Регулус Блэк с юных лет впитал семейные идеи о том, что чистокровные волшебники — лучшая часть человечества, а уж «быть Блэком — всё равно, что быть отпрыском королевской крови». Он знал свой долг перед Родом и был истинной гордостью семьи.

В отличие от него старший брат, Сириус, был взбалмошным псом. Своим беззаконным беспутством и магохульным попиранием традиций он много раз разбивал сердце родителей. Устав слушать их нравоучения, в возрасте шестнадцати лет Сириус сбежал из отчего дома, за что был выжжен с семейного гобелена.

Регулусу бунт братца казался несусветной глупостью. И когда ему самому исполнилось шестнадцать, молодой маг обрадовал родителей вестью: он присоединился к Темному Лорду.

Лорд Волдеморт был желанным гостем в доме Блэков. Регулус с ранних лет восхищался этой незаурядной личностью: потомок легендарного Слизерина, он собирался вывести волшебников из тени, чтобы они правили маглами и магловскими выродками, как было задумано природой.

Он так гордился получением Метки, так счастлив был служить благому делу. И однажды, через год после вступления в ряды Пожирателей Смерти, ему выпал шанс выказать свою преданность. Темному Лорду понадобился домовой эльф. Юноша тут же предложил ему своего слугу, Кикимера. Казалось, это была высокая честь, но…

Когда Регулус позвал эльфа назад и тот предстал перед его глазами, юноша ужаснулся. Он тут же допросил Кикимера. Его рассказ не на шутку встревожил мага. Пещера, заклятая на крови, жуткое зелье, медальон, инферналы, и эльф в роли подопытного кролика.

Регулус велел Кикимеру спрятаться, ни в коем случае из дома не выходить. Молодому магу было над чем подумать.

«Зачем ему понадобилась целая армия живых мертвецов и зелье, похожее на Десенциум, для защиты простого украшения?»

Конечно, в их семье практиковались Темные Искусства, но Блэки всегда видели грань, через которую переступать не следует. Для Лорда Волдеморта, похоже, этой грани не существовало.

Регулусу Блэку вспомнился один слух, что рассказывала кузина Белла, в замужестве Лестрейндж. Мол, Темный Лорд непобедим, и его нельзя убить.

Раз уж Лорд Волдеморт не погнушался использовать некромантию, какие обряды он проводил, дабы стать бессмертным?

Регулус решил искать ответ в книгах, как он всегда делал. Он провел не один день в семейной библиотеке, где хранилась одна из богатейших коллекций собраний сочинений по различным областям магии, включая и ныне запрещенные. Имея на руках лишь разрозненные факты и обрывки слухов, он не надеялся на многое. Но когда человек прикасается к идолу и на пальцах остается позолота, под которой явственно виден гипс, истинный фанатик не остановится, пока не проковыряет статую насквозь, не желая признавать, что увиденное ему не мерещится…

Правда оказалась не горькой, но ядовитой, словно жало мантикоры. Она отравила всё его существо, растворила его веру подобно тому, как токсин акромантула растворяет тело жертвы. Как он мог следовать за этим чудовищем?

Регулус был угнетен, но он должен хоть что-то сделать! Ночью он пришел к чулану Кикимера и попросил слугу отвести его в ту пещеру. В пещеру, где Кикимер был с Темным Лордом… И они отправились в путь.

***

Тёмному Лорду,

Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но хочу, чтобы ты знал — это я раскрыл твою тайну. Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что, когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смертного.

Р.А.Б.

***

Каменистый островок был пуст и безжизнен. Он будто завис посреди бездны, укрытой тьмой. Лишь тусклый зеленоватый свет, отражающийся от гладкой поверхности вод, давал понятие неких границ.

Негромкий хлопок разорвал тишину, уносясь эхом в вышину подземного грота. В черном зеркале озера отразилось два силуэта: худой юноша держал за руку сгорбленного лопоухого эльфа. Молодой человек обвел пространство встревоженным взглядом и направился к небольшому постаменту в центре. Здесь было небольшое резное углубление, заполненное водой, что сияла тусклым смарагдовым цветом. На дне можно было заметить очертание какого-то предмета. Достав из кармана медальон с вложенной запиской, юноша обратился к эльфу.

— Возьми его. Когда чаша опустеет, поменяй медальоны местами.

С почти отсутствующим видом он поднял волшебную палочку, разок крутанул ею в воздухе и поймал возникший из ничего хрустальный кубок. Наполнив его до краев зельем, юноша поднес его к губам.

— Хозяин Регулус, — взвыл домовой эльф и повис на рукаве мага, — прошу, не делайте этого. Лучше уж старый Кикимер…

— Нет, — резко одернул его юноша, но после его голос смягчился.— Нет. Это должен сделать я. Ты уже перенес много страданий. И каким я буду хозяином, если заставлю тебя испытать их вновь.

В совершенном молчании Блэк выпил три полных кубка. Набирая четвертый, он сильно ударился им о край чаши, отчего над озером раздался дребезжащий звон.

— Ух, пробирает не хуже абсента, да и выглядит так же, — юноша дернул уголками губ, вцепился в края чаши с такой силой, что онемели кончики пальцев, стараясь удержать равновесие. — Но туйона здесь явно побольше. Матушка бы такое не одобрила.

Регулус через силу выпрямился и следующий кубок выпил так, будто он находился на одном из многочисленных светских вечеров, а не стоял в сырой пещере над чашей с отравой.

С каждым глотком на плечи Блэка будто наваливался невероятный по тяжести груз. Зелье вызывало в его голове странные видения. Поднимало все обиды, тревоги, словно тину со дна души, заставляя задыхаться в ней. Наказания от матери за мельчайшие провинности, равнодушие отца, презрение от брата — эмоции от прежних переживаний просыпались словно змеи после спячки и обвивались тугим клубком вокруг трепыхающегося сердца, заставляя чувствовать себя бесконечно одиноким.

Маг упал на одно колено, и только подоспевший на подмогу эльф не дал рухнуть ему окончательно.

— Все хорошо, хозяин Регулус, — сказал старый слуга, рука его дрожала. — Все хорошо, верный Кикимер обо всем позаботится.

— Кикимер… ты должен, — от этого ненавистного в данный момент слова у юноши возник спазм, — ты должен уйти без меня. Ты должен вернуться домой, род Блэк нуждается в тебе, а я… слишком слаб для… — голос Регулуса затих, но вновь вернулся спустя несколько долгих секунд. — Никогда не рассказывай матушке о моем поступке, а лучше… вообще никому не рассказывай.

От этих жестоких приказов сердце эльфа обливалось кровью.

Еще один кубок и едва слышный стон сорвался с губ. Подавленные желания в угоду семьи, следование за чистокровным течением, оправдание ожиданий благородного общества. Боязнь допустить ошибку, стать разочарованием.

— Почему… мне больно, мама… в чем я провинился на этот раз, — на висках выступила испарина. Юноша прислонился лбом к холодной грани постамента.

«Я попросила за тебя, это большая честь, не подведи ожиданий Повелителя!» — в голове чарующей сиреной шепчет кузина Белла. По рукам пробегает ток, когда в голову начинают лезть картины с вступительного испытания. Мерлин, разве может человек так визжать? Поэтому маглов сравнивают со свиньями? Но ведь даже свиней на скотобойне закалывают без такой грязи. Без такого наслаждения. Неужели ему одному противно и мерзко, будто он делает что-то неправильно? Свиньи не плачут. Свиньи не умоляют.

Старый эльф беззвучно плакал, не в силах облегчить участь хозяина. Пусть злой волшебник заставил его опустошить немало кубков с этой отравой, и оно заставляло видеть Кикимера страшное, наблюдать за страданиями хозяина было в сто крат мучительнее. Более того, в конце старому эльфу пришлось насильно поить Регулуса. Он укачивал мага на руках, ведь тот уже был не в силах стоять. Блэк задыхался и дрожал всем телом, пытаясь разорвать тлеющее изнутри горло, однако Кикимер ласково, но настойчиво отводил его руки в сторону, утешая и обманывая, говоря, что от следующего кубка станет легче. Но все становилось лишь хуже.

Когда в чаше не осталось ни капли зелья, Кикимер поменял медальоны и стал ждать, пока хозяин очнется. В душе эльфа еще теплилась надежда, что хозяин отменит свой самоубийственный приказ. Однако когда юноша пришел в себя, жажда затмила его разум. Ни о чем ином он думать не мог. Регулус неловко подполз к краю островка и опустил измученное лицо к воде. В тот же миг скользкие белые руки почти нежно обвили его шею и потянули ослабевшее тело вниз, в бездну. Кикимер, скованный приказом, мог лишь молча наблюдать за гибелью хозяина.

Когда мертвецы с вва­лившимися, незрячими глазами скрылись под водой, и поверхность озера почти вернула зеркальную гладкость, эльф утер слезы и уже собрался трансгрессировать, но что-то заставило его задержаться.

В глубине озера вспыхнул и стал разрастаться бело-голубой свет, яркий, словно Солнце. Кикимер прикрыл ладонью глаза. Мощная ударная волна смела домовика на другой край острова. Столб воды поднялся ввысь, сотрясая своды пещеры.

Полумертвый, оглушенный, Кикимер, цепляясь за скользкий от воды камень острова, узрел пугающую картину. Под дождем из соленой воды и ошметков мертвых тел стоял его хозяин. По бледной коже бегали голубые всполохи, в черных волосах играли молнии.

— Хо-хозяин Р-регулус? — заикаясь, позвал его домовик.

Маг повернул голову и странным взглядом посмотрел на домовика. Он резко выбросил руку в его сторону, с кончиков пальцев сорвалось заклятие. Инфернал за спиной эльфа вмиг лишился головы.

Рука Регулуса упала плетью. Потолок пещеры продолжал дрожать. Вниз стали падать все более крупные и крупные камни. Но маг застыл истуканом, молча глядя на эльфа.

Кикимер поднялся на ноги и стал осторожно приближаться к молодому человеку.

— Хо-хозяин Регулус, здесь становится опасно. Давайте ве-вернемся домой?

Взгляд мага опустился на протянутую ладонь, будто это была некая диковинка. Домовик почувствовал себя немного сконфуженно, ведь проявлять инициативу без явного одобрения хозяина было грубостью по отношению к благородному магу. Но в то же время что-то в этой ситуации напомнило ему те далекие дни, когда ему приходилось уговаривать маленьких хозяев закончить прогулку и вернуться домой к назначенному часу.

— Хозяин Регулус, позвольте Кикимеру забрать молодого хозяина домой!

Рука мага дернулась, будто неумелый кукловод дернул за ниточки, качнулась из стороны в сторону и неловко опустилась в ладонь эльфа.

Раздался хлопок трансгрессии. Разрушающаяся пещера опустела.