Кукла бессердечная

Я, признаться, проявил

Глупость бесконечную,

Всей душою полюбил

Куклу бессердечную

Для нее любовь - забава,

Для меня - мучение

Придавать не стоит, право,

Этому значения!

(с) Михаил Новохижин - Кукла бессердечная

Ивайзуми не любил возвращаться первого января из Мияги в Токио, но приходилось, потому что встретить новый год хотелось с семьёй, а третьего уже на работу. Но ещё больше Хаджиме не любил возвращаться вместе с Дурокавой. Почему? Потому что именно в такие моменты, когда приходилось ползти во многокилометровой пробке, он яснее всего понимал, кого ему не повезло полюбить. Тоору просто бессердечная кукла. Помесь латекса и фарфора. Локоны из шёлковых нитей и глаза - драгоценные жёлтые топазы. И пропитанная феромонами кожа. Ойкаве было плевать на усталость партнёра, но его хреновое настроение (А у кого оно будет хорошее, когда целый день двигаешься в пробке со скоростью раненой черепахи?), он тараторил без умолку, требовал к себе внимания и доставал. В общем, делал всё как всегда, не считаясь с обстоятельствами.

Под вечер эту говорливую Барби уже хотелось прибить. Мелкую морось, с самого утра падающую с неба, сменил обильный снегопад, а из-за упавшей температуры дорога стала скользкой. Скорость колонны упала в два раза, а потом ещё и ещё, пока не пришлось совсем остановиться. Дворники уже не справлялись с липнущим к стеклу снегом. Хаджиме беспокоился, как бы у них не закончился бензин, иначе они заглохнут и замёрзнут прямо тут, на трассе. Мысль о том, что надо было ехать поездом перебил своим “Ива-чан” Дурокава, который, между прочим, и стал опять причиной поездки на автомобиле, потому что набрал такую гору подарков, что довезти их на своём горбу было бы просто невозможно.

От не прекращающейся трескотни уже болела голова, поэтому прикинув вероятность того, что в ближайший час колонна сдвинется с места, а снег, закрывающий обзор, прекратится, Ивайзуми решил применить самый действенный способ заткнуть своего любовника. Одной рукой расстегнув ширинку на своих джинсах, другой он за волосы притянул к себе умолкнувшего Ойкаву. Весело фыркнув ему в промежность, Тоору послушно взял в рот пока ещё вялый член, начиная его посасывать и дразнить языком нежную головку за крайней плотью. Ствол быстро налился кровью под умелыми губами, и Тоору стал брать глубже, обильно увлажняя плоть слюной.

Слегка сместившись, Хаджиме дотянулся до брюк любовника, ловко расстёгивая их и спуская с аппетитной задницы. Наспех облизанные пальцы сразу же нырнули в горячую дырочку, встречая лишь небольшое сопротивление - Тоору не слазил с него до самого утра, так что задница, и без того привычная к их регулярным играм, была ещё достаточно расслабленной, чтобы впустить в себя сразу два пальца.

Ойкава гортанно застонал, устраиваясь поудобнее и прогибаясь, тем самым впуская чужие пальцы ещё глубже. Член Хаджиме проникал в самое горло, от чего перед глазами уже плыло, а широкая ладонь надавливала на затылок, заставляя брать ещё, до самого основания.

Ранее бывшая просторной машина теперь оказалась крайне тесной. Даже разложив оба сиденья, Ивайзуми никак не мог пристроить на импровизированном ложе раздетого Ойкаву и пристроиться сам. Тоору ёрзал, шипел, хныкал и морщил носик, устраиваясь поудобнее, и спихивал с себя партнёра, заявляя, что ещё не лёг как надо. Подумав, что ещё один такой каприз и он станет некрофилом, потому что обязательно придушит эту куколку, Ива прижал колени парня к его груди и вошёл одним движением.

Машина раскачивалась, Ойкава стонал во всю глотку, а Ивайзуми проклинал себя за то, что в очередной раз повёлся на провокацию этого придурка, которому явно было скучно просто стоять в пробке, тем более он уже успел выспаться. Хаджиме трахал Тоору, не заботясь ни о его удобстве, ни об удовольствии. Всё равно этот паразит умудрится кончить раньше, даже если ему не дать возможности себя потрогать. Пот стекал по обнажённой коже, капая на свёрнутого в три погибели Ойкаву, смешивался с его потом и крупными каплями стекал на светлую обивку сидения. Ива чувствовал, что уже вот-вот, осталось совсем чуть-чуть, когда Тоору вскрикнул громче прежнего, конвульсивно сжимаясь на его члене и впиваясь ногтями в напряжённые плечи.

Уже позже, растирая уставшие глаза, Ивайзуми похвалил себя за то, что додумался натянуть на себя и на любовника презервативы, а то пришлось бы потом оттирать обивку не только от пота, но и от спермы. А ещё он думал, чем бы стереть с этой наглой кукольной рожи довольное выражение.

Снег почти прекратился, и колонна впереди наконец-то пришла в движение.