не забывал, что его внешность никогда не была среднестатистической, а теперь и вовсе преобразилась в сторону, когда взгляды залипают, едва коснувшись, и принял все необходимые меры: напялил просторную, не по размеру, парку с глубоким капюшоном, выменянную у подвозившего его дальнобойщика на кожаный плащ, прихваченный из вампирского логова, спрятал волосы под капюшон и намотал шарф до самых глаз.

Но и в таком облике Вэй Ин чувствовал на себе взоры людей, примагниченные к нему не внешностью, а аурой, которая, хотя и не была заметна глазу, но задевала куда более глубинные струны. Сколько себя помнил, Вэй Ин замечал, что необъяснимо влечёт окружающих, и только теперь понимал, что за этим крылось. Научиться жить с подобными особенностями и надёжно скрывать свой потенциал было задачей не из лёгких, но это пока лишь планы. Сейчас бы просто выжить.

Вэй Ин пристально сканировал поток человеческих лиц, дабы не пропустить момент, когда снова понадобится бежать. В мыслях время от времени всплывала панорама спальни и их с Лань Чжанем окутанных странным свечением тел. Мистика этого явления продолжала держать в напряжении и недоумении. Отчасти именно данный феномен напугал Вэй Ина настолько, что, едва взяв себя в руки, он рефлекторно пустил в ход силы. Лань Чжань не ждал внезапной атаки и мгновенно отключился, а Вэй Ин, чудом протиснувшись в обнаруженный на чердаке вентиляционный люк, выбрался наружу, и рванул прочь от дома.

Он не понимал, как в точности действуют узы, о которых рассуждал Лань Чжань, но убедился, что при необходимости он способен влиять на него ментально, а потому предполагал, что ответка на его вопиющий поступок прилетит сразу, как тот очнётся. Но либо вампир всё ещё пребывал в отрубе, либо установившаяся между ними связь имела ограничение по расстоянию, потому что ничего схожего с тем, что проворачивал Лань Чжань, пока они были в поле зрения друг друга, не последовало ни через полчаса, ни через час.

Сбегая, Вэй Ин пребывал в плену паники и штурмовал чащу так быстро, как только мог. Из аффекта вывел звук изредка проезжающих по лесной дороге грузовиков. Лишь тогда Вэй Ин осознал, что совершил, но каяться было поздно — вернуться обратно при всём желании он не мог. Утешало, что, разделившись с Лань Чжанем, он дарил тому возможность пересмотреть свой выбор и, возможно, что-то исправить.

С прибытием в пригород и наступлением ночи Вэй Ина начала захлёстывать тревога, а она в свою очередь провоцировала шарахаться от любой тени. Сердцебиение отдавалось грохотом в висках и затылке. Людей на тротуарах меньше не становилось. Их скопление всё явственнее угнетало и нервировало, но Вэй Ин упрямо продолжал движение, подгоняемый чувством, что даже малейшее замедление грозит бросить его в лапы преследователей. Наверняка ориентировка на него имелась у каждой собаки. Стычка с гулями, а затем с ликанами, показала, что он ценный трофей, за который многие готовы сложить головы.

Вэй Ин воскрешал в сознании мгновения, когда машинально пускал свои сверхъестественные силы в дело. Как сталось, что их выплеск не случился раньше? Поневоле напрашивался вывод, что причина многолетнего неведенья по поводу собственной сути кроется в приёме лекарств, на которые его подсадили ещё в раннем детстве, диагностировав целый ряд психических отклонений, подлежащих коррекции именно таким способом.

На фоне этого вызревали подозрения, что кое-кто среди «лечащего» его медицинского персонала всегда был в курсе особенностей пациента и прилагал целенаправленные усилия, чтобы правда оставалась вне его досягаемости. Вэй Ин не хотел прежде времени и без неопровержимых подтверждений впадать в паранойю и обвинять всех подряд, но факт оставался фактом: до вчерашнего происшествия он исправно сидел на колёсах, а стоило ему на некоторое время прервать курс, как чёрт выскочил из табакерки.

Оставалось неясным, был ли срыв, погнавший его на край города, стечением обстоятельств или кто-то умышленно дёргал за верёвочки, чтобы в буквальном смысле вытолкнуть физически вызревшего суккуба на сцену разворачивающегося в теневом мире конфликта всех со всеми. Вэй Ин анализировал события, предшествовавшие попаданию в роковую передрягу, и всё больше склонялся к мнению, что ему необходимо навестить доктора Не Хуайсана — психиатра, наблюдавшего его последние годы. Но не заявляться же к нему посреди ночи с подобными обвинениями? Так недолго и в дурку загреметь, если доктор не при делах.

Чтобы докопаться до правды, Вэй Ину прежде всего предстояло не пасть жертвой войны, развернувшейся за обладание им или уничтожение. Положение диктовало осторожность со всеми — вплоть до самых близких, а из близких, если вообще можно было так охарактеризовать тех, с кем у Вэй Ина сохранялись стабильные отношения после смерти родителей, оставалась лишь семья Цзян, выступавшая в качестве опекунов до его совершеннолетия, но резко отдалявшаяся после его дебюта в модельном бизнесе, и Вэнь Нин, ставший неизменным спутником и опорой в повседневной жизни.

В сознание Вэй Ина врезался момент из сказанного предводителем ликанов, в котором фигурировал некий клан Вэнь. Имел ли к нему отношение Вэнь Нин или просто являлся однофамильцем упомянутой структуры? Насколько Вэй Ину было известно, Вэнь Нин, как и он сам, стал сиротой ещё в юности. Они познакомились в полицейском изоляторе, куда Вэй Ин загремел из-за драки, а Вэнь Нин из-за облавы в клубе, где очутился, поддавшись уговорам подружки.

После того, как Вэй Ин оставил модельный бизнес и посветил себя наследию родителей, они с Вэнь Нином сблизились. Парень проводил в антикварном магазинчике большую часть суток — вплоть до того, что завтракал, обедал и ужинал на рабочем месте и отправлялся к себе исключительно ради сна. Из родственников Вэй Ин был знаком лишь с его старшей сестрой — Вэнь Цин. Она возглавляла клинику, в которой вёл приёмы Не Хуайсан. Вэнь Нин, посвящённый в психологические особенности своего работодателя и приятеля, заручившись помощью сестры, организовал последнему встречу с доктором Не. Вроде бы ничего криминального.

Вэй Ин опасался думать дальше того, что представлялось логичным и безопасным, но ум всё равно забегал вперёд и подкидывал опасения, что всё в его жизни ныне можно поставить под сомнение и каждый вовлечённый в неё, вполне вероятно, сыграл свою роль в утаивании важных сведений, из-за чего он и оказался ввергнутым в ужас крушения картины мира, за которую держался двадцать четыре с лишним года.

Одновременно с этим укреплялось ощущение, что цепляться за прошлое бессмысленно — он вовлечён в борьбу, хочет того или нет. Попытка изнасилования, убийства, погоня и угроза стать пленником-мучеником, из которого по капле будут высасывать жизнь и глумиться кому не лень заставляла неприкаянно бродить по многолюдным улицам со взведённой будто пружина внутренней готовностью отразить нападение.

В силу незнания тонкостей вскрывшихся реалий и рамок собственных возможностей Вэй Ин не являлся воином сродни Лань Чжаню или даже тем обезображенным трансформацией оборотням, которых возглавлял Цзинь Цзысюнь. Он помнил, что отвечал на их атаки рефлекторно, но раз на раз не приходится — не подведут ли его инстинкты в самый критический момент?

Вэй Ина вдруг посетила мысль, что, помимо Вэнь Нина и доктора Не, по поводу искренности которых не было абсолютной ясности, он мог бы податься к Цзянам. Цзян Фэнмянь оформил опекунство над ним после смерти родителей, но настоящей семьи у них не вышло. Юй Цзыюань — ревнивая и вспыльчивая супруга Фэнмяня, подозревала, что при жизни мать Вэй Ина крутила роман с её мужем, и когда тот вознамерился усыновить мальчика, увидела в этом очередное подтверждение своим опасениям. Фэнмянь возглавлял большую, преуспевающую компанию и был весьма занятым человеком. Он благоволил к Вэй Ину и демонстрировал по отношению к нему внимание, чуткость и заботу, которыми вовсе не баловал жену и собственных детей — сына и дочь. Как следствие, Юй Цзыюань сделала всё, чтобы выжить подопечного из их дома и завещания.

Именно такое отношение новой семьи и послужило для Вэй Ина поводом стремиться к самостоятельности любой ценой. Он закончил школу на три года раньше, чем его сверстники, за год до окончания учёбы начал сотрудничать с несколькими модельными школами, отбирающими детей и подростков с хорошими внешними данными для дальнейшего продвижения. Реально сильных конкурентов в среде, куда Вэй Ин попал, у него не возникало. График съёмок для самых престижных модных марок был расписан по часам на много недель вперёд.

После того, как Вэй Ин съехал и начал строить карьеру, отношения с приёмной семьей почти прервались, что более чем устраивало Юй Цзыюань, но весьма огорчало Фэнмяня, и всё же, уступая настойчивости супруги, впредь он предпочитал держаться подальше от быстро повзрослевшего подопечного. То же самое касалось и сводных брата и сестры — Цзян Чэна и Цзян Яньли.

Не очутись Вэй Ин в столь патовой ситуации, ни за что бы не рискнул соваться без приглашения туда, где ему заведомо не рады, но он крайне нуждался в безопасности и отдыхе, а без документов ему светило заночевать в лучшем случае в сомнительном хостеле или в каком-то притоне, где вероятность нарваться на неприятности даже выше, чем под открытым небом.

Приняв решение навестить Цзянов, Вэй Ин переместился на противоположную сторону улицы и продолжил движение с людским потоком в направлении к станции метро, где вместе со спешащими пассажирами начал спуск под землю. Почти сразу вместе с этим Вэй Ин почувствовал дискомфорт. Гвалт несмолкающего шума и свет флуоресцентных ламп давили на нервы. Даже сквозь плотный шарф обострившееся обоняние ловило раздражающие рецепторы запахи.

Пространство метрополитена — обычное явление в час пик. Толкаясь и обгоняя друг друга, горожане рвались к пребывающими и отходящими составам, чтобы занять своё место в вагонах. Вэй Ин ненавидел находиться в скоплении людей и не спроста. В такой обстановке его нередко охватывало беспокойство и мутило. Более резвые и бойкие на пути к поезду обогнали Вэй Ина и оттеснили к стене. Он вжался в неё боком и сделал глубокий вдох, однако сразу пожалел об этом. Накатившая паника достигла апогея. В гортань полилось сплетение удушливого коктейля, который непременно заставил бы его проблеваться, будь у него в желудке хоть что-нибудь.

С выходом на платформу концентрация людей вокруг в разы подскочила. Улучшившиеся слух и зрение сыграли с Вэй Ином злую шутку. На него резко обрушился гул сотен голосов, импульсы света, топот ног, вибрация воздушных систем, грохот прибывающих и отбывающих поездов. Но всё это не шло ни в какое сравнение с потоком грязи, затопившим сознание. На грудь каменной глыбой лёг балласт низких энергий. Люди источали их сродни ходячим генераторам. Дурные мысли, подлые намерения, тайные грехи, откровенная ненависть — пронизывали Вэй Ина как заходившиеся в вышивании сложного узора иглы. Он был чувствителен к наполнению окружающих и раньше, но после попытки сформировать с Лань Чжанем связь ощущения усилились стократно и терзали, доводя до исступления.

Вэй Ина словно окропило кипящим маслом, вынуждая в муке сжимать челюсти. Пока он двигался на некотором расстоянии от прохожих на улице и соприкасался с ними мимолётно, воздействие удавалось стерпеть, но в возросшем кипении чужих эмоций, пороков и низкочастотных мыслей с непривычки начало штормить. До боли втиснувшись в стену, Вэй Ин с силой вдавил ладони в уши, пытаясь перекрыть голоса в голове, зажмурился и задержал дыхание. Видя корчащегося в непонятной агонии парня в старой куртке и скрывающем половину лица капюшоне, некоторые источали презрение и отпускали ругательства, принимая его за словившего ломку торчка, но в основном всем было глубоко плевать.

Изо всех сил пытаясь справиться с головокружением и тошнотой, Вэй Ин, цепляясь за стену, ринулся к самому дальнему краю платформы, где заметил просвет от людских тел. В этой части перрона царила полутень — несколько осветительных панелей вышли из строя, мигали и подключались с перебоями. Пара установленных в углу резервуаров с мусором оказались перевёрнуты и какая-то зловонная жижа пролилась на пол, а потому пассажиры преимущественно обходили этот участок стороной.

Вэй Ин и представить не мог, что спуск в подземку обернётся для него таким испытанием. Стало ясно, что в переполненный вагон он в нынешнем своём состоянии точно не сядет. Все чаяния свелись к потребности поскорее выбраться на свежий воздух подальше от средоточия людей. Забившись в мало освещённую зону у арки тоннеля, Вэй Ин продолжал массировать виски и кусать губы, уповая, что толчея вскоре схлынет и он вернётся на улицу.

Уж лучше конура с клопами в затрапезном мотеле, нежели это!

Звуки слились в сводящий с ума шквал. Вэй Ина трясло как в лихорадке. Он в отчаянии обхватил себя руками и, съехав спиной по стене, опустился на корточки. Перрон был утыкан камерами и привлекать внимание корчами на глазах у такого множества зрителей казалось до нельзя рискованно. Всё больше находящихся поблизости людей обращали внимание на странности жмущегося к стене парня и попытка окликнуть его не заставила себя долго ждать.

— Чего расселся, пацан? — неприветливо раздалось рядом. — Здесь тебе не ночлежка! — недовольно прогремело следом. — Не хер тут зависать, я уже сообщил охране. Они тобой займутся…

Вэй Ин в испуге вскинув голову. Шарф опал, открывая его лицо обзору.

— Чёрт подери…

Пожилой мужчина, вглядывающийся в шатко льнувшего к бетону парня, был в спецовке и рабочих перчатках — видимо, явился чинить освещение или прибирать мусор. При виде уставившегося на него юноши его челюсть эффектно ушла вниз и пару секунд там оставалась. Восторг, разлившийся в глазах мужчины и нелепо исказивший его черты был до того ярким, что истолковать его как-то иначе было просто невозможно.

— Ты в порядке? — резко изменил тональность своих фраз он. — Может, помощь нужна?

— Мне на воздух надо, — сухо процедил Вэй Ин, с трудом концентрируясь. — Паническая атака.

— С этим я помогу, — добавился новый голос и перед ним вырос крепкий парень в форме полицейского.

Попал, — вспышкой прорвало мозг Вэй Ина, тогда как крепкие руки уже подцепили его и поставили на ноги.

— Давай, обопрись на меня. Всё в порядке, — блеснул белозубой улыбкой внезапный «помощник», легко и уверенно волоча его к одной из дверей технических помещений на платформе. — Воспользуемся ходом для персонала и мигом окажешься наверху.

Вэй Ин похолодел — не только из-за того, что руки парня были немногим теплее льда — но и потому что, подняв голову и широко раскрыв глаза, лицезрел перед собой ту самую опасную красоту, что соотносилась со многими представителями иной стороны. Работник метрополитена, заговоривший с ним первым, лепетал что-то им вслед, но слова затерялись в шуме перрона.

Всё внимание Вэй Ина сосредоточилось на спутнике. Голова шла кругом от натиска продолжавших давить на грудь энергий, пока мужчины не скрылись за хлопнувшей за их спинами стальной дверью. Едва одно отступило, взвилось другое — Вэй Ин испытал глубинный тремор. Сердце ушло в пятки, потому что его подводили силы.

— Сэр… — боясь совершить непростительную ошибку, он попытался мягко выпутаться из захвата, но коп не отреагировал, стремительно увлекая его к узкой лестнице наверх.

— Спокойно. Дыши глубже, — чеканил тот. — Пара пролётов и мы наверху.

Вэй Ина окатило волной страха. Отдаляясь от толпы, он тоньше чувствовал нутро того, кто был бок о бок с ним, и расшифровка собственных впечатлений не радовала.

Опасность! Опасность! Опасность! — стучало внутри отбойным молотком.

Между тем, пережив серьёзный шок на платформе, тело не торопилось расставаться со слабостью. Вэй Ин истратил уйму сил, когда сцепился с ликанами, много часов не ел, нормально не спал, какое-то время махался с Лань Чжанем в его лесной резиденции, пока не очутился под ним. Последние сполохи потенциала вложил в то, чтобы отправить его в беспамятство. Вэй Ин совершенно не был готов блеснуть суккубьими способностями в новой схватке.

Сглотнув скопившуюся во рту горечь, он, несмотря ни на что, попытался нащупать в себе силу, которую пускал в ход неосознанно совсем недавно. Усталость застила глаза, словно он сутки без перерыва таскал на себе кирпичи и теперь еле дышал. То, что перед ним отнюдь не обычный коп при исполнении, а недоброжелатель, подтвердилось довольно быстро.

— Могу я узнать ваше имя, офицер? — как бы между прочим пробормотал Вэй Ин, с ошеломлением отмечая титаническую мощь в руках, буквально за считанные минуты вынесших его на несколько этажей вверх.

— Здорово, что я на тебя наткнулся, — усмехнулся коп, цинично проигнорировав его вопрос. — Мы почти на месте.

За очередной дверью и вправду оказалась промороженная и выбеленная снегопадом улица, только не та её часть, что смотрела на станцию метро, людный тротуар и дорогу, загруженную автомобилями. Это был узкий проём между высокими зданиями, окутанный полутьмой, тишью, запахом испражнений и сырости. Здесь сгрудилось множество контейнеров для мусора, горы картонных коробок и пустые баки, но что куда хуже — в поле зрения не было ни одной живой души. Пара испуганных кошек шарахнулись в сторону, когда коп, не выпуская юношу из тисков, двинулся дальше.

— Моя машина неподалёку, — объявил незнакомец, когда тревога Вэй Ина, явственно прописалась у него на лице. — В аптечке есть средство, быстро вернёт тебе форму…

— Сэр… Мне значительно лучше. Я могу идти сам.

— Я так не думаю.

Вэй Ин содрогнулся от холодной насмешки в услышанном. Он имел довольно скудное представление о том, какие виды существ населяют город, но уже убедился, жизнь человека или любого другого создания ничего для них не значила. Они легко её отнимали.

— Послушайте, сэр, — совершил новую попытку отвязаться Вэй Ин, кося под дурачка. — Я очень извиняюсь, что вынудил вас позаботиться обо мне и отнял ваше время. Спасибо, что помогли, но большего не требуется.

— Это мне решать, — грубо бросил коп, и не подумав остановиться.

Из-за угла показался капот единственной в этом переулке тачки и она ничем не походила на полицейский транспорт. Это был чёрный Ленд Ровер с тонированными стеклами и запорошенными снегом номерами. Переменившись в лице, Вэй Ин остолбенел.

Дерьмо собачье!

Интуиция не зря бунтовала. Вышло соответственно фразе — из огня да в полымя!

— Какие-то проблемы? — осведомился коп, когда Вэй Ин затрепыхался.

— Сэр, отпустите мою руку! Я вполне способен идти сам и никуда не собираюсь ехать!

— Оклемался, значит? — красивое лицо мужчины утратило даже тень былой дружелюбности. — Тебе бы радоваться, что тебя нашёл я, а не свора ликанов, рыскающих по округе. Тащи свою задницу в машину и без глупостей, а то я отброшу любезность и сломаю тебе ноги.

От страха Вэй Ин едва мог пошевелиться. Лже-коп или кем он там являлся толкнул его в плечо, указывая на тачку.

— Быстро сел!

Параллельно он выловил из кармана небольшую ёмкость с прозрачной жидкостью и в буквальном смысле плеснул себе этим в лицо.

— И не вздумай отмочить что-то глупое, засранец. Я слышал, как облажался Цзысюнь, пытаясь тебя взять. Не стану даже спрашивать, что случилось с Ванцзи, устроившим из-за резню из-за твоей смазливой рожи.

— Поостерегись, — изменил тактику Вэй Ин, хотя, несмотря на холод, у него от нервного напряжения вспотели ладони. — От меня лучше держаться подальше!

— Что-то не похоже, что у тебя есть силёнки мне противостоять.

Коп хмыкнул, подбросил на ладони опустевший пузырёк и запустил его в темноту, затем оттянул ворот формы, показывая ряд выстроенных в изогнутой последовательности рун. Такое же рисунок украшал его запястья.

— Как видишь, я подстраховался. Твой яд мне по боку — по крайней мере ближайшую четверть часа, а после я передам тебя гулям и ты перестанешь быть моей проблемой.

— Гулям?

— Глава Вэнь хочет с тобой поболтать.

— О чём?

— Скоро узнаешь.

— Я не поеду! Пусти!

— Не беси меня, тварь!

Ухватив Вэй Ина железной хваткой за шиворот, мужчина жестоко впечатал его в капот машины и открыл дверь.

— Полезай.

Вэй Ина трясло — от ужаса, слабости, усталости. Он изо всех сил колотил копа в грудь, сопротивляясь попытке того, затолкать его в салон Ленд Ровера. Понимая, что на кону ни больше ни меньше жизнь, Вэй Ин делал всё возможное, чтобы противостоять противнику и, как и в случае с ликанами, алая дымка сгустилась в воздухе. Только на этот раз она была едва розоватой и на незнакомца воздействовала не так явно, как на оборотней — видимо, состав, которым он защищался, и рунические ставы были более результативными, нежели аэрозоль, использованный Цзысюнем и его подчинёнными.

Заскрежетав зубами при виде прозрачного лилового полога, как от вонзившегося в тело жала, мужчина резким ударом отбросил Вэй Ина на асфальт.

— Сука! Ты что это удумал?

Рука знатно проехавшегося боком по жёсткой поверхности Вэй Ина противно хрустнула. Боль обжигающей кислотой полилась в сознание, вынуждая отдаться инстинктам. Превозмогая слабость, он заставил себя, как можно быстрее подняться, не обращая внимания на тёплую влагу, выступившую на рёбрах под одеждой, и рванул к проулку, откуда лился яркий свет.

Незнакомец налетел на него через мгновение и снова отправил утюжить, прикрытый красивым налётом снежинок асфальте переулка. Вцепившись в парку Вэй Ина со стороны спины, он поволок его обратно к тачке.

— Думаешь, я тут с тобой в игры играю, отродье?

Вэй Ин тяжело хватал ртом воздух. Сердце бешено колотилось.

— Жопу в тачку! — орал ему в лицо мужчина. — Пока я не вскрыл тебе глотку!

В следующий момент он схватил юношу за грудки и, обрывая сопротивление, двинул кулаком в живот, вышибая глухой вскрик.

— Продолжишь эту срань, я тебя грохну, усёк?

Вэй Ин почувствовал, как слёзы непроизвольно размывают обзор. Чужие руки стиснули его глотку, не давая вздохнуть.

— Как подобная тебе мерзость сумела дожить до своих лет? Скольких ты порешил, пока не попался? — сыпал угрозами коп. — Я сделаю всем одолжение, выпустив тебе кишки.

Обе щеки Вэй Ина были влажные от слёз, хотя страх не тяготил, как прежде. Усталость отнимала волю к борьбе. Какое-то время он дёргался и хрипел, но ещё один удар по уже пострадавшим рёбрам обрубил любое движение. На короткий миг воцарилась тишина.

— Готов встретиться с создателем? — изрыгнул коп, обнажая длинный серебристый кинжал, также как и его тело увитый рунами, и приставляя его к горлу своей жертвы.

В положении Вэй Ина из двух зол смерть явно была меньшей. Он медленно моргнул и приготовился встретиться с ней, но кто-то лёгкий и быстрый спорхнул с верхних этажей и приземлился за спиной палача. Раздался короткий свист клинка и отделившаяся от тела голова мужчины рухнула в снег после чего туда отправилось и заливающее белоснежный покров алыми туловище. Вэй Ин тоже покачнулся, но земли не достиг, угодив в ловушку мягко обвивших его рук.