Каллен никогда с ним не разговаривал, со своим демоном, но замирает, затаив дыхание, каждый раз, когда слышит его голос, разносящийся по каменным коридорам Башни. Голос чуть хриплый, стрекочущий и всегда громкий. Говорит он, калленов демон, тоже забавно, с легким, странным, невесть откуда взявшимся антиванским акцентом, порой растягивая гласные. И постоянно улыбается.
Каллен считает каждую улыбку, адресованную не ему, и в тайне надеется встретиться с ним глазами. Его демон никогда не смотрел на него, да и с чего бы магу смотреть на храмовника?
Он очень красивый, — всякий раз думает Каллен, когда его демон проходит мимо. Миниатюрный, светловолосый, смуглый эльф, с лицом, усыпанным рыжими веснушками и тонкими губами не эталон красоты, конечно, тот же Амелл — черноволосый, с молочной, чистой кожей и глубокими синими глазами, куда красивее всяких там эльфов, но для Каллена его демон самый-самый.
Он очень талантливый, — думает Каллен, в очередной раз слушая разговоры Первого чародея и наставников. Алим, так зовут демона, один из лучших учеников — спокойный, сосредоточенный и все схватывающий с полуслова. Ему всегда удавались самые сильные заклинания с такой легкостью, что даже самый искусный маг позавидовал бы. Каллен знает, он видел.
Он сам завидует такой силе. Эльфы всегда были чувствительнее к магии, чем другие народы.
Когда наступает черед Алима проходить Истязания, он сидит на своей постели, расположенной крайне близко к дверям, и ждет. Каллен пытается ступать осторожно, но латный, громоздкий доспех едва ли способствует этому. Впрочем, если он кого и разбудит, никто не покажет этого.
Каллен подходит к своему демону, оставаясь на почтительном расстоянии, и старается не выдать своего волнения. Хотя волноваться должен сам Алим, а не он.
— Я готов, — кивает Каллену Алим и его голос такой же спокойный, как и на занятиях, не выражающий никаких эмоций. Маг тихо ступает по полу с громыхающим Калленом и теребит рукав своей синей мантии. Скоро она сменится на золотую, думает Каллен и улыбается, представляя Алима в новом облачении. Ему определенно пойдет золотой.
Перед тяжелой, резной дверью, ведущей на верх башни, туда, где проводятся Истязания, Алим замирает в нерешительности, глядя себе под ноги.
Волнуется, все-таки.
— Я боюсь, — честно признается Сурана и поднимает глаза на Каллена. Храмовник открывает, было, рот, но тут же закрывает его, встречаясь с совершенно спокойными и решительными глазами. Они у него большие, миндалевидные, цвета закатного неба — то ли темно-оранжевые, то ли бордовые. Каллен пытается сохранить лицо и остаться на месте, потому что очень хочется придвинуться ближе, опуститься на колени и взять его лицо в ладони и... смотреть.
Каллен отдал бы все, что только можно, за одну возможность смотреть на Алима каждый день, вот так же, чтобы близко.
О том, чтобы прикасаться Каллен даже не мечтает.
Каллен делает глубокий вдох и все же говорит:
— Ты справишься, — и чуть погодя добавляет, — не можешь не справиться. Алим светлеет и улыбается, щуря глаза. Каллен толкает дверь, пропуская вперед Сурану, и идет следом. Не стоит Суране знать, что Каллен здесь для того, чтобы убить его, если тот вдруг обернется демоном, настоящим демоном. Талант талантом, но Тень уничтожала и куда более сильных магов.
Алим Сурана справляется блестяще, в рекордное время, и перебирается в комнаты учеников. После, Каллен видит его в практически последний раз — он невнятно поздравляет Алима, едва ворочая языком от волнения и смущения. Алим солнечно улыбается, и Каллен позорно убегает, сославшись на несуществующие дела.
Потом — Алим становится Серым стражем и уходит из Круга, как думает Каллен, навсегда. Они видятся еще пару раз, спустя месяц бессонных ночей и ярких, возбуждающих видений, когда Круг подвергает опасности Ульдред. Этого Каллен практически не помнит, так как наваждение, что навели маги крови, было слишком сильно.
Спустя год, Алима провозглашают Героем Ферелдена.
Посмертно.