Следы побоев покрывали все тело Шан Цинхуа.

Омега даже не пискнул, когда Цинцю втирал ему лекарственную мазь, и не видел, как дрожали поджатые губы мужчины. Ему ли, Шэнь Цинцю, не знать, что это такое - когда тебя бьют настолько сильно и часто, что ощущение боли становится привычным, и ты без неё и дня уже не представляешь? Омега с ненавистью проклял мысленно того демона, что так изгалялся над беднягой, после чего помог новому знакомцу одеться.

- Может немного щипать, но мазь поможет унять боль, - вытерев руки, проговорил Цинцю. - В нашем доме тебе уже подготовили место. Там уже скажешь, если чего-то не хватает.

- А..?

- Что?

- А как, ну... Как с господином Шэнь проходит... Брачная ночь? - неловко спросил Шан Цинхуа, помявшись. - Просто... Этот ничтожный там... - он запнулся. - Слегка изранен. Думается, что этот ничтожный не сможет пока служить господину на ложе...

Цинцю закрыл на миг глаза, чувствуя, как печет под веками. Он вспомнил себя - первый свой день здесь, в "Бамбуковом Дворце", когда он ждал с дрожью, что альфа придет требовать свое...

Но никто не пришел. Только Ву Синцзы обрабатывал его раны и уговаривал поесть.

Это была первая спокойная ночь раба по имени Цзю за очень, очень долгое время.

- Все хорошо. Юань-гэ не тронет тебя.

- Что? - казалось, Шан Цинхуа услышал что-то настолько удивительное, что не мог толком принять это. Весь его вид буквально об этом кричал. - Господин... немощен? - неловко предположил младший омега.

Цинцю поперхнулся заготовленной фразой. Помолчав, он тихо рассмеялся.

- Вряд ли, - мужчина попытался спрятать улыбку за рукавом. - Просто... похоже, ему не интересны омеги.

- Но тогда... Зачем? - Шан, видимо, очень запаниковал. Очень. - Что... Что я могу тогда предложить ему за свое спасение? Я же... Я...

- Все хорошо.

Цинцю бережно погладил того по спине.

- Все хорошо. Он ничего не попросит.

Мужчина мягко улыбнулся, отчего обычно гордое его лицо стало нежнее.

- Наш "муж"... такой человек. Он уважает и чтит омег. И готов помочь.

Цинцю тоже думал, что... Что будет обязан этому альфе хоть чем-то оплатить. Через год своей жизни в "Бамбуковом Дворце", он нашёл в себе силы самому прийти ночью в покои мужа и... Предложить провести ночь. Ох, Юань тогда так покраснел и так отнекивался! Тогда-то бывший раб и узнал о том, что... Его "муж" не ощущает запаха омег. И не может их даже просто захотеть, потому что... Не может и все.

Это... было смущающе. Даже слишком. Но...

Зато и Цинцю, и другие поняли - они в безопасности. Самой настоящей. Их никто не тронет, никто не принудит. Их будут оберегать...

Это сакральное чувство было чем-то невыносимо светлым и чистым для этого мира.

Именно об этом и рассказал тихонько Цинцю, поправляя воротник на груди Шан Цинхуа. Тот молчал, ошарашенный тем, что... И правда, он будет под защитой человека, которому от него ничего, совсем ничего, не будет нужно.

Дрожь сотрясала тело омеги все сильнее - дрожь облегчения, осознания того, что ему больше не нужно дергаться при звуках поступи альфы. По щекам Цинхуа потекли слезы. Цинцю обнял его и стал укачивать, как обычно это делал Синцзы-дагэ. Шан прижался к нему, цепляясь на ткань его ханьфу. Тишину комнаты пронзили сдавленные рыдания.

Он свободен... Он наконец-то...

Свободен.