Sangría.

You're the wildest wind,

You're the home beneath the ruin,

Self-loathing or the darkest drug will never keep me from loving.

Wildest Wind - IAMX.

***

Демьян возвращается.

Он всегда возвращается в церковь. Нет, если уж на чистоту, он всегда возвращается к Пете.

Петя осторожно оглядывает вихры волос на его голове, поджатые губы, потухший взгляд, пока пламя свечей дрожит, а голову чуть сдавливает в висках из-за ладана.

К этому не привыкнуть.

Пете думается, что ему хватит сил собственных и божьих, чтобы вернуть Демьяна на путь истинный. Тот криво скалится в ответ, смотрит печальными глазами уличного пса, такого, который помнит человеческую жестокость, но все равно продаст свою преданность с потрохами, стоит только приласкать.

Уродливая логика собственных мыслей удивляет.

Петя должен думать о спасении души, но когда смотрит на Демьяна, он думает о сцене и людях, которые рассказывают свои шутки. А еще он думает о собственном тщеславии и поджимает губы.

Петя непутевый священник.

Демьян подходит ближе, делая всего несколько несмелых шагов, потом поворачивает голову, осматривая стены церкви. Он улыбается святым. Только как-то совсем недобро.

Петя судорожно вспоминает «Отче Наш». Он совсем не боится Демьяна. Скорее боится себя самого, когда Демьяном рядом. Это давно забытое чувство странного, волнующего трепета в груди – все молитвы зазря. Так не следует думать.

Петя сжимает руки в кулаках до следов на коже и пятится назад, Демьян смотрит на него насмешливо, качает головой.

Говорит: «Я думал, мы друзья».

Говорит: «Но ты не отвечаешь на звонки».

Петя после этих слов отчего-то вздрагивает, как от удара, а потом взгляд сам собой медленно переползает на багровый след на шее. Слова вопреки всему не лезут из горла. Петя настолько разочарован в себе, что ему попросту нечего сказать. Демьян, кажется, теряет терпение.

Свечи гаснут одна за другой, пока Петя это не пресекает - хватает Демьяна за руку. Тот вскидывает голову и глядит с такой злобой, что становится тошно. Вырваться из захвата он почему-то не пытается, только недоверчиво прищуривается. Молчит, хотя слова, того и гляди, сорвутся с языка, как летящая со свистом плаха.

Петя честно не мечтает под нее попасть.

- Демьян.

Петя упорно пытается смотреть Демьяну в глаза, но след от веревки на шее буквально пригвождает к себе, это теперь навсегда с Петей, намертво в памяти. Другая рука осторожно тянется к этому следу, но замирает у шеи, так и не рискнув прикоснуться к коже. Петя тяжело сглатывает. Видимо, все-таки съехал с катушек, правильно, что его отлучили. От Демьяна веет каким-то ненормальным жаром, но он только мелко подрагивает и едко ухмыляется.

Храбрится, вот ведь глупый.

А Петя подонок, настоящий подонок. И если Ад все-таки есть…

- Сейчас ты попросишь прощения, наверное, скажешь, что тебе жаль, только это ничего не изменит. – Демьян говорит неожиданно ровным, вкрадчивым голосом, а потом вдруг перехватывает руку Пети, чтобы оставить его ладонь на собственном горле. – Лучше сожми. - На губах бледная тень улыбки. -  Мне так хуёво сейчас, Петенька, полечи меня.

Покалечь.

Глаза Пети расширяются от ужаса, он приоткрывает рот, чтобы воспротивиться, но руку отнять не в силах. Он только сжимает зубы. Нечто поднимается из недр его стылой души, пузырится нефтяными пятнами, марает чистые воды, птиц в ней. Демьян судорожно выдыхает и придвигается ближе, когда пальцы Пети чуть сжимаются на мальчишечьей шее.

- Я все исправлю, – повторяет и повторяет Петя, словно сам себе. Демьян в его руках прикрывает глаза и издает смешок, чуть качает головой. Он весь пропах кровью.

Петя почти распял его.

- Отрекись от Бога. – Хрипло просит Демьян, в его зрачках пляшут отблески свечного пламени. Свечи давно рыдают, воск тяжело капает на пол. - И будь предан мне.

Стань моим.

Петя против воли сильнее сжимает пальцы на шее, он точно гипнозом, хотя рука давно болит - кожа Демьяна взаправду оставляет ожоги.

Это все грех.

- Не могу. – Так же хрипло отвечает он. – Ты и сам знаешь. – Губы их почти соприкасаются.

Голову Пети будто взяли в тиски и мысли в ней такие тяжелые, свинцовые. Демьян широко распахивает глаза, его взгляд становится осмысленнее, злее, а лицо каменеет.

- Тогда наблюдай с первых рядов! – он сбрасывает руку Пети со своей шеи и резко подается вперед.

Вместо поцелуя Петя встречает болезненный укус. Демьян мстительно вгрызается зубами в нижнюю губу - хочет крови, будто было ее мало, а потом с силой отталкивает Петю от себя. Петя давится вскриком и чудом не валится навзничь. Из-за боли и шока он почти теряет ориентир, но остается стоять на ногах и приходит, наконец, в себя.

Это сон или морок?

На губах Демьяна Петина кровь и это так неправильно, что хочется удавиться.

Он точно сошел с ума. Сошли оба.

- Когда я буду сжигать Москву, Петя, смотри на меня вот так же, – Демьян медленно утёр губы ладонью, во взгляде же плескалось отчаяние. – Не отрываясь…

Петя мог только растерянно смотреть, как Демьян уходит.

Он понял, что в отличие от Бога, тот никого не прощает.