Пионерское расстояние.
Давай Бека, ты сможешь. Просто стой подальше и соблюдай нормы приличия.
Жаль, пионерское расстояние не мешает мне пялиться на тебя. А тебе на меня.
Мне даже пить не нужно, я и так поехавший. Я бухой, от твоего нелепого смеха.
У меня к тебе безумие и нежность, что будешь делать с этим?
Все вокруг внезапно лишние.
Плисец дёргает рукав, в ухо шипит:
— Бека, ты же пожалеешь! Прекрати это.
Да насрать, вырываю руку из хватки когтистой.
О чём речь-то вообще? Притворяюсь, что не понимаю.
Наконец отвалились от душной компании.
Замедлили шаг в тени аллеи. Отряд возможно и не заметил потери.
Идём тихо, молча, руки в карманах. Сначала в своих.
Потерялись, пропали в переулках. Всё в пропасть, есть только я и ты.
Какое к чёрту раскаяние, когда ты дышишь так горячо, отчаянно?!
Пустой переход перехаил эхом: стыдно, стонами в стены, по кирпичам вздохи, смех.
Держать дистанцию.
Я опять напился, как сука. Держать дистанцию очень не-просто-друг-мой.
Я такой мудак, а ты смотришь вот так, в губы.
Руки тянутся трогать: щёки окрасить, согреть. Держать дистанцию не помогает, конечно нет.
О каком расстоянии мы говорим, когда меня магнитит к тебе даже из другой страны?
У меня аритмия от твоей улыбки, знаешь? Какой же я пьяный.
Целовать бы тебя до одури, если бы не судьи вокруг.
Господи Иисусе, отцепись, Лео, друг, ну что тебе нужно?
Спасибо за ценный совет и провались к уже чертям.
Просто сделаю вид, что не помню вчерашнего вечера, дня.
Пионерское расстояние, с треском. Размышления полем, лесом.
Я и не хочу думать, когда мы сбегаем вместе. Опять.
Мысли сами убираются прочь, от тебя.
Всё, что было рационального во мне, погибло, сдохло.
Зато сердце огромное бьётся везде, заполнило всё и около.
Крестик молится, просит Бога, в лицо спамит.
Не оставлю в тебе ничего. Святого.
Гну зубами.
Металлический жжёт, бьёт, холодом. Глаза дикие, целуешь сильно, много, голодно.
В языках извился шнурок, горячие края золота.
Ты весь только из наших текстур и звуков.
Я весь только из твоих и моих губ.
Держать дистанцию, кто в это верил? Я?
Фотовспышки экранов фанаток.
Хихиканье, топанье-шарканье убегающих ножек-лапок.
Спалились. Смеюсь, пью твой смех, нам всё ровно как будто.
Уже слышу вздохи читателей утренние:
«Ох уж эти подонки, где у людей стыд?!»
Наши лица на жёлтом мелькают уже чаще, чем некоторых других.
Белз будет смеяться, скажет, что мы оборзели.
Родители вздохнут, что потеряли совесть совсем.
Техника безопасности — пионерское расстояние.
Подпись в журнал, без инструктажа, ставили? Знаете?
Сокращаешь дистанцию смехом, блеском с ресниц, неслучайными.
Касаниями.
Окружили, зудят друзья-спасатели.
Вижу в гробу все советы их, нравоучения.
Просто сделаю вид, что не понимаю о чём они.
Плисец плюёт, морщит нос, издаёт слово «пошлость».
Я чувствую злость. Это не пошлость, Юра, это верхний концентрационный предел.
Всему виной, температура нервных диодов, проводов вен.
На утро буду ругаться трехъярусным.
Как я мог…
Удаётся держать дистанцию,
Как плохо поставленный танец. Свадебный.
Провал, на повтор. Как заевший припев по радио, жду, с трепетом. Каждый раз.
Твоё безумие, твоя нежность во мне. Я крепко увяз.
Все ожидаемо становятся лишними.
Как хорошо, что она не вышла за меня.
Потом сделаю вид, что не помню вчерашнего вечера.
Это не пошлость, Лео, что ты понимаешь в этом? Слово «страсть» тебе, что, не о чём не?
Всему виной эти губы, твоя дерзость и ты весь.
На утро буду ругаться трехъярусным.
Как я мог…