Об омеле и двух ид... слепцах

Шэнь Цинцю глубоко вздохнул и прикрыл лицо веером. Эта вещица уже долгие годы становилась его спасением. Жаль, что он не помогал ему сбежать. (Иногда хотелось очень).

— Только не говори, что все же отыскал её, братец Самолёт, — за украшенным иероглифами веером пряталось покрасневшее от смущения лицо.

— Не говорю, — рассмеялся Шан Цинхуа, — я лучше покажу тебе.

На столе оказалась небольшая веточка с белыми ягодами. В их родном мире её называли омелой. И под ней целовались.

Шэнь Цинцю поднял глаза к потолку, будто пытаясь докричаться до небожителей, спросить, за что это все. Правда, те не спешили ему отвечать.

Шэнь Юань знал новеллу «Путь гордого бессмертного демона», кажется, лучше самого автора. И прекрасно знал, что именно принёс ему Цинхуа. Но как же сильно хотел ошибаться!!!

«Именно это твоя забывчивость услужливо решила не стирать, братец Самолёт?»

— Если ты решил так свести меня с Ло Бинхэ, то убери это от меня, пока я не сжёг её вместе с тобой. Мы с Ло Бинхэ давно все решили, я с трудом уговорил его…

Но Цинхуа не дал ему договорить, громко фыркнув.

— Это никак не связано с главным героем! Система отвязалась от тебя с ним, а я не планирую привязываться, — на лице главы пика Аньдин сияла улыбка, и это нравилось Шэнь Юаню меньше всего, потому что если братец Самолёт что-то задумал, то обязательно исполнит. Сердце Мобэя — яркий тому пример.

— Тогда зачем ты принёс мне цветок, который имеет значение омелы?! С кем ты предлагаешь мне под ней целоваться?! Не с тобой же, братец Самолёт?!

Цинхуа коварно улыбнулся и одними губами прошептал имя:

— Лю Цингэ.

Шэнь Цинцю оставалось лишь прятать лицо ещё глубже в узорах веера.

— То есть ты хочешь, чтобы он ненавидел меня ещё больше? — Шэнь Цинцю выглянул на друга из-под веера. — Это месть за что-то?

Цинхуа вновь фыркнул, кажется, лорд пика Аньдин был готов упасть на пол от едва сдерживаемого смеха.

— Месть? — Цинхуа правда пытался не смеяться, но получалось так себе, смех так и рвался из него. — Ненавидеть? Братец Огурец, ты совсем ослеп? Ничего не видишь из-под своего веера? Даже демоны уже перешёптываются, что бог Войны Лю Цингэ рядом с тобой превращается в маленького и неловкого котёнка, смотрящего на своего шисюна влюблёнными глазами.

— Ты видно сошёл с ума, братец Самолёт, — щёки Шэнь Цинцю покраснели сильнее (хотя куда уж больше?), он сразу же попытался скрыть это. — Шиди Лю не будет интересоваться кем-то…вроде меня.

Лю Цингэ был любимым героем Шэнь Юаня. И возможность сблизиться с «Шиди Лю» стала для Юаня настоящим даром.

С каждым разговором, неловким взаимодействием, Юань понимал, что влюблялся всё сильнее. Но, конечно, он не мог рассчитывать на взаимность. И даже не собирался нагружать Лю Цингэ своими чувствами. Тем более с изменением сюжета среди заклинателей стали ходить слухи, мол Бог Войны нашёл достойную даму и планировал завести семью. Куда теперь Юаню лезть со своим «Лю Шиди, я люблю тебя»? Он не желал остаться в чужой памяти «мерзким обрезанным рукавом».

— Да, — кивнул, поджимая губы, Цинхуа, — нам всем показалось. Одновременно. Особенно в тот момент, когда Лю Цингэ меч выронил, когда ты поздоровался с ним позавчера.

— Это просто случайность! — перед глазами возникло это неловкое лицо шиди Лю, но Шэнь Цинцю быстро отогнал от себя эти мысли. — Ты несёшь какие-то глупости, братец Самолёт!

— Да ну тебя, братец Огурец, — надулся Цинхуа, — и правда, не видишь за своим веером ничего.

Шан Цинхуа забрал веточку так похожую на омелу и, бурча себе что-то под нос, вышел, даже толком не попрощавшись.

Шэнь Цинцю надеялся, что на этом его мучения с омелой и поцелуями под ней (и тем более признаниями чувств) закончились. Слава богам толком даже не начавшись. Но он сильно ошибался. Просто глава пика Аньдин решил зайти с другой стороны…

***

— Шан Цинхуа, — спокойно произнёс Лю Цингэ. По его лицу было видно, бог войны не особо рад гостю. Шан Цинхуа недолюбливали многие. Бог войны не был тому исключением.

— Добрый вечер, Лю Цингэ, — поклонился Цинхуа, — прошу просить меня за беспокойство.

— Случилось что-то? — в глазах вновь сверкнуло недовольство. — Меня ведь побеспокоили не просто так?

— Началась зима… — начал Цинхуа с улыбкой, заходя издалека, — похолодало.

— Господин Цинхуа зашёл обсудить погоду? — Лю Цингэ никогда не славился терпением. — С этим лучше к Шэнь Цинцю.

— Я нашёл один трактат, — продолжил заклинатель, будто и не слыша собеседника, — в нём рассказывается о зимних празднованиях. И там есть одна интересная традиция…

Шан Цинхуа извлёк из рукава веточку, которую Шэнь Цинцю обещал сжечь вместе с ним.

— Что это такое? — Лю Цингэ терял терпение всё быстрее.

— По этой традиции люди, которые стоят под этим растением должны поцеловаться.

— И зачем мне это? — на лбу бога войны появилась складка.

— Оба мира давно говорят, что вы… Нашли достойного… Ох, достойную спутницу жизни, — Цинхуа всучил ему веточку, — и, возможно, это поможет вам…

— Чушь, — фыркнул Лю Цингэ, закрывая перед носом Цинхуа дверь.

Автор, попавший в свою же новеллу, не видел, как Лю Цингэ стоял, прижимая к себе эту веточку. Но был уверен, его план идёт как надо. Дело осталось за малым: достать ещё омелы, заставить двух глупых влюбленных наконец поцеловаться и объяснить Мобэю, куда он пропал так надолго.

«Кажется, стоит развесить омелу и там…»

***

Шэнь Цинцю не мог рассказать Лю Цингэ о своих чувствах, но с радостью пользовался возможностью зайти к Лю шиди просто так. Попить чай, поболтать ни о чём. И неважно, сколько времени нужно потратить на путь.

— Лю шиди, — улыбнулся ему Шэнь Цинцю, — надеюсь этот шисюн не побеспокоил тебя столь ранним визитом.

Будь Лю Цингэ кем-то другим, он бы ответил как-то сложно, витиевато и, возможно, не упустил шанса задобрить Шэнь Цинцю лестью. Но Лю Цингэ на то и Лю Цингэ. Он абсолютно не умел льстить, красиво говорить. Если многие гордые лорды от природы своей являлись мастерскими ораторами и манипуляторами, то Лю Цингэ — истинный воин.

— В этом доме всегда рады шисюну.

После разговора с Шан Цинхуа, Шэнь Цинцю начали мерещится всякие глупости. Вот, например, в тот момент он почти полностью был уверен — его шиди покраснел!!!

На маленьком чайном столике между чашками лежала та самая принесённая Шан Цинхуа веточка. Шэнь Цинцю вздрогнул.

— Лю шиди? — испуг вновь оказался спрятан под веером. — Что это?

Лю Цингэ перевел взгляд на столик, и Шэнь Цинцю вновь показалось, что тот покраснел. Разговор с Шан Цинхуа явно не пошёл ему на пользу.

— Это? — бог войны чуть потупился. — А шисюн не знает?

Обстановка становилась всё более неловкой.

— Это для… будущей спутницы жизни шиди Лю? — произнести это оказалось сложнее, чем он думал.

— Это… Это принёс лорд пика Аньдин.

«Братец Самолёт!» — следующая часть его мыслей была наполнена ругательствами.

«Ну ничего, — вдоволь наругавшись, продолжил мысленный монолог Шэнь Цинцю, — я тебе это припомню, братец Самолёт».

— Шиди Лю ведь знает, что означает это растение? — Шэнь Цинцю коснулся руки шиди.

— Лорд Аньдин просветил меня, — Лю Цингэ отвёл взгляд, — рассказывал про зимние традиции из древних трактатов.

«Древние трактаты значит… Вот как ты это назвал, братец Самолёт. Все свои безумные идеи ты будешь оправдывать древними традициями?»

— Шиди Лю… — тихо вздохнул Шэнь Цинцю, — не держи её рядом с теми, кого не считаешь достойным.

— Шисюну не стоит переживать, — Лю Цингэ чуть прикусил губу.

— Не будем об этом, — Шэнь Цинцю осторожно убрал свою руку от чужой.

— Я заварю для шисюна чай.

… Тем временем адепты уже развешивали вместе с Цинхуа омелу по всем возможным местам.

***

С каждым днём Шэнь Цинцю хотел убить Шан Цинхуа всё больше. (Тот активно прятался). Друга по несчастью найти не получилось, зато отыскалась не одна оставленная им веточка. И именно возле них они постоянно сталкивались с Лю Цингэ, прятали смущение и, оправдываясь каким-то срочными делами, расходились, как можно быстрее.

Адепты начали шептаться, мол шисюн и шиди вновь повздорили. Шан Цинхуа, слыша эти глупые предположения лишь закатывал глаза, желая сказать:

«Не ругались они, просто два идиота, которые не могут признать очевидного, даже когда мироздание (в моем лице) даёт вам всё для этого!»

Цинхуа глубоко вздохнул и решил. Раз два влюбленных заклинателя бегали из-под омелы, значит он сделает всё, чтобы те не смогли сбежать. Он смог завоевать сердце Мобэя! Неужели не сможет свести их?!

***

Шэнь Цинцю знал, что идти на празднование плохой план. Потому что его организовал Цинхуа. Но не явиться — оскорбить всех гордых лордов.

Цинхуа вновь поставил его в ситуацию с двумя выборами, где хорошего нет. Поэтому он решил явится, но постараться избегать и шиди, и дорогого братца Самолёта.

Он долго рассматривал себя в зеркале, поправляя праздничное ханьфу, украшенное настоящими зачарованными снежинками. Катастрофой оказалась новая заколка, которая никак не хотела держать волосы.

— Позволь этому шиди помочь, — раздался голос Лю Цингэ за его спиной. Шэнь Цинцю вздрогнул.

— Шиди Лю? — он смотрел через зеркало, любовался чужим одеянием, волосами собранными в высокий хвост. В тот день причёску Лю Цингэ тоже украшало нечто необычное.

Бог войны привычными быстрыми движениями сократил расстояние между ними, но замер, не позволив коснуться чужих волос.

— Шисюн позволит? — в отражении мелькнуло лёгкое смущение. От Лю Цингэ приятно пахло вином.

— Этому шиди можно всё, — слова сами вырвались из его рта, но Шэнь Цинцю практически не почувствовал укола совести. Всё казалось таким правильным.

Загрубевшие от меча пальцы оказались способными на нежные движения. Лю Цингэ осторожно пропустил несколько прядей сквозь пальцы, собрал их и закрепил.

— Шиди очарователен, — комплимент слетел с губ Цинцю сам.

Через отражение Шэнь Цинцю увидел выскользнувшую из рукава веточку омелы.

— Лю шиди…

— Постой, — Лю Цингэ не дал ему договорить, — не так давно шисюн сказал, чтобы я держал её только возле достойного человека. И я отыскал его.

— Шиди Лю, — Цинцю выдавил улыбку, не до конца понимая, что творит Цингэ, — этот шисюн счастлив, что ты отыскал для себя достойного человека. Но зачем ты держишь омелу возле меня?

Всё случилось стремительно, с помощью ци омела оказалась над их головами, а Шэнь Цинцю развернут к зеркалу спиной.

— Я ведь говорил, что шисюну незачем беспокоиться. Он и есть этот достойный.

Шэнь Цинцю не верил своим ушам, но его тело само потянулось вперёд, касаясь губ Лю Цингэ. Они оказались нежными, немного искусанными и с привкусом вина.

— Шисюн. — щёки бога войны заалели. — Наверное, я сплю.

— Нет, — улыбнулся Шэнь Цинцю, — ты не спишь, Лю Цингэ. Я так давно люблю тебя.

— Я. Шисюн… ты… — Лю Цингэ терялся в словах, но пытался закончить мысль, — так изменился после искажения. Я… Влюбился, словно подросток. Но не знал, как рассказать.

— Значит Цинхуа был прав. Я ничего не видел, спрятавшись за своим веером.

— Лорд Аньдин знал? — Лю Цингэ явно хотел вскипеть от злости, но Шэнь Цинцю не дал ему, вновь целуя.

— Это уже не так важно, мой милый, — он мягко коснулся щеки шиди, — и выбрось её, теперь я буду целовать тебя без всяких веточек над головой.

***

Подсматривающий в окно Шан Цинхуа чуть не вскричал от радости, что его друг наконец-то увидел очевидное.

В тот миг его волос коснулось что-то.

Секундой позже он понял, что это веточка омелы, а держал её его супруг Мобэй.

— Мой король… — Цинхуа вздрогнул, вспомнив, сколько не появлялся дома.

— Ты должен поцеловать меня, — спокойно произнёс король ледяных земель.

— Моему королю не нужно просить дважды.

«Пожалуй, я не стану рассказывать, что мне пришлось вылить в бокал Лю Цингэ несколько склянок зелья проявляющего истинные чувства. Будь счастлив, Братец Огурец».

Целуя Мобэя, Цинхуа также решил, что не скажет Мобэю, что зелье взял у него. Иначе одними поцелуями извиниться не получится.