Удивительная штука — судьба. Она может осчастливить, вознося до небес, а может навек сделать человека несчастным, скидывая в самую глубокую пропасть.
Она может быть непредсказуемой, она может быть жестокой, она может быть нежной… Но никто в этом мире не рождается, чтобы до конца своей жизни быть одиноким.
Судьба, плетя жизни людей, напоследок всегда оставляет сердце. И конец от него она навек связывает с нитью, идущей от сердца другого человека.
Этой связи нипочём ни расстояние, ни время, ни даже другие миры. Эта связь рано или поздно сведёт с предначертанным. Никто не знает, когда это произойдёт: придётся ли ждать соулмейта дни, месяцы, годы… Возможно, даже столетия?
Когда такие люди посмотрят друг другу в глаза, их сердца начнут светиться так ярко, что затмят собою всё: это знак, что они больше не будут одиноки, что человек напротив — это именно тот, кто лучше кого бы то ни было разгонит все тени, что окружают вторую половинку.
Алатус, как его тогда звали, в судьбу не верил. Поэтому, будучи слугой жестокого Архонта Снов, он не поверил Мораксу при первой встрече.
Тогда, когда на поле битвы их взгляды впервые пересеклись, а всё вокруг заполнил свет, идущий прямо из их сердец, на протянутую руку юноша лишь недоверчиво оскалился:
— Мне это не нужно.
Моракс грустно качнул головой, но спорить с ним не стал. Однако решил всё-таки выяснить, кто же его предначертанный.
Выяснение плавно перетекло в спасение. Архонт избавил юношу от службы прежней хозяйке и дал ему новое имя. Сяо. А потом предложил пойти с ним.
Сяо в судьбу всё ещё не верил, но был искренне благодарен этому странному божеству. Так он пришёл к тому, что стал преданно защищать Ли Юэ.
Он понимал, что не смог бы вернуться к разговору о соулмейтах с Мораксом. Да и чувства его нельзя было назвать романтическими. Он любил Моракса, но точно так же он любил и Гуй Чжун, и Якш. Он слишком уважал своё божество, чтобы позволить себе даже помыслить о чём-то ином.
Сяо ни разу с их первой встречи не осмеливался хоть раз посмотреть Архонту в глаза.
Шли годы. Умерла Гуй Чжун. Умерли Якши. Сердце покрывалось шрамами с каждой потерей всё больше. Нити судьбы трещали под гнётом кармы, готовые вот-вот порваться без спасительного света соулмейта, способного, по легендам, излечить даже от скверны.
Сяо карме не поддавался. Он слишком трепетно относился к своему божеству, чтобы связать всю бесконечно долгую жизнь Моракса с кем-то настолько жалким, как нелюдимый Адепт.
Когда Сяо впервые увидел, как на Моракса смотрит Одиннадцатый Предвестник Фатуи, его сердце отчего-то сжалось. Когда он обратил внимание, с какой нежностью Чжун Ли смотрит в ответ, Сяо смирился.
Адепт мог только уйти в сторону и продолжить прятать от Моракса взгляд. Незачем портить такое хрупкое счастье, даже если Тарталья одним своим присутствием заставлял кулаки чесаться. Редко кто-то мог полюбить, несмотря на наличие соулмейта. Сяо не хотел бы помешать.
Но судьба, недовольно хмурясь, не готова была мириться с таким решением. Никому не суждено быть одиноким.
И так Сяо встретился с ним.
У Итэра солнечные волосы, самая тёплая на свете улыбка и звёздная бездна в глазах. У Итэра кошмары по ночам, — он всегда в слезах зовёт Люмин, отчаянно протягивая руку к кому-то невидимому, — пятьсот лет одиночества и отвергнувший его чувства соулмейт.
— Это случилось во время битвы в Золотой Палате. Чайльд удивился не меньше меня, — вздохнул Итэр, вертя в пальцах пожелтевший листок.
— Но он же… — Сяо запутался.
— Да… Он не готов отказаться от любви, которую уже нашёл. И я его понимаю, правда, — замахал руками юноша и натужно рассмеялся, — и совсем не обижаюсь, но… С тех пор, как нас с сестрой разлучили, единственной надеждой не остаться в одиночестве для меня была встреча с соулмейтом. Мне порой кажется, что Люмин ко мне уже не вернётся. Ты бы видел её взгляд тогда…
Сяо отчего-то нестерпимо захотелось исправить ситуацию хоть как-то. Почему Итэр должен остаться с разбитым сердцем? Со своей-то участью Адепт уже смирился. Но чудесный, тёплый, такой замечательный Итэр… Он заслуживал счастья.
Другая же сторона медали была в том, что Сяо был счастлив за Моракса. Он нашёл того, кто ради него отказался от собственного соулмейта. И что теперь делать, Адепт не представлял.
Тот разговор оставил неприятное, горькое послевкусие. Было и радостно за господина, и грустно за Итэра. И так сильно хотелось сделать хоть что-нибудь. Хоть как-то скрасить то одиночество, что следовало за звёздным юношей по пятам.
Сяо не слишком умел проявлять свои чувства. Он не мог говорить долго и складно, как это делал Чжун Ли, он не мог выразить все чувства через мимику и жесты подобно Тарталье. Но он мог быть рядом.
Ему хотелось показать тому, кто неосознанно спасал его от тяжести кармического долга и одинокого существования, на которое он сам когда-то себя обрёк, что рядом с Итэром кто-то есть. Кто-то, кому он не безразличен.
Сяо приходит по ночам и забирает у Итэра кошмары. Это не самые вкусные сны в жизни Сяо: они пропитаны горечью и пеплом, но он всё равно рад, что сможет помочь хотя бы так. Сяо с нежностью гладит юношу по голове и дарует самые сладкие грёзы.
Скорее всего, однажды его ночные похождения застала Паймон, потому что как-то утром Итэр со смущением уточнил, его ли рук дело — прекращение кошмаров?
Сяо не стал отрицать и неловко кивнул головой. В ответ же он получил самую тёплую в мире улыбку. Для Сяо она затмила даже тот самый свет, который когда-то шёл прямиком из сердца Моракса.
— Спасибо тебе, — прошептал Итэр, глядя уже как-то по-новому.
Будто боясь спугнуть, путешественник осторожно придвинулся ближе и, очаровательно покраснев, переплёл их пальцы. Сяо показалось, что только что между ними зародилось что-то прекрасное.
«Возможно, для счастья вовсе не обязательно иметь соулмейта», — подумал Адепт и впервые за несколько столетий искренне улыбнулся.