— Пиздец.

Тачихара конечно не считал, но за последние минут пятнадцать Чуя произнес это слово по меньшей мере раз десять. Если он позволит себе хотя бы улыбнуться абсурдности этой ситуации — и поверьте, она совершенно абсурдна — то рискует в лучшем случае остаться без зубов, в худшем — кто знает, на что способен Чуя, когда прибывает в таком скверном, что слабо сказано, расположении духа. У Тачихары проверять это нет никакого желания.

— Когда учебный год, который только начался, успел стать таким невыносимым? Это просто пиздец, — ну вот, одиннадцатый.

— Я думаю, ты преувеличиваешь, — все же решает ответить ему Тачихара.

— Это я преувеличиваю? — голос Чуи срывается на несколько тонов выше.

Дальше должен был следовать контрольный двенадцатый раз «да это просто пиздец», но Чуя замолкает, когда слышит смех, выходящего из аудитории Дазая, который о чем-то — в этой ситуации несложно догадаться о чем — непринужденно общался с Ацуши Накаджимой. Стоит им только поравняться с Чуей и Тачихарой, Дазай останавливается и поворачивается в их сторону, широко улыбнувшись. В Чуе просыпается инстинкт убивать. До этого он, конечно, никогда никого не убивал, но, видит небо, до получения диплома рано или поздно это случится.

— Удачи, — Дазай выглядит довольным, даже чересчур, и это только раздражает еще больше. — Выбирайте тему с умом.

— Это не соревнование, Дазай, — огрызается Чуя.

— Никто и не говорил про соревнование, Чуя, — Дазай разводит руками в стороны и прикрывает глаза. — Я просто пожелал удачи. С Акутагавой бывает непросто, сам знаешь.

— Я разберусь, не переживай.

— Уверен, что так. Ты же умный все-таки мальчик, — Дазай подмигивает Чуе и подталкивает, застывшего на месте Ацуши в спину, мол «пойдем, что встал, нечего тут больше делать» — и они уходят.

Тачихара не удерживается и прыскает от смеха, маскируя смешок под кашлем.

— Я его убью. Когда-нибудь. Обязательно.

— Ты не пробовал его игнорировать? — вопрос конечно глупый, заданный в пустоту, поэтому Чуя его пропускает мимо ушей. Темперамент у него такой, и аллергия на идиотов — как тут игнорировать?

Никто уже и не помнит, с чего началась эта вражда, даже сам Чуя, но, казалось, что она не закончится до самого их выпуска.

— Акутагава, — окрикивает Чуя, проходящего мимо него Акутагаву. Если Чуя был зол, то Акутагава скорее расстроен и зол одновременно. Мало того, что ему бы хотелось работать с Дазаем, так еще вдобавок ко всему он будет куратором не у кого-то там, а у Ацуши, которого он на дух не переносит. — Даю тебе пару дней на выбор темы.

— Хорошо, Накахара-сан, я вам напишу, — он кивает и мрачной тенью удаляется дальше по коридору.

Дело вот в чем: их расписание не было никакой ошибкой, а самым настоящим экспериментом — читай как насмешкой — от университета. С какой-то радости их преподаватель по праву — профессор Фукузава — решил, что идея поставить старшекурсников-стипендиатов, а, следовательно, самых умненьких и способных на потоке кураторами на проекты второгодок — это замечательная идея. Фукузава говорил что-то о пользе, сплоченности и вовлеченности, но Чуя его вполуха слушал, сгорая от злости.

Иногда ему просто по-человечески хотелось быть Тачихарой, которому о таких вещах даже думать не приходилось — учился он ровно настолько хорошо, насколько нужно было, чтобы его не выпнули из универа под зад.

На самом деле недовольных всей этой затеей было много, но профессор Фукузава, который обычно шел на контакт со всеми студентами и пытался объяснить на пальцах для особо одаренных «что» и «зачем», по всей видимости, сегодня пребывал тоже не в лучшем расположении духа.

Обычно такое нередко случалось после посещения профессором кабинета ректора — Мори Огая. Ходили слухи, что их отношения сложно назвать хорошими. Вообще много слухов про них по университету ходило: что они знакомы еще со школьной скамьи и в дальнейшем вместе учились в одном университете. Кто-то говорил, что раньше они были друзьями, но из-за чего-то рассорились. Что из этих слухов правда — не знал никто. Фактом оставалось только то, что сейчас у них довольно натянутые отношения.

— Увидимся позже, — вдруг говорит Чуя.

— Ты куда это собрался?

Он не отвечает. Лишь небрежно машет Тачихаре рукой и быстрым шагом направляется по коридору, скрываясь за углом.

***

— Это утомительно, — Йосано кладет стопку папок на стол и мученически вздыхает. — Извини, что дернула тебя.

— Ерунда, — Рампо кладет стопку поувесистее рядом и отмахивается от ее слов, слегка улыбнувшись. Садится на край стола Йосано и открывает первый его ящик. — Если я выпустился, это не значит, что я не могу тебе помогать. У меня свободный график, — он наконец нащупывает целлофановый пакет на дне ящика и тянет на себя. — О, конфеты! — он шелестит упаковкой и с удовольствием отправляет в рот сразу две.

— На здоровье, — выражение лица Йосано сразу же смягчается, и она, улыбнувшись, садится за стол, — все равно хотела тебе все это отнести. Сказать им, что я не ем сладкое, язык как-то не поворачивается.

— А ты и не говори! У тебя на это есть я!

— Это правда!

Этим двоим приходится отвлечься от разговора, потому что дверь в кабинет с шумом открывается.

— О, модник-огородник, давно не виделись, — Рампо спрыгивает со стола и поправляет очки, самодовольно улыбнувшись мрачному взгляду Чуи на него. Ему всегда доставляло удовольствие выводить этого парня из себя. Возможно, именно на этом и строились их приятельские отношения с Дазаем, кто знает.

— Накахара, тебя стучаться не учили? — Йосано хмурится. — Это тебе не аудитория, а кабинет ректора, если ты не забыл.

— Да помню я, Йосано, — Чуя проходит вглубь кабинета и садится на стул, закинув ногу на ногу. — Мне нужен профессор Фукузава, сказали, что он пошел к ректору.

— Это тебе правильно сказали, только вот ты уверен, что это подходящее время? — с лица Рампо не сходит улыбка.

— Подходящего времени никогда не будет, так что я готов принять этот удар на се… — он не успевает закончить, когда дверь в ректорский кабинет открывается, и в помещении появляется профессор Фукузава.

— Профессор! Могу я с вами поговорить? — Чуя вскакивает со стула.

— Накахара, — Фукузава даже не удостаивает его взглядом — выглядит темнее тучи. — Если по поводу проекта, это обсуждению не подлежит.

— Но профессор, я думаю, что нецелесообразно ставить Ацуши с Дазаем, когда вы знаете, как Акутагава… — Чуя пытается подобрать правильные слова, но ничего путного не приходит в голову.

Фукузава вздыхает — тяжело так, вымученно. Видимо, первый учебный день начался не так, как он планировал. У Чуи вот тоже. Профессор ведет головой на дверь из кабинета. Под заинтересованные взгляды Йосано и Рампо они выходят из помещения и останавливаются немного поодаль, у стены.

— Чуя, я как раз согласен с такой расстановкой. Акутагаве нужно научиться взаимодействовать с людьми, а свою неприязнь к Ацуши перевести в мирное русло — например, в здоровое соперничество, чему, очень кстати, посодействует Дазай. Это вообще было его предложение, и я с ним согласен, в целом.

— Его предложение?! — это было последней каплей. Он точно убьет этого чертвого суицидника. Сегодня же. Окажет, так сказать, услугу по давнему знакомству. — И я тоже часть его гениальной идеи?

— Ты — нет, — Фукузава качает головой. — Акутагаве кто-то должен помогать и направлять его. Вы хорошо ладите, я исходил из этого. Я понимаю, что тебе все это не нравится, но что тебе, что Акутагаве нужно научиться свою неприязнь перемещать в более мирное русло.

— Дазай конечно это предполагал, — бурчит себе под нос Чуя.

— Возможно, — соглашается профессор, — но, как я и сказал, с ним согласен. Если у тебя больше нет вопросов, то мне нужно идти готовиться к следующей лекции. Мори-сан и так потратил больше моего времени, чем я планировал.