Виски сдавливает тупая боль, перед глазами все плывет, руки трясутся, судорожно сжимая пальцами чужое окровавленное тело.

– Не действует…

Исцеляющая способность Йосано не действует на Дазая, автоматически блокируясь Исповедью неполноценного человека, заставляя в ужасе зажимать кровоточащую рану в остывающей груди детектива.

«Как же так? Он ведь… должен был… должен был все просчитать, почему ошибся?!»

Леденящая душу паника охватывает сознание. Собственная жизнь не имеет значение, и Чуя отупело комкает пальцами чужие окровавленные одежды, дергает на себя, добиваясь хоть какой-нибудь реакции. Бесполезно.

– Он мертв, – твердит кто-то за спиной. Этот кто-то склоняется, приседая возле Накахары, приобнимает приободряюще за плечи и старается оттащить от безжизненного тела.

Нет! Не нужно. Не надо отстранять его. Нельзя разлучать, он не хочет. Осаму не мог. Осаму… он…

– Осаму!..

Чуя резко подрывается, вскакивая на кровати с вытянутой перед собой рукой, словно стараясь ухватится за отдаляющееся тело, удержать в руках то, что так дорого и чего его пытаются лишить. Дыхание сбито, по телу стекают капли пота, холодя разгоряченную от пережитого кошмара кожу.

Где он?

Накахара вертит головой, определяя в своем местоположении собственную комнату. Как?.. Тело по-прежнему трясет, руки сковывает судорога. Ему требуется немало усилий, чтобы дотянуться до тумбочки и подцепить непослушными пальцами телефон, слепя глаза ярким светом от включившегося экрана: тринадцатое марта. Новый день наступил, значит…

– Осаму, – безжизненный шепот, рука обессилено опускается на край кровати, роняя телефон, что медленно скатывается по краю одеяла, свисающего с кровати, на пол. – Нет, – ладони накрывают лицо, пальцы зарываются в волосы, больно сдавливая у корней.

То был не просто сон, а застывший в подсознании ужас прошедшего дня, что прочно въелся в память.

– Чу, – одеяло рядом шевелиться, медленно высвобождая забинтованную руку, что по-хозяйски ложится на талию юноши, притягивая вздрогнувшего было мафиози обратно в постель, – рано еще, – голос хриплый со сна, но даже так Чуя заметно расслабляется, позволяя себе полностью раствориться в крепких и надежных объятиях любимого человека.

– Почти одиннадцать, – как бы невзначай вспоминает мафиози время, увиденное несколькими минутами ранее на экране смартфона.

– Плевать, – глаза детектива все еще закрыты, он на ощупь скользить ладонью по оголенной груди Накахары и лениво укладывает поверх намеченного места голову, удовлетворённо хмыкая, когда в растрепанные со сна волосы вплетаются тонкие пальцы, мягко поглаживая. – Вчера был тяжелый день. И позавчера. И поза-позавчера... и…

– Да понял я, понял!

– В общем, – неприкрыто зевает, – мы не обязаны сегодня идти на работу, вполне заслужили себе выходной.

– Все равно надо, – упрямо твердит Чуя, позволяя и себе вновь прикрыть глаза, наслаждаясь близостью и теплом другого человека. Человека, которого он почти потерял. Поверил, что потерял. – Мы еще не закончили дело.

– Хорошо, – объятия крепнут, – только… еще пару минут. Дай мне, – трется щекой о бледную кожу, – еще немного полежать так, никуда не торопясь.

И Чуя позволяет. В конце концов, последние пару месяцев был тяжелыми для них обоих.

Пять минут.

Всего каких-то пять минут, и жизнь Осаму могла оборваться навсегда. Чуя вновь против воли возвращается воспоминаниями во вчерашний день, где Ацуши старался успокоить взвинченного от «потери» любимого человека мафиози. Они оба, что Чуя, что Осаму, были уже при смерти, когда Йосано появилась перед ними, до этого скрытая от всех посторонних глаз под завесой мелкого снега. Одаренному врачу не составило труда исцелить Накахару сразу, а вот с Дазаем возникли проблемы.

– Пять минут, – уверенно смотря на взъерошенного Чую и Ацуши, проговорила женщина, склоняясь над умирающим детективом. – У меня будет ровно пять минут, чтобы исцелить Дазая, после того, как его сердце полностью остановится, и он умрет.

– Что? – Чуя все еще не понимает сути, думая иррационально в данный момент. Он хочет лишь, чтобы мальчишка-тигр отпустил его, хочет держать Осаму за руку.

– Исповедь Неполноценного человека не позволяет мне исцелить его, пока он жив, – спокойно поясняет девушка, аккуратно обхватывая запястье Дазая, прощупывая пульс. – Однако, у моей способности есть «исключение пяти минут». Я могу исцелить мертвого в течении пяти минут. Если повезет, и способность Дазая временно «умрет» вместе с ним, то…

– А если нет? – Чуя, признаться, не уверен, что этот вопрос задал именно он, а не Накаджима.

Акико лишь молча качает головой, чуть позже добавив:

– Дазай считает, что да.

Чуя не моргая смотрит на Дазая, позволяя Ацуши удерживать себя. Ожидание – хуже всех тех смертей, что Накахаре довелось пережить за последнее время. Он с силой сжимает ладонь мальчишки-тигра, совершенно не обращая внимание на битву позади. Да и не за чем. Акутагава в легкую скрутил путами Расёмона обоих братьев, благодаря поддержке Танизаки и Куникиды. Так же, именно Доппо стал тем, кто, сбив с ног Якоба и оставив того на попечительство Джуничиро, смог со спины атаковать Пьера, обходя под покровом «Мелкого снега» выставленных на защиту Були «посланников смерти», и поразил врага пистолетом-шокером, лишая последнего сознания.

– В таком виде он точно не сможет применить свою способность, – отряхивая с рукавов рубашки пыль, подметил Доппо.

– Я забираю их с собой, – не терпящим возражения тоном, чеканит Акутагава, связывая и Булю. – Босс сам определит кару для них за совершенное в сторону Портовой мафии преступление.

– Не слишком ли много мафия на себя берет? – взъелся Танизаки, но был прерван голосом Йосано.

– Пусть, – не отпуская запястья Дазая, Акико отсчитывала последние удары сердца, готовясь активировать способность. – Все действия Портовой Мафии согласованы с Фукудзавой.

– Когда успели?

Акико смеется, беззаботно и искренне, со смесью садизма, что присуща ей всякий раз, стоит в руки попасть экзотическому экземпляру, как например, невосприимчивый к другим способностям антиэспер.

– Спросите у него, – кивок в сторону уже мертвого тела, – когда он очнется.

Взгляд Чуи проясняется, в сердце вспыхивает огонек надежды. Йосано ловит его взгляд и одобрительно кивает. Все получится. Сердце неполноценного человека остановилось сорок восемь секунд назад, и одаренный доктор уже отчетливо чувствует, как энергия ее исцеляющей способности тянется к остывающему телу, вдыхая в него жизнь заново.

«Интересно, исчезнут ли старые шрамы?..»

Как оказалось – исчезли.

Это Чуя проверил еще ночью, как только оба парня ввалились в квартиру к Накахаре, без сил падая на кровать. Сил на что-то большее, чем жаркие поцелуи, у них не хватило, но даже так Чуя не поленился избавиться от белоснежных лент на груди и шее Дазая, с нежностью касаясь губами чистой, без единого шрама, кожи.

– Я все равно не откажусь от бинтов, – наиграно-капризно протянул Осаму, запрокидывая голову, открывая больший доступ для ласк.

– И не прошу, – шутя отозвался мафиози, мягко прикусывая ключицу, – надо будет, сам новые отметины поставлю, чтобы не зря бинты переводил.

На том и договорились.

***

Когда они все-таки соизволили выбраться из постели и медленно перекочевать на кухню, перевалило за полдень.

– Почему не сказал мне, что отправил Акутагаву и Накаджиму за Йосано? – Интересуется Чуя, лениво пережевывая наскоро приготовленный горячий бутерброд.

– Я не был уверен, что они успеют вернуться вовремя.

– И все равно намеревался подставиться вместо меня?

– Я не рассматривал ситуацию провала, – пожимает плечами детектив, не торопясь прихлёбывать кофе, – но и не исключал такую возможность. Всего лишь перестраховался.

– В любом случае было глупо так рисковать, зная, что Йосано не может исцелить тебя, – едва заметное раздражение проскальзывает в голосе, да только облегчение от осознания, что все позади, гораздо сильнее, чтобы вновь втягивать друг друга в бессмысленную ссору.

– Не глупо, – качает головой.

Дальше запоздалый завтрак проходит в относительном молчании, изредка нарушаемом шутками по поводу подожженных Дазаем тостов.

После, каждый отправляется на работу в свою организацию.

Булю с подельниками забрали в Портовую мафию, за их судьбу Дазай больше не переживает, знает, те получат свое, стоит им только попасть в руки к Коё и ее головорезам. Как-никак, некоторых из них он самолично обучал допросу. Накахара заглядывает в организацию только для того, чтобы отдать отчет Мори о прошедших повторах, а заодно и договориться о выходных, на которые исполнителя уговорил Дазай.

– Есть дело, которое потребует нашего вмешательства, но не должно касаться остальных. Расскажу все позже, как только получу подтверждение.

Чуя догадывается, с чем может быть связанна новая авантюра неугомонного напарника, и в очередной раз слепо доверяет.

– Так что за дело? – Задает волнующий его вопрос Чуя после того, как они пересекаются вечером. И вновь в квартире мафиози. В свое пристанище Дазай возвращаться не спешит, аргументируя тем, что: «Ты мне ее разнес в пух и прах своим последним визитом». Будто Чуя возражает против его присутствия.

Они сидят на диване в гостиной, почти вжавшись друг в друга, не желая разрывать тактильную связь. Плечом ощущают тепло любимого тела рядом и оттого чувствуют себя как никогда комфортно. Счастливо.

– Вот, – Дазай протягивает напарнику папку, оказавшуюся личным делом одного эспера.

«Шибусава Татсухико» – гласит имя на твердой обложке. И с фотокарточки в верхнем правом углу на мафиози смотрит светловолосый мужчина, с чрезвычайно бледной кожей и безжизненными красными глазами.

– Это же!.. – в голубых глазах мелькает злоба, пальцы крепче стискивают края документа, лишь чудом не разрывая на кусочки.

– Оу, – явно наслаждаясь, смеется Дазай, – вижу, и ты узнал нашего старого знакомого.

– Откуда это? – юноша, в отличии от напарника, веселья никакого не чувствует. Настроение вмиг опустилось до отметки «херово», гранича с покоящейся где-то глубоко в душе яростью. – Этот человек в тот раз убил всю мою группу. Он…

– Мертв, – наваливаясь на плечо Накахары, перебивает его Осаму и, обняв, прижимает к себе в попытке успокоить. – Загляни внутрь, – поясняет детектив, и Чуя, прислушиваясь, следует совету.

– Он мертв уже несколько лет, – неверяще шепчет Накахара, – как?..

– Это еще не все, – вновь перебивает Осаму и указывает кончиком указательного пальца в иероглифы на первой страницы. – Взгляни, место смерти…

– Приют… Погоди, – встрепенулся, – разве это не тот приют, где?..

– Верно, – согласно кивает. – Приют, где-то когда-то обитал Ацуши.

– Почему ты притащил это, – кивком указывает на документы в своих руках, – сейчас? Оно как-то связанно с последним делом?

– Ты прав. Помимо Пьера Були, Айзек Азимов занимался еще одним эспером, чьи деяния однажды чуть не привели Йокогаму к кризису, и чья смерть все еще вызывает некоторые несостыковки. Азимов выяснил, что около месяца назад из собственной могилы исчезло тело Шибусавы, а потому взял на себя ответственность разобраться с этим делом, но, – взмахивает свободной рукой в воздухе, – сам оказался в ловушке, заведомо приготовленной для него Булей.

– Ты говорил, что Азимов попал в «Бесконечную ночь» потому, что заинтересовался Булей. Хочешь сказать, это не так?

– Почему же? Единственное, неизвестно, чье личное дело попало к нему в руки первоначально. Полагаю, если отталкиваться от обратного и разобрать происходящее по полочкам, то в руки Азимова изначально попало дело Шибусавы Татсухико. Вероятно, он приблизился к разгадке исчезнувшего тела, и тогда…

– Тогда на его горизонте появился Пьер Буля.

– Ага, – подтверждающе кивает, с нежностью целуя задумавшегося юношу в висок. – Чтобы «Бесконечная ночь» подействовала, нужно столкнуться с жертвой лично. Проще выйти на жертву, если она сама изначально преследует тебя – таков метод Були. Отсюда напрашивается вывод, что первое задание, которое Буля получил от Достоевского – устранение Азимова. Уже после, Буля, благодаря содействию Якоба Гримма, пробирается в информационное хранилище Портовой мафии и крадет информацию о тебе. Дальше, ты и сам знаешь.

– Получается, к исчезновению тела Шибусавы причастен Достоевский. Иначе, зачем еще ему понадобилось устранять Азимова. Одного только не пойму, причем тут мы с тобой?

– Так и не понял? – усмехается детектив. – Мы с тобой, в частности я, главная помеха Достоевского в грядущем событии.

– Хм?..

– Скоро на Йокогаму обрушится новое испытание, – отстраненно произносит Дазай, сильнее стискивая в объятиях Накахару. – Боюсь, у нас с тобой не так много времени на отдых, как хотелось бы…

– Это я уже понял, – ворчит, но ответно прижимается к любимому, откладывая личное дело врага на журнальный столик. – И каков план действий? – обнимает двумя руками, укладываясь головой на чужую грудь. – Ты ведь уже явно все продумал.

– Почти, – зарывается ладонью в рыжие локоны, поглаживая. Касается губами макушки. – Осталось выяснить некоторые подробности и… – прерывается, хмурясь. – Чуя, – неуверенно тянет он, – ты ведь веришь мне?

– Поздновато для вопроса, не находишь? – усмехается, но чувствуя, как напрягается в ожидании ответа тело под ним, тяжело выдыхает. – Конечно верю. Говори уже.

– Тебе придется на время покинуть Йокогаму.

– Что?!

– Дослушай, – не позволяет напарнику вскочить, тут же предотвращая попытку подняться и разразиться гневной тирадой. – Если моя теория верна, то грядущее событие коснется непосредственно всех эсперов, обитающих в Йокогаме. Вспомни, какова способность Шибусавы. Если под ее воздействие попадешь ты, будет сложно противостоять такой мощи. К тому же, – ладонь медленно соскальзывает с рыжей головы на плечо юноши, ненавязчиво поглаживая, – когда придет время, твое вмешательство в ход событий может стать решающим.

– Ладно, – соглашается. – Но, если ты вдруг, – ощутимо тыкает пальцем в подреберье.

– Все будет под контролем, – уверяет. – Обещаю.

– Хорошо предание, да верится с трудом…

– Обещаю, – более тверже повторяет. Поднимает кончиками пальцев чужой подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. – Чтобы я не пообещал, именно по отношению к тебе не буду разбрасываться пустыми словами.

Чуя улыбается, ничего больше не отвечая. Тянет руку, с нежностью дотрагивается до чужой щеки, оглаживает и, сократив разделяющее их двоих расстояние, накрывает губы Дазая своими.

Их жизнь нелегка, и впереди предстоит преодолеть еще немало трудных испытаний. Они знают это, когда-то сами выбрали ту дорогу, по которой идут, и свернуть обратно уже не могут. Но, переиграв саму смерть, сумев признать свои чувства и найдя друг в друге нечто ценное, что готовы защищать до последнего вздоха, все остальные проблемы кажутся незначительными.

– Люблю тебя, – тихий шепот в самые губы, лишь на миг отстранившись, чтобы в следующее мгновение прижаться теснее, крепче.

– Люблю, – срывающийся в глухом стоне ответ. Новое сражение не за горами, а пока у них немного времени друг на друга, и они обязательно им воспользуются.