О танцах и чувствах, их сопровождающих

— Дим.

Лицо Серёжи чуть лукавое, так и светится вопросом. Дима с улыбкой оглядывает его: пуговицы на поло расстёгнуты – в ресторане чертовски душно – так, что видно замечательную ямочку, в которую так удобно лёг крест, глаза поблёскивают.

— Пойдём? – Серёжа кивает куда-то вбок, и Дима смотрит туда: персонал убрал несколько столов, расчистив пространство, организовав своеобразный танцпол – туда уже вышло две-три пары, но места ещё предостаточно. Начинает играть какая-то ритмичная, но мелодичная песня, и некоторые девушки из зала радостно восклицают и тащат своих парней на танцпол.

О боже.

Дима чуть улыбается, – судя по тому, как меняется лицо Серёжи, скорее, кривится, – пытаясь подобрать слова.

— Я же не умею вообще, – смеётся он, пытаясь разрядить обстановку. – Только опозорю тебя и ноги отдавлю.

Серёжа виснет на пару секунд, явно расстроенный (хотя и пытается не показывать этого), и выдаёт “Хорошо”, с лёгкой улыбкой возвращаясь к своему стейку. После ужина они гуляют по набережной, и Дима цепляется за Серёжину руку и ловит ответный нежный взгляд. Они возвращаются домой, и ничего не меняется – всё хорошо.

Но что-то Диме не нравится: то ли атмосфера чуть изменилась, то ли что ещё. Он наблюдает за Серёжей, чтобы поймать любую маленькую деталь, что не вписывается в картину, и находит: Серёжа ещё долго над чем-то размышляет с прикрытыми глазами после того, как они ложатся спать.

Этого Дима и боялся.

Неважно, какие у него были стимулы, – он ведь и правда полный ноль в танцах – Серёжа может себе надумать всякого. Вплоть до того, что Дима его стыдится и поэтому не хочет ярко показывать, что они пара – а где же это видно, как не в танце?

Вот же чёрт.

Серёжа ведёт себя так, будто ничего не произошло, и не говорит по этому поводу ни слова, но по-прежнему периодически погружается в мысли, которыми с Димой не делится. Следующие три дня уходят на размышления о том, как исправить ситуацию, и Дима решается. Он мнётся у кабинета начальницы минут десять, ожидая, пока она закончит с кем-то говорить по телефону, и тихо стучится.

— Если тебе так будет удобнее, – соглашается она в ответ на просьбу чуть перестроить график так, чтобы он мог брать часть работы домой и уходить пораньше. – А что такое, если не секрет?

Дима что-то брякает про “надо быть дома чуть раньше”, но, кажется, начальнице и этого достаточно. Она делает пометку в расписании и снова залипает в документы – Дима решает ей больше не мешать.

В этот же день после работы он заезжает в какую-то студию с мало-мальски хорошими отзывами. Девушка на ресепшн рассказывает ему, в каких группах чем занимаются, что, как ей кажется, подойдёт ему, и Дима записывается в группу с названием “База взрослые”, занятия которой проходят как раз в свободное от работы (с учётом сдвинутого графика) время.

Первое время ему до безумия некомфортно. Две едва-едва восемнадцатилетние девушки хихикают, поглядывая на него – он, правда, лишь улыбается им в ответ, и они мгновенно тушуются. Кроме них в зале ещё около десятка женщин, парень лет двадцати и мужчина за сорок, но он выглядит не очень дружелюбным, так что Дима молча стоит внутри мысленно отделённого “своего” квадратика зала, ожидая начала занятия.

Инструктор – парень лет двадцати пяти, наверное, приходит ровно ко времени, обозначенному в расписании, громко и с улыбкой здоровается со всеми. Диме он кажется профессионалом: весь тонкий, изящный, носит бальные туфли с небольшим каблуком – те девчушки, которых Дима заметил в самом начале, с интересом рассматривают инструктора, пока он рассказывает об эстетической составляющей танца, о единении с музыкой и прочем, прочем, прочем… Дима пытается слушать, но от обилия витиеватых выражений у него голова идёт кругом. Он усмехается про себя: надо будет попросить Серёжу провести ему лекцию о гармонии и всём таком.

После целого часа странных, непривычных телу движений он приходит домой совершенно вымотанным. Если Серёжа и замечает это, то ничего не говорит.

Занятия трижды в неделю, на самом деле, дают результат – Дима это чувствует. Когда у него начинают получаться базовые движения и в голове выстраивается ритм “раз-и-два-и-три”, он лезет в ютуб, надеясь на удачу. В голове ещё остались отголоски мелодии, игравшей в ресторане, и Дима бормочет то, что помнит, себе под нос, стараясь не забыть полностью.

Ему везёт – требуется всего полчаса и штук пятьдесят пролистанных обучающих видео, чтобы найти нужный танец. Та самая песня звучит в конце видео, где парень танцует румбу.

Румба, вспоминает он Серёжины давнишние слова – они тогда увидели трансляцию какого-то танцевального фестиваля по телевизору, танец любви.

Дима вздыхает. Теперь стало ещё понятнее, почему Серёжа так расстроился.

У парня на видео уходит пятнадцать минут, чтобы показать все базовые движения, соединить их и станцевать под музыку, но Диме требуется больше времени. Он запирает свой кабинет изнутри, когда его рабочий день уже закончен, и повторяет раз за разом, снова и снова.

Раз-два-и-три-и-четыре… Раз-два-и-три-и-четыре… Раз…

Он упускает момент, когда едва не усугубляет ситуацию, пытаясь сделать лучше: Серёжа становится совсем отстранённым, в одиночку смотрит телевизор, едва-едва идёт на контакт и выглядит очень обиженным. Диме на это смотреть больно, так что он решает, что пора: берёт выходной, хотя и делает вид, что уходит на работу утром, ждёт, пока Серёжа уедет, и возвращается в квартиру. Он готовит ужин, – последний раз он так старался, наверное, когда впервые привёл Серёжу к себе, – отодвигает стол ближе к окну, чтобы освободить хоть немного места, сохраняет песню на телефон, достаёт свечи – Серёжа их любит, как бы ни притворялся, что это слишком романтично для него.

Серёжа приходит домой в пять, как и ожидалось, и сразу идёт в душ. Диме хватает времени, пока Серёжа приходит в себя после работы, чтобы зажечь свечи и собраться с мыслями. Он слышит Серёжины шаги от прихожей до ванной, от ванной до спальни, от спальни до кухни…

Серёжа замирает в дверном проёме с удивлённым выражением лица. Бросает взгляд на часы, – всё правильно, шестой час – оглядывает комнату, останавливается взглядом на Диме и чуть улыбается.

— Ты сегодня рано, – бормочет он, проходя вглубь кухни.

Дима безмолвно кивает и подходит к Серёже вплотную, позволяя себе прижаться тесно-тесно и поцеловать – нежно, глубоко, поглаживая шею кончиками пальцев. Серёжа отвечает ему с привычным рвением – это уже радует – и отстраняется с улыбкой, кивая в сторону сковороды на плите.

— Покормишь? – хихикает он.

Серёжа забавно морщит нос, вдыхая запах плавящегося воска, но на губах его играет улыбка, когда он с интересом оглядывается по сторонам.

— У нас какая-то дата? – лукаво интересуется он, когда Дима садится напротив него за стол. Тот отрицательно качает головой. – А что тогда?

— А вот, – уклончиво отвечает Дима. – Ешь, – хихикает он, глядя на Серёжино озадаченное лицо. Серёжа показывает ему язык, но всё же цепляет вилкой кусочек мяса.

— Вкусно, – бормочет он.

Серёжа выглядит очень удивлённым, когда Дима покидает своё место за столом и встаёт прямо перед ним, не говоря ни слова. Диме требуется пара мгновений, чтобы собраться с мыслями.

— Позволишь? – почти что шепчет он, протягивая Серёже руку. Тот вопросительно склоняет голову к плечу, – Дима усилием воли сохраняет серьёзное выражение лица, глядя на него, – но всё же вкладывает свою ладонь в Димину, поддаётся, когда его тянут за собой и ведут подальше от стола, в середину свободного пространства их кухни.

Дима отлучается лишь на мгновение, чтобы включить песню. Лицо Серёжи становится ещё более удивлённым, когда первые ноты только-только доносятся до его слуха, а когда Дима становится напротив и вновь протягивает ему руку, он словно начинает сиять.

Дима считает про себя и вступает на счёт “четыре”. Серёжа магическим образом – наверное, это всё опыт, – подстраивается под него, двигается в такт музыке. Дима почти не думает о танце, – не зря же он столько мучился, тренируясь, – мысли занимает лишь Серёжина улыбка и его прикрытые в удовольствии глаза.

Раскрытие, кукарача, поворот… ещё один, и ещё.

Это до безумия неудобно, потому что вдвоём они танцуют впервые, да и в их тесной кухне едва хватает места для них двоих, но кого это волнует? Серёжа выгибается в очередном повороте, скользит мимо кухонного гарнитура, умудряясь ничего не задеть, и, боже, Дима и раньше видел, как Серёжа танцевал, но он никогда не замечал такой юркости и изящности.

Серёже очень идёт. Дима понимает, почему он так любит танцы.

Как только музыка стихает, Серёжа, не давая даже выдохнуть, подлетает к Диме, стискивая его в объятиях, шумно дышит в шею – Дима обнимает его в ответ.

— Вот ты где пропадал, – бормочет Серёжа. – Я хотел тебя с работы забрать на прошлой неделе, а тебя уже не было. Я так напрягся, блин.

Дима тихо смеётся, поглаживая Серёжину спину. Он пытается чуть отстраниться, чтобы заглянуть в Серёжины глаза, но тот не поддаётся, лишь сильнее вжимается в его тело.

— Спасибо, – говорит он с едва заметной дрожью в голосе. – Это просто… вау, серьёзно. Я… не ожидал.

— Давай вместе ходить, – предлагает Дима, и Серёжа поднимает голову. – У меня нет желания вставать в пару с кем-то из группы. Особенно после того, как ты станцевал со мной, – с лукавой улыбкой добавляет он, и Серёжа смущённо прячет нос в его шее, бормоча в ответ тихое “давай”.