Пустые и наполненные

Живой, яркий, наполненный.


Аяно не понять. Аяно много чего не понять. Ни смеха звенящего, ни плача слёзного. То — пустые звуки, издавать их наука не сложная. Даже Аяно научилась, как поняла, что без них она пустой кажется. Мать говорит, что плохо это, а отец иной раз без слёз на Аяно и не глядит, а когда глядит, в самые глаза заглядывает и вновь влагой солёноватой обливается.


Должно быть, пустоту он в её взгляде видит. Аяно дома прикидываться не любит, даже при отце. В нём было что-то, что-то, что не было ни в Аяно, ни в маме. И никакая любовь ему не нужна была, чтобы жить. Да вот только что именно — не понять. А разобраться хочется. И Аяно думает. Думает, думает, думает. Почти жаль, что приходится прерываться, ведь в мозгу из раза в раз бьётся мысль: «Я — пустая». Хочется, чтобы стало больно, но внутри ничто не откликается.


Ничто не откликается даже когда на руках её кровь. Алая, горячая. Даже не верится, что она вот-вот остынет, а тот, по чьим жилам она текла, перестанет дышать. Стоило бы винить себя. Она ведь отняла жизнь. Тут же всплывает: она всё равно бы оборвалась. Аяно подарила лёгкий конец. Смерть — спасение. Радость, впрочем, не вспыхивает.


Мама говорит, что потом всё будет: и боль, и радость, и слёзы. Когда будет кто-то, кого она полюбит, кто-то, похожий на «папу». С мамой говорить не хочется. Она твердит лишь о том, что всё наладится, стоит только появится тому, кто заполнит эту пустоту. Ещё она иногда даёт советы: например, как убирать кровь. Почему-то кажется, что пользоваться этим советом не стоит. Аяно не хочет ранить себя, а алый на белом ей не очень нравится.


Иногда, когда мамы нет дома, Аяно рассказывает об этих «уроках» отцу. Тот начинает смотреть иначе, но Аяно не понимает, как. Губы его сначала дрожат, а потом, уже после того, как карие глаза находят что-то в тёмных, отец растягивает их. Это называется «улыбкой», но она совсем не похожа на улыбку мамы. Мама улыбается широко, словно кошка, или другой опасный зверь, поймавший добычу. Аяно уже перерезала горло котёнку и теперь не очень любит смотреть на них.


Отец улыбается иначе. При маме он улыбается, как затравленный. Если бы тот котёнок улыбнулся бы Аяно, его улыбка очень походила бы на отцовскую. Но при Аяно она не дрожит.


— Когда ты станешь взрослой, используй его лишь когда поранишься, — говорит отец.


— Мама про это ничего не говорила… она сказала, что будет рада, если он мне пригодится.


Отец качает головой.


— Он не поможет стать тебе счастливой.


Почему-то в это верится сразу же. Наверное, из-за того, что в глазах отца что-то вспыхивает. Он не позволяет присмотреться: сразу же отводит взгляд. Мама подошла бы к отцу, чтобы снова попасть под его взгляд, а то и приподняла бы голову, чтобы точно убедиться, что он видит её. Но Аяно не мама.


— Тогда что же?


Почему-то она знает, что отец ничего не скажет про то, что ей надо найти своего «единственного».


— Делать счастливыми других, — отвечает он после недолгой паузы.


Аяно кажется, что этот совет такой же полезный, как и совет мамы. Поэтому Аяно помогает по дому, хорошо учится и подкармливает животных. Ей, по правде, по-прежнему всё равно. Она могла бы мусорить, приносить домой самые низкие баллы и перерезать глотки, но улыбки отца и мамы почему-то отбивают всякое желание быть «плохой» девочкой.


Мама часто хвалит её, папа тоже не оставляет без доброго слова. Аяно улыбается в ответ, и не важно, что глаза её закрыты. Она не хочет пугать папу, а мама и так совсем не боится. Другие дети не боятся тоже, но до дружбы далеко. Ведь Аяно до сих пор не понимает, что это значит — «дружить». Да и что значит «любить» — тоже.


Позади остаётся начальная школа и средняя. Аяно хорошо учится: теперь она ученица престижной Академи, где, говорят, учится сама наследница компании «Сайко»… другие пошли бы на всё, чтобы попасть сюда, но Аяно всё равно. Мама снова улыбается: оказывается, она тоже здесь училась. Папа же просто рад.


Потом он будет радоваться искренне. Ведь Аяно всё-таки находит того, кто, оказывается, может заполнить её пустоту. Его зовут Ямада Таро. И Аяно хочет сделать всё, чтобы он был счастлив. Она тайно подкладывает ему в рюкзак любимый сорт яблок, тайком оставляет на его столе домашнюю работу и составляет для него списки книг, которые обязательно ему понравятся.


Он дружит с Наджими-сан и Аяно каждый раз сжимает кулаки, когда видит её длинные рыжие волосы. Она совсем не похожа на Аяно. Но она помнит — она хочет сделать Таро счастливым. А значит, она должна осчастливить и его друзей, не забывая, что они должны таковыми и остаться.


Возлюбленный научил её любить, соперницы — ненавидеть. А урок отца Аяно усвоила ещё до того, как встретилась с сенпаем — урок заботы.


Аяно успокаивает Наджими, обрабатывает раны Одаяки, выступает на одной сцене с Кизаной, поддерживает веру Оки в призраков, делает забеги с Асу, помогает Мудже, спасает репутацию Миды и Осоро, дружит с Ханако, вступает в студенческий совет…


Аяно не может заботиться о них так, как о сенпае, но их улыбки подсказывают, что она всё делает правильно. И когда ей улыбается Таро под деревом сакуры, Аяно в первый раз искренне улыбается в ответ. Ей кажется, что сейчас её улыбка очень похожа на улыбку папы, а не матери.


Потом, через много-много лет, уже на алтаре, когда Таро будет улыбаться ей также солнечно, Аяно развернётся чуть-чуть и тихо, тихо-тихо скажет:


— Спасибо, пап.

Аватар пользователяCaernarvon
Caernarvon 03.02.23, 23:18 • 65 зн.

Котят жалко :(

А фанфик хорошо написан, читается на одном дыхании.