— Л-лусат, я, кажется, понял, я понял…
У Азура подрагивает голос. Лусат отрывается от пыльного фолианта, поднимает голову, встречаясь с беспокойным, горящим взглядом напротив. Глаза Азура светятся мириадами звёзд, радужка словно мерцает пульсирующей космической изнанкой — синими и лиловыми оттенками с крошечными лазурными искрами.
Лусат вмиг напрягается, забывая про записи на истлевших страницах, вгрызается взглядом в сгорбленную фигуру Азура, который шуршит страницами, пока пытается встать на ноги.
Вокруг него десятки и сотни древних книг, по их ощетинившимся неровными краями страницам только гадать можно об их возрасте. Лусат понятия не имеет, откуда Азур достаёт такие бесценные знания: ни одна книга из библиотеки академии не может похвастаться тем, что написано в этих трудах древних чародеев и кристаллийцев, там попросту не может быть такой информации. Все учебники стерильны, строжайше отобраны, за каждым словом и каждой строчкой предупреждение — у всего есть границы, за которые не следует переступать, и магия не исключение.
Азур считал границы скрытыми возможностями, потенциалом, который трусливые дураки в грузных мантиях боятся реализовывать. Магия не имеет пределов, её мощь бесконечна, как космический простор, и если есть хоть малейший шанс просто прикоснуться к этому величию, Азур им воспользуется.
Его амбициям было тесно в стенах академии. Лусат это сразу понял, когда впервые увидел в толпе поступивших студентов молодого юношу с пронзительным, прямым взглядом, и, кажется, уже в тот момент попал под его крамольное очарование.
По этой причине он сейчас сидит в окружении исписанных древними языками текстов и не может оторвать глаз от фигуры Азура, поднявшегося, расправившего плечи, литого и мощного.
Пространство вокруг словно начинает вибрировать. Лусат боится даже вдохнуть. Азур поднимает с пола свой посох, сжимает деревянную рукоять и подносит пальцы к блестящему камню в набалдашнике. Полумрак тесной мансарды прорезают первые бледные искорки, закружившиеся вокруг его пальцев. С каждой секундой они словно набираются сил, становятся ярче, больше, движутся по идеальной окружности, оставляя за собой мерцающий хвост, пока наконец не образуют звёздный водоворот энергии.
Лусат не успевает подавить восхищённый вздох — он тонет в оглушительном рёве магического залпа, вырвавшегося из посоха. Идеальный поток, ослепительно яркая комета, словно шлейф падающей звезды, выстреливает в стену и ударной волной отбрасывает Азура в противоположную сторону, поднимая в воздух страницы и многовековую пыль.
— Азур!
Лусат бросается к нему, хватает за плечи, руками шарит по груди и животу, словно взрыв магии мог отдачей поранить друга. Тело под его ладонями вздрагивает, один раз, второй, и Лусат запоздало понимает, что Азур на самом деле беззвучно смеётся.
— Я видел, — шепчет он, широко распахнутыми глазами смотря куда-то вверх, сквозь деревянный потолок, — ты не представляешь, мой милый Лусат, что я видел…
Его бормотание делается совсем неразборчивым, слова мешаются со вздохами и тихими смешками, словно это колдовство иссушило не только его запас концентрации, но и разум. Вскоре он даже шептать перестаёт, губы просто дрожат и мелко трясутся, и Лусат тянется ладонями к лицу Азура, поворачивая к себе. В темноте мансарды глаза влажно блестят, как два драгоценных камня, и ресницы порхают быстро-быстро. Азур действительно выглядит как безумец, совершивший величайшее в своей жизни открытие и заплативший за это собственным рассудком.
Лусат проводит ладонями по его щекам и беспокойно спрашивает:
— Что ты видел? Расскажи мне, прошу.
Он не замечает, что у самого трясутся руки. Не счесть, сколько правил академии они уже нарушили и продолжают нарушать прямо сейчас, изучая если не еретические, то запретные труды точно. Удача — хотя Азур отрицает влияние случая на происходящие события, — что их до сих пор не поймали и с позором не изгнали из академии. Они потратили столько сил, по крупицам выуживая информацию, рискуя каждый день, и вот наконец кропотливое изучение писаний древних принесло плоды. Азур видел что-то, что едва не выжгло его разум и позволило сотворить магию, доселе нигде не описанную.
Лусат с трудом держал рвущееся наружу волнение. Одно дело в теории предполагать такое, но совсем другое — стать свидетелем. Он закусывает губу, вновь гладит по лицу Азура, из последних сил терпеливо дожидаясь его ответа, пока тот не хватает его за руку и не приподнимается, вцепляясь в его глаза:
— Кромешную тьму, — горячечно произносит Азур, и его губы дрожат, пока он сжимает запястья Лусата и совсем не замечает, что трясёт его, как тряпичную куклу, — непостижимая бездна без конца и края, я словно оказался в другом месте, где нет ни пола, ни потолка. Лусат, я словно смог оторваться от земли и попасть на звёздное небо, нет, за его границы… Мой милый Лусат, я своими глазами увидел то, о чём читал все эти месяцы. Неужели я правда смог!..
Обычно зелёные глаза Азура всё ещё хранили остатки небесной кометы: её потусторонний блеск каймой осел вокруг радужки, пропитав её тоненькими сверкающими ниточками, которые неровными линиями сходились вокруг зрачка и мерно мерцали.
Завораживающее зрелище, Лусат не мог налюбоваться.
— Не могу поверить, я правда смог сотворить первозданную магию, Лусат, ты можешь себе представить!
Азур дышит так часто, словно бежал без остановки от Замогилья до самой столицы, хотя с другой стороны скорее всего так и есть — только расстояние это было метафорическим и пролегало от его прошлых знаний к нынешним, только что обретённым. Восторгом Азура невозможно не заразиться, клокочущее в его теле возбуждение, кажется, передалось и Лусату, потому что тело начало безнадёжно потряхивать, а сердце вдруг зашлось так быстро и сильно, что сотрясало грудную клетку.
— У тебя получилось, — тихо говорит Лусат и большими пальцами обводит скулы на лице Азура.
— У меня получилось! — также шёпотом вторит ему Азур, а затем стремительно сокращает расстояние и впивается в губы Лусата поцелуем.
Ещё один нарушенный запрет академии пересекается идеально ровной чертой — очередной из десятков-сотен, только в совершенно другом столбце. Лусат от неожиданности подаётся назад, но руки Азура стягивают лацканы его формы, притягивают ближе, втягивая, делясь, опьяняя ощущением только что совершённого триумфа, вливая в чужое тело чувства, которые у самого льются через край. На губах Азура мерещится привкус озона от недавнего заклинания, молния простреливает позвоночник Лусата, и он стонет в поцелуй, позволяя пьянить до тех пор, пока Азур вновь не начинает смеяться.
— Я должен это повторить, — его голос на грани слышимости, он говорит прямо в губы Лусату, и от этого тихого шелеста и невесомых касаний кожа покрывается мурашками. — Нет, сначала записать, а потом повторить и совершенствовать до тех пор, пока не научусь контролировать, пока сам космос не покорю собственными руками! Ты станешь свидетелем рождения легендарной магии, Лусат, ты не можешь даже вообразить, что творится на твоих глазах.
Амбициям Азура, пожалуй, тесно даже в его собственном теле, но Лусата это бахвальство только подстёгивает, заставляет закусить губы и прижаться лбом ко лбу, чтобы ещё раз ощутить этот триумф. Когда-нибудь и он добьётся великого открытия, увидит кромешную тьму и звёздную изнанку, ведь именно поэтому он пошёл за Азуром против предписанных правил и норм, а пока ему хочется разделить с Азуром этот миг его торжества ещё раз.
— Не сомневаюсь, однажды тебе покорятся звёзды, Азур, — мягко произносит Лусат, вновь накрывая чужие губы и ладонью скользя в покрывшиеся поднятой пылью волосы.
Пальцы чуть дальше виска натыкаются на острый кончик кристального камня.