Щелкает.
Рядом или где-то в голове – не разобрать.
Щелк, щелк, щелк.
Похоже на мелодию, смутно знакомую и забытую давным-давно.
Теперь и не вспомнить.
Не только ее. Даже имени своего уже нет. Хотя здесь – где бы оно ни было – и без него можно. Все равно окликать некому.
Подниматься тяжело.
Под веками живет темнота, и после пробуждения мир вокруг – снежный, белый – слепит.
Встать в полный рост, вытянуться на носках, осмотреться свысока.
Увидеть дверь – синюю с узорами – высоко на холме и пойти к ней, потому что идти больше некуда, да и увидеть ее вблизи очень хочется. Важным кажется.
Неверный шаг в сторону, по чужому следу. Дальше легче. Дорога пройдена кем-то до, и подмерзшие следы на снегу знакомо блестят.
Не забыть бы про что-то важное в этот раз.
Как же там было? Про что?
Поднимаясь по холму выдыхать – часто, жадно, вытолкнуть черноту вон. Пусть уйдет вся. С ней грустно.
Щелк.
Рука – бледная и худая, неужели своя? – ложится на полотно двери. Медлит, прежде чем толкнуть, будто на краткое мгновение вспоминает, что же там потом и за.
Щелк. Не щелк. Тик. Тик-так. Поздно.
Открывать глаза тяжело.
Под веками тьма, а в мире – дверь на холме.
В сотый раз.