Донателло очнулся, когда его левой руки настойчиво коснулось что-то холодное.

— Майки, сколько раз я просил не пускать Холодильную кошку в мою комнату? — проворчал он и открыл глаза. И почти тут же подскочил как ошпаренный, а все потому что его запястьем собралась поживиться не любимица Майки, а самая гигантская крыса, которую он когда-либо видел.

В ответ грызун — размером он был с ту самую кошку — ощерил острые зубы и нырнул во тьму, а Донателло неловко поднялся на ноги.

«Что это за место?» — нахмурился он, оглядывая потемневшие стены, покрытые сеткой трещин, из которых сочилась вода. Пол был усыпан пылью и бетонной крошкой, а из дальних углов слышалось копошение — должно быть крыса была не одна.

Дон поежился, ощущая на себе жадные взгляды грызунов, и поспешил покинуть это место. Он уже подошел к металлической двери, и тут дыхание перехватило, и он резко оглянулся. Воображение мгновенно нарисовало перед ним парочку столов, заставленных реактивами и техникой. Книжные стеллажи у стен, а над кроватью плакаты по научной тематике. Это совершенно точно была его комната, но вот только почему здесь все разгромлено?

Не с первого раза, но ему удалось выбить дверь — видимо механизм уже давно вышел из строя. Однако запустение и разруха охватили все убежище. Комнаты братьев были пусты, а в гостиной он обнаружил груду обугленных костей. Стоило ему увидеть их, как в глазах потемнело, но Донателло заставил себя подойти и осмотреть то, что осталось от тел. Его руки были покрыты копотью и пеплом, когда он наконец-то нашел полуистлевший кусочек ткани с еле заметным символом.

— Клан Фут, — Донателло сжал в ладони шеврон вражеского ниндзя. — А там, где они, там и Шредер.

«Что он затеял на этот раз?» — Дон поднялся с колен и направился к выходу на поверхность. Почти все проходы были затоплены или обвалились, правда в гараже он наткнулся на запылившийся, но еще рабочий тоннелер.

Наконец-то впереди забрезжил свет, и Донателло выбрался из люка, что так часто служил им выходом в город. Сейчас дюралевые стены гаража напоминали решето, а крыша почти полностью обвалилась. Воздух в городе был тяжелым и спертым, а небо затянуто свинцово-серыми тучами.

— Какого… — Дон потеряно огляделся по сторонам. Все близлежащие здания выглядели заброшенными. На улице громоздились проржавевшие остовы машин, а среди небоскребов и высоток Нью-Йорка тут и там виднелись гигантские трубы, из которых валил черный дым.

Однако не успел Донателло осмыслить происходящее, как раздался шум лопастей, а затем показался черный вертолет. Яркий свет ударил по глазам, и Дон инстинктивно зажмурился.

— Горожанин! Немедленно брось оружие и подними руки вверх! — грянул искаженный металлический голос. Ему вторил шум патрульной машины.

Донателло приоткрыл глаза в тот самый миг, когда дверь отворилась и оттуда появились несколько фигур в черном.

— Повторяю! Бросить оружие и поднять руки вверх! — вновь загрохотал мегафон, но Дон резко выхватил из-за спины шест и сделал шаг назад. На черной форме врагов багровел символ в виде трехпалой драконьей лапы.

Четверо футклановцев с пушками наперевес приближались, сканируя Донателло красными огоньками визоров. Он судорожно сглотнул и уже собрался бежать обратно в убежище, когда в землю перед ним вонзились три металлические звезды.

— На крыше! — прогремел механический голос и проектор поднялся вверх. — Огонь!

***

Это было похоже на сон. На один из тех кошмаров, что будил его в первый год, когда это все началось. Однако едкий запах смога и пустота в левом рукаве твердили — это реальность. И кто-то, очень похожий на Донни, сейчас стоял перед отрядом футполиции. Ладно, он подумает об этом потом. Сейчас главное — разобраться с ними.

Это было легко, все же улицы патрулировали люди. Будь на их месте фут-боты, проблем было бы в разы больше. Опустевший автомат с гулким стуком ударился об асфальт, и Майки поморщился, отгоняя усталость. Все-таки, старость не радость.

— Майки?! Как же я рад тебя видеть!

Голос Донни — звонкий и живой, звучал словно эхо далекого прошлого. Его старший брат стоял сейчас перед ним в своей неизменной фиолетовой повязке, не постарев ни на день за эти тридцать лет.

— Что ж, — Микеланджело хрипло выдохнул, — это и правда ты. Вернулся, наконец.

— Майки, что…что вообще творится? И твоя… Майки, что случилось с твоей рукой? — Донателло побледнел.

— Это я должен задавать вопросы, — отрезал Микеланджело, ощущая странную горечь. — Где ты пропадал все эти годы?

— Все эти годы? — Дон нахмурился.

— Тридцать лет, Донни, — Майки сжал ладонь в кулак. — Ты пропал, мы считали, что ты погиб.

— Этого не может…

— Нет, может, Донни, — Майки поморщился, ощущая застарелую фантомную боль на месте отрубленной руки. — Как…как ты мог вот так бросить нас?

— Бросить? Нет, я никогда не бросал вас, — Дон прижал ладонь ко лбу. —Я…не помню, но в тот день мы сражались с кланом Фут, а потом…ничего не понимаю!

— Хм, — Микеланджело усмехнулся, — выходит даже большому мозгу иногда не хватает силы. Кто бы мог подумать.

Донателло поднял на него потерянный взгляд, а Майки вздохнул:

— Ладно, здесь небезопасно. Идем, я объясню тебе все по дороге.

***

— Что значит, они поссорились? — Донателло сидел на полу, скрестив ноги. Перед ним дымилась чашка с консервированным супом. Главный штаб повстанцев был погружен в тревожную тишину, но ни Майки, ни Эйприл, кажется не ощущали этой нервозности.

Последняя так и вовсе спала в продавленном кресле, положив ноги на кипу каких-то журналов.

Майки сидел на диване, и Дон не переставал удивляться тому, как изменился его младший брат. И дело было не только в том, что он превратился во взрослого мужчину с кучей шрамов. Сквозь прорези полинявшей банданы на мир смотрели знакомые и одновременно чужие глаза.

— Спустя два года как ты ушел, — хрипло произнес Майки и отпил из банки с газировкой, — на убежище напал легион Футов. Сплинтер пожертвовал собой, чтобы дать нам шанс уйти. Месяц спустя в сражении погиб Кейси, а еще через год мы попали в засаду, после которой ушел Лео.

— Лео ушел? — Донателло не верил своим ушам. — Как лидер мог бросить свою команду?

— Команду? — Майки вздохнул. — Мы перестали быть ею, когда потеряли тебя. А гибель мастера окончательно нас подкосила.

— Но как? — Дон продолжал хмуро разглядывать чашку с супом. — В ситуации, когда вы должны были сплотиться, вы начали грызться друг с другом. Разве этому нас учил сенсей?

— Что, решил прочитать мне лекцию, Донателло? — в голосе Майки послышались железные нотки. — Поживи с мое, а я посмотрю как ты заговоришь. По-твоему, мы сидели сложа руки? Если бы это было так, никакого сопротивления бы не было. Мы живем в этом Аду тридцать лет, а ты…

Внезапно его прервал резкий сигнал, и Эйприл тут же подскочила на кресле.

— Это Лео, он ответил.

***

Часы с треснутым дисплеем показывали половину четвертого ночи, когда Майки вновь проснулся в холодном поту. Левую руку стягивало судорогой, и он тяжело сел на своей кушетке и глубоко вдохнул. Медитация никогда не была его сильной стороной, но при должном усердии ему удавалось перебороть приступ фантомной боли, и быть может поспать еще пару часов.

Микеланджело смежил веки, но тут уловил за дверью шаги. Первой мыслью было выхватить из-под подушки нунчаки, однако потом он вздохнул. Даже спустя столько лет он прекрасно помнил их.

— Донни?

— Прости, Майки, ты не спишь? — дверь отъехала в сторону, и Донателло шагнул через порог.

— Нет, — Микеланджело дернул плечом. — Что ты хотел?

— Да так, — Дон нервно вертел в руках рулетку, — у меня есть одна идея, и я думал, что ты поможешь мне с ней.

— Я помогу? — Майки скривил губы. — Прости, бро, но за тридцать лет я не слишком поднаторел в технологиях. Да и с одной рукой от меня мало толку.

— Как раз насчет этого я и хотел поговорить, — Донателло приблизился. — Разрешишь?

— Ага, — Майки чуть отодвинулся, давая брату пространство. Спустя секунду щелкнула рулетка, и Дон начал снимать мерки. Сначала измерил параметры правой руки, а потом перешел на травмированную.

Все это время Микеланджело молчал, не зная, что сказать. Всего пару часов назад они встретились с Лео и Рафом, и вроде бы как договорились, что вновь попробуют дать бой Шредеру. Донателло заставил их, старых, мрачных циников, вновь ощутить себя пятнадцатилетними. Но время не обманешь.

— Кто это? — внезапно спросил Донни, кивнув на стену, где висело оружие и одна-единственная фотография — улыбающаяся светловолосая девушка в рабочем комбинезоне сидела на капоте джипа.

— Это Рене, — отозвался Майки. — Моя жена.

— Ж-жена? — голос Донателло подлетел на несколько тонов, и Майки стало смешно. Впервые за последние семь лет.

— Ну, не официальная, конечно. В мире Шредера в церкви уже не венчают.

— Нет, я просто… — Дон покачал головой. — Ты и отношения, это как-то не укладывается в голове.

— Не укладывается? — Майки криво усмехнулся. — Мне сорок пять, чувак. Я тебе в отцы гожусь.

— И все равно, — Донателло слегка покраснел, — но она красивая.

— Да, — Майки вздохнул. — Была. Умерла семь лет назад.

— Прости, я не хотел…

— Забей, — Микеланджело поморщился, когда рулетка прошлась по его изувеченному плечу. — Зачем это тебе, Донни?

— Постараюсь сконструировать тебе пристойного вида протез, — ответил Донателло, убирая рулетку. — Думаю, что сражаться нунчаками одной рукой не очень удобно.

Майки слабо верил, что у него что-то получится, но через десять дней, также ночью, Донни вновь сидел на его кровати и старательно пристегивал к плечу бионическую руку, явно собранную на основе технологии фут-ниндзя.

— Разумеется, с настоящей не сравнится, — произнес Дон, проверяя как подключены провода, — но, спасибо Стокману, мне удалось внедрить туда датчики, которые будут передавать импульс от уцелевших мышц и нервов к механизму. Потренируешься и подвижность будет на уровне. Так, а теперь попробуй.

Микеланджело нахмурился и чуть напряг мышцы, приказывая сжать кулак. Спустя секунду механические пальцы дрогнули и неохотно согнулись. Рука тут же заныла.

— Это реакция атрофированных мышц, — ладонь Донателло легла на плечо Майки, — нужно время, чтобы научиться ими управлять. Но нам очень повезло.

— С чего это? — проворчал Майки, чувствуя, что боль стихает, словно реагируя на его тепло.

— Ты повзрослел, а значит протез не нужно будет подгонять по мере изменения длины руки, — ответил Донателло, и его пальцы скользнули по хромированной стали.

— Хоть какой-то плюс от того, что я теперь развалина.

— И это говорит тот, кто в одиночку вынес целый отряд футполиции? — Донателло улыбнулся. — Когда ты научишься им управлять, тебя будет не остановить. Шредер может уже писать завещание.

— Ну что, — Майки вновь сжал руку в кулак, а потом приподнял большой палец. — Я — вернулся.

Мышцы лица неохотно сложились в улыбку.

— Отлично, — Донателло вновь рассмеялся, а потом внезапно обнял Майки. — Я так рад, что ты улыбнулся.

— Да, — Майки зажмурился. — Это тебе спасибо, Донни. Ты вернул нам надежду.

Над ухом раздался негромкий вздох, а потом Майки вздрогнул, ощущая теплое прикосновение чужих губ. Длинные прохладные пальцы Донателло скользнули по его щеке, цепляясь за жесткую щетину. Это ощущение длилось несколько бесконечно долгих секунд, а потом Дон резко отстранился.

— Прости! — выпалил он и, подхватив свой набор с инструментами, выскочил из комнаты.

А Майки так и остался сидеть на постели, ощущая как в груди медленно начинает разгораться теплый огонек давно забытого чувства.

***

Гараж, который Донателло наспех переделал под мастерскую, был самым неуютным местом на свете, но последнюю неделю он ночевал там. Нужно было восстановить тонеллер и доработать прототип экзоскелета, который модифицировал Стокман.

Конечно, вместе с доктором работа пошла бы в разы быстрее, но всего через пару дней совместной деятельности Донателло вежливо поблагодарил за участие. Даже спустя тридцать лет Бакстер не растерял своего фирменного самолюбия, а язвительность возросла просто в геометрических масштабах. Угрюмые замечания Хана, который оказался связан с тщеславным ученым, никак не улучшали ситуацию. В итоге даже атлантическое спокойствие Донателло дало трещину. Правда, сейчас, спустя три месяца в будущем, он уже не мог похвастаться им. Слишком много жертв, а еще больше стоит на кону. И если он не справится…

Донателло раздраженно мотнул головой, прогоняя туман сонливости. Ему осталось совсем немного. Мощности бура должно хватить до самого замка Шредера, и даже останется. Костюм же оставалось лишь зарядить и проверить отзывчивость манипуляторов. И тогда у них появится шанс победить. Кроме того, у Майки теперь есть протез, а значит, что он сможет сражаться и защищаться более эффективно.

Донателло соединил два проводка в системе охлаждения костюма, а потом ощутимо приложился лбом к металлическому суставу.

«Идиот! Идиот! И как можно называть себя гением, будучи таким тупицей?! Зачем он это сделал? Поддался порыву, поскольку впервые за это время увидел её — улыбку Майки. Но это так глупо! На что он рассчитывал?»

Между ними пролегла тридцатилетняя брешь, наполненная ужасными событиями, болью и потерями. И новыми людьми, такими как эта девушка — Рене. Донни постарался ненавязчиво расспросить о ней у Эйприл, и та подтвердила, что Микеланджело целых пять лет жил вместе с девушкой, которую спас из-под завалов. Она была очень веселой и доброй, пусть и слегка неуклюжей. После её смерти Майки совсем перестал улыбаться.

«Он все еще скорбит по ней, а я…» — Донателло нервно закусил губу и вновь вернулся к проверке манипуляторов робота.

Эти чувства были неправильными, несвоевременными и совершенно не нужными. Сейчас главное было победить и заняться восстановлением прежнего мира. Пожалуй, это займет еще тридцать лет, если не больше. Слишком сильно было влияние Шредера.

Донателло захлопнул металлическую крышку, а после включил тумблер питания. Помещение гаража наполнилось металлическим лязгом и шумом мотора. Стальной исполин неохотно поднялся с колена и выпрямился во весь рост. Индикаторы докладывали о стабильной работе, а обойма пулемета была заряжена.

— Получилось, — Донни улыбнулся и сжал гигантскую ладонь в кулак. — Ну держись, Шредер!

***

База повстанцев была окутана сонной тишиной, и только Микеланджело вновь маялся бессонницей. И дело тут было совсем не в фантомных болях. С тех пор, как на месте пустого рукава появился механический протез, боли отступили, а вместе с ними и старые кошмары. Однако Майки все равно стабильно просыпался посреди ночи и несколько часов просто смотрел в пустоту. А все потому что в голове заезженной пластинкой крутилось имя.

Донни

Он сбился со счета как часто звал его в прошлом. Первый год после его исчезновения он приходил в его комнату, включал компьютер и запускал химическую лабораторию, в надежде, что это вернет его брата. Или же он просто пытался создать иллюзию целостности их семьи?

Когда они оставили поиски, Раф целыми днями пропадал с Кейси, а Леонардо тренировался так, что пугал даже Сплинтера. Майки же оказался предоставлен сам себе и медленно сходил с ума от одиночества и тишины. Не с кем было посмотреть новую серию сериала. Не с кем завтракать. Не к кому обратиться, если ему вновь приснился кошмар.

Сначала он взял за привычку приходить в комнату Лео и спать рядом, закутавшись в плед. Брат не прогонял его, но и не пытался выяснить в чем дело. В то время пока Микеланджело дрожал всем телом, отчаянно нуждаясь во внимании и родственном тепле.

А когда погиб сенсей, а следом за ним Кейси, Майки взял за привычку молиться. Он ничего не знал о боге, кроме того, что в далеком детстве рассказывал Сплинтер, но в этой ситуации ему было все равно.

Единственное, о чем он просил — вернуть Донни. Потому что он точно сможет вернуть все на круги своя. Починить любую вещь. И успокоить, когда надежда, казалось бы иссякла. Хотя нет. Он был этой самой надеждой.

И вот, спустя тридцать лет, равнодушный бог наконец-то отозвался на его молитвы. Но вместо спокойствия, в душе Микеланджело все начало рушиться, словно кости домино. А все потому что Донни был слишком живым. Слишком деятельным. Слишком притягательным.

«Абсурд», — покачал головой Майки, но вопреки всему переступил порог мастерской. Ему сказали, что Донателло буквально ночует среди железок, ведь штурм назначен уже на завтра. И он, Донни, будет играть в нем ключевую роль.

Бесшумно ступая по бетонному полу, Майки приблизился к коленопреклонённому роботу, у ног которого виднелся силуэт в пледе.

«Как обычно, — Майки слегка улыбнулся и присел на корточки рядом с братом, — заработался».

Он уже протянул руку к изможденному лицу, собираясь убрать непослушную темную прядку, когда Дон внезапно поморщился и прошептал:

— Май…ки.

«Кавабанга, мать твою», — выругался про себя Микеланджело и осторожно поднял брата на руки. То ли из-за протеза, то ли с непривычки, но его тело показалось ему таким легким и хрупким, что хватило бы небольшого усилия, чтобы травмировать его. Но он был таким уставшим, что не проснулся даже, когда Майки принес его в свою комнату и опустил на кушетку.

— Хорошо поработал, Донни, — прошептал Майки, касаясь темноволосой головы. — Отдыхай.

Он еще пару секунд позволил себе ощутить мягкость гладких прядей, но тут Донателло внезапно приоткрыл карие глаза и посмотрел прямо на Майки. Тот застыл, не зная, что ему делать, а потом Донни произнес:

— Прости меня, Майки.

— За что? — Микеланджело нахмурился.

— За то, что пришел слишком поздно. За то, что оставил вас в такое время, и за…

Его щеки слегка покраснели, и Майки стоически вздохнул.

— Тот поцелуй, я вовсе не хотел, чтобы ты посчитал меня странным.

— Правда? — Майки усмехнулся. — А вот теперь я расстроен.

— О чем ты? — Донателло сел на постели, и тут ему на затылок легла теплая широкая ладонь, притягивая к себе.

— Похоже ты забыл, как мне нравится все странное, — прошептал Майки почти касаясь его губ, а после осторожно поцеловал.

Донни вздрогнул, но не отстранился, а напротив обнял брата за плечи — широкие и мускулистые, столь непохожие на те, что он видел в прошлом три месяца назад. Но Дону казалось, что это было в какой-то другой жизни.

— Ха… — Майки разорвал поцелуй, ощущая странное трепетное чувство от прикосновения к тонким и мягким губам. Пальцы Донни скользнули по затылку, собираясь развязать бандану.

— Хочешь полюбоваться на мою лысину? — хмыкнул Майки и резко притянул к себе стройное тело.

— Не верю, что ты мог облысеть, — ответил Донателло, вновь краснея, потому что сквозь грубую ткань камуфляжных штанов он ощущал горячую твердость.

— Да, кое-что еще осталось, но тебе этого лучше не видеть, — Микеланджело дернул углом рта. — Фут ниндзя не слишком опытны в прическах.

— Что случилось? — прошептал Донни, покрывшись мурашками.

— Как-то попался в засаду и три дня провел в гостях у Хана, — пожал плечами Майки. — Спасибо Эйприл и Рафу — спасли, но…

Донателло поджал губы, но тут его щеки коснулась чуть шершавая ладонь.

— Эй, Ди, что такое?

— Уже три месяца я здесь, но не знаю и десятой доли того, что с тобой приключилось.

— Хочешь, чтобы я рассказал? — Микеланджело вздохнул. — Это не так круто, как в комиксах, поверь мне.

— Я знаю, но… — карие глаза Донателло влажно блеснули. — Шредер заплатит за это. За все, что сделал с тобой.

— Вот он, мой отважный Донателло, — Майки рассмеялся, ощущая как першит в горле с непривычки. — Я так скучал. И хватит уже загоняться, бро. Когда мы победим, у нас будет еще много времени для разговоров. А сейчас, предлагаю заняться чем-то более приятным. И поскорее, а то я ведь не молод уже. Долго не смогу.

— Не такой ты уж и старик, — пробурчал Донателло, вспомнив характерный бугор на ширинке. — и…ахм…

Правая ладонь Майки скользнула по его животу и задела возбужденный член.

— Ну, с тобой семнадцатилетним не сравнить, — хмыкнул Майки, нарочито медленно проводя по нему ладонью.

— Майки, стой это…

— Что?

— Странное чувство.

— Да? — Микеланджело улыбнулся, — А мне кажется, что тебе хорошо.

Следом еще один осторожный поцелуй в губы, но почти тут же перерастающий в глубокий и страстный. Донни задушено стонет, ощущая что близок к разрядке, а потом по ткани расползлось влажное пятно.

— Хм, это было быстро, — слышится над ухом хриплый шепот, и Донателло вновь весь покрывается мурашками. Кто бы мог подумать, что Майки может быть таким…таким…

— Я не специально, — пробурчал Донни, ощущая, что еще немного и его лицо превратится в пылающий метеорит, — просто ты…

— Знаю, — хмыкает Майки, и в его голосе слышатся нотки самодовольства, — но это немного нечестно, так что давай-ка продолжим.

Донни едва успевает вздохнуть, как раздается звяканье пряжки ремня, и он оказывается без штанов. Вязкий чавкающий звук и ладонь Майки покрывается белесой субстанцией.

— Зачем?

— Смазка, — без всякого стеснения выдает Микеланджело, и пока его брат готов провалиться от стыда под эту самую кушетку, осторожно разводит его ноги в стороны, — это ведь твой первый раз?

— Угум… — кивает Дон, закрывая лицо ладонями, и в очередной раз поражаясь насколько взрослым стал его младший брат.

Ощущения более чем странные и даже немного болезненные, но Донателло терпит, потому что теплые губы Майки то и дело касаются его шеи или щек.

— Все в порядке?

— Да, — Донни жмурится, а потом обхватывает Майки за шею. — Давай уже, я выдержу.

— Не заставляй себя, если тяжело, — шепчет ему на ухо Микеланджело, но хотя сам уже готов зарычать от нетерпения. А все потому что у него стоит как никогда в жизни. Вот тебе и старость.

— Ничего, я готов, — Донателло мужественно улыбается, но когда Майки входит лишь на половину, его лицо искажается от боли. Дыхание перехватывает. Руки судорожно цепляются за спину брата, словно ища какую-то опору.

— Донни, хватит, это слишком.

— Нет, — Дон упрямо закусывает губу. — я хочу этого, Майки.

— Черт, и что же с тобой делать? — качает головой Микеланджело и начинает двигаться — медленно и осторожно, позволяя брату привыкнуть. Постепенно он расслабляется, к щекам приливает кровь, а карие глаза заволакивает пелена наслаждения.

— Майки… — шепчет Донни и тянется к нему за поцелуем.

Тот опирается левой рукой в стену, а правой притягивает к себе стройное тело, не сбавляя темп. Бешеные поцелуи-укусы сменяются медленными и тягучими, а потом снова. Сердце стучит как ненормальное, по шее стекает пот, но тихие стоны Донателло заполняют комнату, а вместе с тем и мучительную пустоту где-то в груди Микеланджело.

Мрак, что окружал его все эти годы таял как снег по весне, сменяясь мягким и теплым светом. Вновь хотелось смеяться и шутить. Дышать полной грудью. Жить, в конце концов.

— Донни, Донни, — срывается с губ Майки, и он наваливается на него всем телом, ощущая как мышцы резко подводит, а потом его накрывает волной наслаждения, но он успевает выйти, обильно излившись на живот Донателло. Тот смотрит на него широко раскрытыми глазами, а его грудь тяжело вздымается.

— Извини, Ди, я сейчас, — Микеланджело поспешно вытирает его своей футболкой, а потом ложится рядом. — Ты как?

— Это… — Донателло сонно качает головой, — нет слов, просто.

— Ты мне льстишь, — Майки улыбается совсем как в старые добрые — хулиганской улыбкой, — и мне это нравится.

Миг спустя он касается его ладони и сжимает в своей.

— Спасибо, Донни.

— А? — эхом отзывается уже дремлющий Донателло.

— За то, что вернул меня к свету, — Микеланджело мягко улыбается, и Донни видит в глубине его голубых глаз прежний огонек азарта.

***

Приоткрытые голубые глаза похожи на потускневшие осколки стекла. Они бессмысленно смотрят в пустоту, но на губах все еще виднеется тень хулиганской усмешки.

Миг спустя у Донателло подкашиваются ноги, и он падает на колени рядом с Микеланджело. Касается еще теплой ладони, а потом вслепую нащупывает пульс.

Где-то в отдалении слышится голос Эйприл, но Донни уже все равно. Плевать на победу. Плевать на это проклятое будущее. Плевать на шрапнель в правом боку, и на то, что сознание медленно заволакивает туманом. Внутри у него совершенная, абсолютная, безграничная пустота.

Широкая ладонь Майки выскальзывает из его пальцев — сознание погружается во тьму.

***

Носа касается теплый аромат хлопка, и Донателло с трудом приподнимает свинцовые веки. Несколько секунд перед ним все расплывается, а затем зрение проясняется.

Знакомая постель, стены обклеенные плакатами и шум вентиляции под потолком. А в изножье светлеет растрепанная макушка.

— Майки? — хрипло произносит Донни, не веря своим глазам, и младший поднимает голову. Несколько секунд голубые глаза подернуты сонной дымкой, а потом Микеланджело вскрикнул:

— Донни?! Ты очнулся! Ребята! Сюда, скорее!

Не успевает Донателло осознать происходящее, как в комнату врываются Лео и Раф — оба запыхавшиеся, но счастливые.

— Донни! Слава богу! Ты провел без сознания три дня.

— Да, мы думали, что ты нас бросил!

Братья набрасываются на него с объятиями, ерошат волосы и хлопают по плечам, но он смотрит лишь на Майки, который утирает рукавом слезы, а потом с криком «Кавабанга» кидается к Донни на шею. Утыкается ему носом в грудь и бубнит:

— Глупый Дон, больше не пугай меня так! Ты бы еще на тридцать лет пропал!

— Прости, Майки, — Донателло касается густых светлых прядей и улыбается. — Теперь я дома.

— Надо сказать сенсею, что ты пришел в себя, — Лео исчезает за дверью.

— А я поищу что-нибудь в холодильнике, ты наверняка умираешь с голоду, — Раф радостно ухмыляется и тоже выходит из комнаты. Майки продолжает обижено сопеть в грудь Донни, и тот осторожно касается его лица.

— Ди? — Микеланджело удивленно приоткрывает рот, и Донателло с трудом подавляет желание поцеловать его. Вместо этого он невесомо чмокает его в лоб, а потом притягивает к себе.

— Ты чего это? — Майки смеется, а Дон облегченно выдыхает. Это не сон и не иллюзия. Он снова дома, где все живы и здоровы. Однако те три месяца, что он провел в будущем, ощущались слишком реальными.

Что это было? Видение? Предупреждение? А может перерождение? Как бы там ни было, он испытал этот опыт и стал мудрее. Осторожнее и чуть взрослее. Поэтому ни за что и никогда...

— Не позволю, — прошептал Донателло и прикрыл глаза, — померкнуть твоему свету.