Распределяющая шляпа ошиблась, определив ее на Гриффиндор.

Гермионе понадобилось долгих шесть лет и лето в придачу, чтобы это понять. Хотя в глубине души она давно знала. Еще до того, как приключения, а вместе с ними Гарри и Рон, единственные друзья, оставили ее за бортом.

Обучение давалось Гермионе легко. Даже усложненные задания и дополнительная домашняя работа, получить которые помогала Макгонагалл, не меняли дело. Да, они занимали больше времени, но все равно недостаточно.

Гермиона хорошо справлялась с самого начала, а уж когда часов на учебу стало больше и из лучших друзей у нее остались одни только книги – плотно закрепилась в списке лучших.

«Отличная студентка с великолепными результатами», – сказал о ней профессор Дамблдор, вручая кубок лучшего студента четвертый год подряд.

Она улыбалась и все не могла отделаться от мысли, как просто вырваться вперед, если остальные слабее.

Гермиона чувствовала, что она лучшая, и это ее превосходство – нескромное, но такое приятное и заслуженное – передавалось остальным.

Вместо аплодисментов и криков радости, какими бы встретили любого другого гриффиндорца, оказавшегося на этом месте, сокурсники приветствовали ее гробовой тишиной.

– Четвертый год подряд, Грейнджер, серьезно? – спросил тогда Симус Финниган, озвучив то, что мучило сразу всех.

Она только пожала плечами, зная, что любое ее слово, любой жест только сделают хуже. Вызовут ропот и злость, которых она не хотела и боялась где-то глубоко внутри.

За шесть лет жизни бок о бок она так и осталась для всех чужой. Девочкой, что донесла на Гарри Поттера из-за глупой метлы и вмиг потеряла все.

Что ж, пусть так.

Если в «Истории Хогвартса» писали правду и выбор у нее действительно был, Гермионе стоило присоединиться к Когтеврану. Вылепить для себя совсем другую, полную знаний, увлечений и быть может друзей жизнь. Но она ошиблась, выбирала неправильно, а потом снова и снова, пока не оказалась там, где оказалась.

Совсем одна в последний школьный год – желанный и пугающий сразу.

И все же кое-что она способна сделать: например, поговорить с профессором Макгонагалл о дополнительных курсах, которые помогут ей при поступлении. Если анкета на целительский станет чуточку убедительней, Гермиона станет крепче спать по ночам, а это уже немало.

Конечно, анкета уже была хороша – не только по представлениям самой Гермионы, но и со слов учителей, которым она рискнула показать ее в прошлом году – но всегда можно сделать лучше. Ей не хотелось довольствоваться просто хорошим результатом, когда можно рассчитывать на отличный.

Вооружившись сумкой с книгами, свитком с расписанием и брошюрой Академии, Гермиона направилась к кабинету Макгонагалл. Постучала и, дождавшись привычного мелодичного «войдите», несмело прошла внутрь.

Разговор у них вышел долгий, но не такой удачный, как грезилось Гермионе до. Профессор Макгонагалл напоила ее ромашковым чаем и терпеливо выслушала рассказ о скучнейших летних каникулах, самым интересным событием из которых была семейная поездка к двоюродной тете Милдред и ее сыновьям-близнецам.

– Общение с семьей – это важный опыт, мисс Грейнджер, – улыбнулась профессор. – Надеюсь, и после поступления у вас найдется время на общение с близкими.

Гермиона кивнула, представила мать, щебечущую и обнимающую ее при каждом удобном случае, и отца, такого умного, что даже ей со всей магией и чудесами до него далеко, и невольно улыбнулась в ответ.

– Я как раз хотела поговорить с вами о поступлении, – начала она, разворачивая перед профессором Макгонагалл свиток, испещренный пометками из цветных чернил. – Я посмотрела свое расписание и отметила цветом предметы, что больше всего пригодятся при сдаче вступительных экзаменов в Академию. От красного – «жизненно необходимо» до синего – «тоже важно».

Макгонагалл покачала головой скорее одобрительно, чем строго.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны.

– Это еще не все, – торопливо добавила Гермиона. – Профессор… могу ли я… Можно мне взять углубленный курс Древних рун и факультатив по Алхимии в этом году?

Макгонагалл внимательно посмотрела на нее. С сочувствием или Гермионе только показалось?

Блеснули стекла очков.

– Боюсь, у вас никак не получится посетить все занятия сразу, – сказала она наконец. – Для поступления вполне хватит тех предметов, что я внесла в ваше расписание. Мы не можем снова рисковать здоровьем студентов, пусть и в угоду самому ценному ресурсу, что можем им дать – знаниям. Надеюсь, вы меня понимаете.

Гермиона нервно разгладила край свитка с расписанием и едва его не оторвала, но взгляд от лица профессора отвести не смогла.

Сдаваться быстро было не в ее правилах, они обе прекрасно это знали.

Гермиона решила, что тот случай на третьем курсе забыт и похоронен, но, как видно, Макгонагалл винила себя до сих пор – за то, что дала Гермионе маховик, и та, потеряв друзей и чувство времени – буквально – попала в Больничное крыло с переутомлением и нервным срывом.

Профессор навестила ее тогда и строго-настрого запретила пользоваться маховиком впредь. Правда, назад его не забрала. Даже в день, когда Министерство решило уничтожить все оставшиеся, не потребовала его назад. Гермиона не знала, почему так, но послушно оставила его при себе и ни разу не воспользовалась. Спрятала промеж ярких носков, когда-то давно, в другой счастливой жизни подаренных миссис Уизли на Рождество, и постаралась забыть и о том, и о другом.

Могла ли она теперь воспользоваться маховиком, раз внезапно о нем вспомнила?

Нет, даже теперь не могла. Использовать его – все равно что предать профессора Макгонагалл, единственного человека, что до сих пор относился к ней хорошо, для которого она не была тупой зазнайкой, стукачкой или кем еще. Просто собой.

– Предлагаю компромисс, – смягчилась профессор. – Выберете один из курсов, и мы добавим его в ваше расписание. О втором придется забыть.

– Алхимия, – не раздумывая, определилась Гермиона.

– Вы же знаете, что его, как и Зельеварение, ведет профессор Снейп?

Гермиона кивнула. Почти не поежилась, вспомнив вечные несмешные шуточки профессора в свой адрес.

Она выдержит, должна выдержать все.

Ради мечты о новой учебе, которая как по волшебству изменит все остальное. Позволит ей начать сначала и выстроить жизнь заново.

Ради учебы и… мира без этой оглушающей тишины, что наступала, когда все дела переделаны и мысли – неотступные, страшные, одинокие – сводили ее с ума.

Что угодно, только не они. С нее достаточно.

– Значит, договорились, – постановила Макгонагалл и жестом отпустила Гермиону прочь. – Первое занятие в четверг после ужина. И не опаздывайте, пожалуйста, знаете ведь, как профессор Снейп обходится с опоздавшими. Пятью баллами дело не решится. А я очень рассчитываю в конце года поставить Кубок школы на полку к остальным, если вы понимаете, о чем я.

Ей удалось. И пусть отчаянная шалость удалась лишь наполовину, и этого хватило, чтобы почувствовать себя хорошо впервые с самого возвращения в замок.

На мгновение Гермиона забыла обо всем и позволила себе замечтаться. Потому и заметила их слишком поздно.

Драко и Люциус Малфой стояли посреди коридора прямо у нее на пути.

Конечно, все ведь шло слишком хорошо, да?

Гермиона остановилась, молясь, чтобы ее не заметили, и, не смея даже дышать, стала пятиться назад.

– Ты должен слушать, что я говорю, и стараться как следует, – отчеканил Люциус Малфой. – Я не смогу исправлять твои ошибки вечно.

Ей почти удалось сбежать, но тут школьная сумка, старая и верная подруга, вдруг предала Гермиону: лопнула по шву и извергла из себя все книги, перья и прочую снедь, подняв страшный шум. Так что том «Истории Темных искусств в Англии» приземлился аккурат под ноги Люциусу Малфою.

Тот вмиг смолк, двумя пальцами поднял книгу и, прочитав название, ухмыльнулся. Посмотрел на Гермиону странным блестящим взглядом, что совсем ей не понравилось.

– Интересный выбор для внеклассного чтения, – сказал он. – Решили сменить специализацию, мисс… кхм… Грейнджер, так ведь?

Драко хмыкнул, а Гермиона сжала кулаки. Конечно, он помнил, как ее зовут, просто решил позлить. Похоже, это у них семейное.

– Чтобы бороться со злом, нужно знать, как оно выглядит, – ответила она.

– Громкая фраза. Сами придумали? – Люциус швырнул книгу Гермионе, и та поймала ее на лету.

Улыбнулась, почти не удивившись, что и уловки у них с Драко одинаковые. Через шесть лет она и не к такому готова.

– Это цитата.

– Чья же?

– Альбуса Дамблдора.

Люциус тяжело закашлялся и поднес ко рту белоснежный накрахмаленный платок. Только теперь Гермиона заметила, как он изменился с последней их встречи – постарел, сгорбился и… заболел?

– Мне стоило догадаться, – кивнул он, распрямляясь и откидывая в сторону руку Драко, пожелавшего помочь.

Гермиона уставилась на пятнышко крови на носовом платке, не в силах осознать и принять факт его существования.

Все серьезно, но это совсем ее не касается.

Не теперь.

– Увидели что-то любопытное, мисс Грейнджер? – зло бросил Люциус, пряча платок в полы широкой черной мантии.

– Подумала о том, сколько домовых эльфов нужно, чтобы приготовить для вас один такой платок.

– Не больше, чем для вашего обеда в Большом зале.

Гермиона промолчала, чувствуя, как гнев поднимается к горлу и сжимает его кольцом. Еще немного – и рванет так, что ничего вокруг не останется. А ей того не нужно. Никаких скандалов в последний учебный год.

– Эй, Грейджер, не забывай, с кем разговариваешь, – вступился Драко.

Кивнув, Люциус зашагал прочь, оставив их вдвоем.

В сторону кабинета Макгонагалл.

Гермиона хмыкнула.

– Вау, и ты говорить умеешь? – съязвила она.

Опустившись на колени, она принялась собирать книги. Присев рядом, Драко тоже поднял одну, но отдавать не спешил.

Очередная игра, глупая и предсказуемая до невозможности.

– Поддержаные издания? – спросил он, разглядывая обложку. – Родители магглы лучше купить не смогли?

– Мои хотя бы не приводят меня в школу за ручку, как маленького, – она посмотрела на него снизу вверх со всей злостью, на которую только была способна. – И не просят оценки повыше. Твой отец ведь для этого к профессору Макгонагалл пошел?

Драко швырнул ее книгу на пол, резко встал.

– Да что ты знаешь!

– Куда уж мне.

Учебный год начался с Зельеварения со Слизерином. Начало не очень, но какая-никакая тренировка перед факультативом у Снейпа, о котором он, быть может, еще не знает.

Точнее, не знает, что она напросилась в слушатели.

Гермиона улыбнулась, представив, как вытянется лицо профессора Снейпа, когда он заметит ее в рядах самых стойких в четверг.

– Чему улыбаетесь, мисс Грейнджер? – раздался голос профессора. – Название «Душильный газ» кажется вам смешным?

– Нет, профессор.

Снейп смерил класс свирепым взглядом.

– Финниган, Браун, Патил – вы в одной команде.

Симус подмигнул девочкам и, вполне довольный собой, встал за котел рядом с ними.

– Малфой, Булстроуд, Паркинсон – вы тоже.

Рон хохотнул.

– С такими девчонками Малфой точно каши не сварит.

– Тебя не спросили, Уизли! – огрызнулся Драко.

Снейп снял пять очков с Гриффиндора, но в первый учебный день они еще ничего не заработали. В минус – хвала Дамблдору и школьным правилам – уйти было нельзя, поэтому его срыв сошел за предупреждение.

Людей без команд оставалось все меньше, и смутное подозрение, с кем придется работать ей, переросло в уверенность еще до того, как Снейп назвал их фамилии:

– Грейнджер, Уизли, Поттер, сегодня вы – команда, – ухмылка сделала лицо профессора еще более отталкивающим. – И, раз уж мисс Грейнджер и мистера Уизли так развеселило задание, времени у вас будет на четверть часа меньше, чем у остальных.

Рон застонал.

Гермиона посмотрела на Гарри, но тот не посмотрел в ответ, продолжая рассеянно рассматривать что-то за ее плечом. Иного не стоило и ждать.

Под сердцем кольнуло старой, давно привычной болью.

– Простите, ребята, – извинился Рон, протискиваясь за спиной Гермионы к котлу рядом. – Это из-за меня он нас… вместе.

– Не в тебе дело, а во мне, – сказал Гарри. – Снейп каждый раз пытается напомнить, что Дамблдор навязал ему меня, несмотря на «Выше ожидаемо» по С.О.В. Сегодняшнее – мелкая пакость, но ему и это приятно.

Малфой, дождавшись, пока все займут свои места, лениво пошел к своему котлу. Проходя мимо них, будто случайно зацепил котел Гарри и сильно толкнул Гермиону плечом.

– Эй, ты! – закричал Рон.

– Осторожней, – добавил Гарри. – Не ушиблась?

Гермиона неопределенно пожала плечами. Разогнула руку, помяла у плеча немного, проверяя, все ли цело, и тут боковым зрением заметила что-то в котле Гарри. Ей почудилось, что на поверхности воды расцвела яркая капля, будто краску пролили.

Гермиона моргнула, и капля исчезла.

Или ее и не было? Неужели померещилось?

Профессор Снейп взмахнул палочкой, пробормотал заклинание, которое Гермиона не разобрала, и лишние котлы, вздрогнув, как живые, смешно перекатываясь, своим ходом отправились в шкаф.

Осталось по одному на команду, и для них – котел Гарри.

Гермиона невольно взглянула на Малфоя. Мог ли он подлить им в котел что-то ради мелкой мести за шутку?

Верить в это не хотелось. Слишком много усилий для такого, как он.

И все же странно.

Малфой не смотрел на нее, только на Гарри, внимательно и будто не мигая. Гермиона заметила это, и такой взгляд ей не понравился. Вот уж точно – семейное сходство на лицо.

– Паранойя, – прошептала она, отворачиваясь.

Времени им дали меньше остальных, и стоило поспешить.

Поручив Рону помешивать подсоленную воду в котле, в определенном ритме и непременно против часовой стрелки, она вручила Гарри пресс для волчьих ягод, а сама принялась шинковать кожу ящерицы.

Зелье закипело, забурлило, пошло пеной. Как по учебнику стало ало-красным, а затем, после трех капель экстракта жимолости, изумрудным.

Все выглядело абсолютно нормальным, но Гермиона не могла отделаться от мысли, что что-то с ним не так. Или все-таки с ней?

За секунду до взрыва, приметив под толщей воды закрученный вихрем столб пламени и осознав, чем это грозит, Гермиона, обжигая руки, схватилась за борта котла и опрокинула содержимое на пол.

Что-то взорвалось, и их втроем откинуло назад. Не так сильно, как могло бы, но все равно ощутимо.

– О каком целительстве идет речь, мисс Грейнджер, если вы простое зелье сварить не в состоянии? – спросил Снейп, не спеша помогать.

Гермиона ошалело уставилась на свои обожженные руки. Подлетевший к ней Рон протянул ей платок.

– Ты в порядке? Очень больно?

Гермиона, не вполне понимая, зачем это делает, макнула платок в лужицу зелья.

– Выживу.

Зелье, шипя, растворялось между плит пола.

– Убрать, – приказал Снейп.

Гарри тоже подошел к ней и, присев на корточки, наклонился ближе. Гермиона замерла, не зная что и думать. На мгновение ей показалось, что он вот-вот коснется ее щеки.

Но нет. Конечно, нет.

– Что ты сделала? – в притихшем классе голос Гарри прозвучал громко. – Хотела меня убить?