— Мэнди, — говорит Йен в пятницу днем, — думаю, что я не очень-то нравлюсь твоему брату.

Мэнди удивленно поднимает брови. Они сидят на солнышке на крошечном балкончике квартиры Милковичей, оба наслаждаясь тем, что наконец-то достаточно тепло, чтобы носить шорты и майки, не рискуя потерять конечности из-за обморожения. Мэнди курит, и они пьют пиво, и Йен приятно пьян днем. В целом он находится в отличном настроении: ему не нужно работать сегодня вечером, он поднял отличные чаевые накануне, учитывая, что это был четверг, и у них нет никаких планов на день, кроме как медленно напиться и, возможно, посмотреть дурацкий фильм вместе с Мэнди в ее кровати с леопардовым принтом. Кроме одного этого обстоятельства. Того единственного, которое продолжает раздражать Йена.

Мэнди пожимает плечами и вытягивает ноги на перила балкона.

— Не принимай это на свой счет, — она закусывает губу, — обычно он не такой уж ворчливый, но и не такой уж ласковый. Я не думаю, что Микки действительно хоть кто-то нравится.

Йен знает, что это не совсем так. Микки нравится Мэнди. Микки нравится Светлана — симпатичная русская парикмахерша с великолепными ногами, которая приходит в бар Йена каждый вечер, чтобы выпить водку с тоником. Йен пару раз видел их вместе в баре, они смеялись. Она приходила в квартиру Милковичей только один раз с тех пор, как он действительно начал тусоваться с Мэнди. Светлана так же несколько раз встречалась с ним и Мэнди, и они отлично провели время вместе, и Йену было понятно, почему она кому-то может понравиться.

Он спросил Мэнди из чистого любопытства, встречаются ли Микки и Светлана. Она смеялась минут двадцать и сказала ему, что Светлана — лесбиянка.

— Я сделал что-то такое, что его разозлило? — спрашивает Йен, а потом сразу же чувствует себя глупо, сказав это вслух.

— Он думал, что мы встречались или вроде того, — фыркает Мэнди.

— Действительно?

— Не спрашивай меня. Кажется, сегодня утром он был в лучшем настроении, так что, возможно, он будет более приятным. Он действительно всегда ворчит, Йен. Я бы об этом не беспокоилась.

— Просто прошла вечность с тех пор, как кто-то встретил меня и подумал, что я — натурал, — говорит Йен, чтобы перевести это в шутку. Он не знает, почему его так беспокоит тот факт, что он не нравится Микки Милковичу. Он едва его знает, имел с ним эквивалент двух бесед, которые обе, казалось, были больше работой с его собственной стороны. Отчасти это связано с тем, что Микки Милкович действительно хороший композитор, потрясающе хороший на самом деле. Он также хорошо выглядит, чего Йен должен был ожидать, учитывая то, как выглядит Мэнди, но почему-то не сделал этого. Он был застигнут врасплох прошлой ночью в баре, когда его должным образом представили Микки, которого раньше он видел только на сцене на расстоянии. Он был еще больше ошарашен, увидев его на следующий день дома, потому что Микки Милкович, по-видимому, обладает способностью превращаться из певца, который выглядит как в своей стихии в обтягивающих джинсах с гитарой через плечо, в человека, который хорошо бы вписался в сделку с наркотиками в районе, где вырос Йен. Он озадачен. Йен не похож на уроженца Саутсайда, и никогда не был похож, даже когда жил там. Он все еще может говорить, как человек оттуда, когда захочет, и определенно может так же драться. Но он так не выглядит. Есть что-то такое в сложении плеч Микки Милковича, в изгибе его бровей и чернилах на его (удивительно маленьких и покрытых гитарными мозолями) пальцах, что ставит его в противоречие с тем, как он поет.

В пятницу вечером они встретились взглядами через бар, это был один из «вероятно, следовало бы отвернуться, но этого не произошло» моментов. Йен наблюдал за ними, потому что бар был полон, и ему нравится смотреть, как играет Мэнди. Мэнди на сцене похожа на Мэнди в отрыве: она танцует, она отпускает шуточки на публику, она движется под музыку и заставляет вас также хотеть хорошо провести время с ней. Микки на сцене … ну. Микки поет, и это звучит очень мило. Он хорошо выглядит, волосы у него уложены и глаза ясные, ярко-синие, но, когда он поет с гитарой в руке и губами, прижатыми к микрофону, происходит что-то еще. Йен не может этого объяснить.

И вообще, Йен просто хочет нравиться людям. Это не самый худший из возможных недостатков.

За последние двенадцать месяцев утренний будильник Йена Галлагера был установлен на 6:30. Вставать рано — это старая привычка, заложенная в нем годами напряженной семейной, школьной и военной жизни. Он не возражает. Это кажется нормальным. Иногда, в зависимости от погоды, он может нажать на «поспать подольше». Сон после 8 часов без всякой причины стал означать плохие вещи в сознании Йена, поэтому он встает в 6:30, или в 6:45, если погода плохая.

Йен встает в 6:30, он готовит завтрак и кофе. Он принимает свои лекарства. Он идет на пробежку, он принимает душ. В течение последнего года он ходил на занятия, что все еще в новинку, но повышение температуры и влажный воздух, свидетельствующие о начале лета, означают, что у него есть намного больше свободного времени. Поэтому он зависает с Мэнди, он проводит время со своей семьей, он присматривает за детьми Кева и Ви, он ходит на работу. Он принимает свои лекарства. Он идет спать.

Это рутина, странным образом успокаивающая, учитывая хаос, который он пережил за год до этого. Это рутина, это последовательно, это безопасно, и это начинает становиться немного скучным. Йен боялся этого лета, пока не встретил Мэнди.

Познакомившись с Мэнди Милкович, Йен сразу понял, что скучать ему, скорее всего, не придется.

Он был на вечеринке, когда его должным образом представили ей. Вообще то, Йен видел Микки и Мэнди четыре или пять раз до этого, играющими в разных барах, не зная, кто они такие. Но он был на вечеринке и случайно столкнулся с Карен Джексон, которую не видел уже много лет, и которая практически протащила его через всю комнату, чтобы познакомить с Мэнди. Карен была так пьяна и с таким энтузиазмом восприняла это знакомство, что вылила свое пиво на грудь Мэнди, и Йен предложил ей свою куртку. Они продолжили танцевать, еще больше напились, сбежали с вечеринки и в два часа ночи оказались «у Денни» (1), и сразу же понравились друг другу. Теперь, два месяца спустя, они вписываются в жизни друг друга, словно они были там всегда.

Это похоже на сюжетную линию ситкома (2) или вроде того, размышляет Йен, наблюдая, как Мэнди выдыхает сигаретный дым. Его жизнь всегда была немного похожа на сюжет ситкома (это неизбежно, когда вы живете в крошечном доме с шестью детьми и отцом-алкоголиком), но это действительно все объясняет. Мгновенный лучший друг, в комплекте с горячим ворчливым старшим братом.

Словно по команде, дверь в квартиру Мэнди открывается и закрывается, и на балкон выходит Микки с пивом в руках. Он одет в джинсы и черную футболку, вероятно, рабочая одежда, и он открывает пиво и пьет, а затем рыгает.

— Придурки, — говорит он и устраивается между ними, прислонившись к подлокотнику шезлонга Мэнди.

— И тебе привет, — говорит Мэнди. Микки протягивает руку и хватает сигарету Мэнди, засовывая ее себе в рот. Она кривится.

— Оставь себе, — говорит она, когда он протягивает ее обратно, — не то, чтобы она была мне так нужна или типа того. Микки ухмыляется и, неожиданно, поворачивается, чтобы предложить сигарету Йену.

Йен машинально принимает ее. Он не курил активно со средней школы; это была социальная привычка, которая стала слишком сложной и дорогой, чтобы идти в ногу с базовым обучением. Но он затягивается и чувствует, что Микки наблюдает за ним краем глаза. Когда он возвращает ее обратно, их пальцы соприкасаются, и лицо Йена внезапно становится гораздо более разгоряченным, чем это могло быть обусловлено теплой погодой.

— Вы сегодня останетесь дома? — спрашивает Микки, возвращая сигарету в рот, — я закажу пиццу.

— На этот раз никаких оливок, — весело говорит Мэнди, — клянусь, ты делаешь это только для того, чтобы позлить меня.

— Честное слово, я забыл!

— У тебя одна сестра, и она ненавидит оливки. Не может быть, чтобы это было так уж трудно запомнить.

— Постараюсь запомнить на будущее (3), — Йен допивает остатки своего пива, ставит бутылку под стул и потягивается, пока его спина не хрустит, — я почти уверен, что у Фионы есть таблица, в которой указано, кому что нравится.

— Сколько вас там? — Микки поднимает бровь.

— Шестеро. Не считая моего отца, и кого бы там ни было, с кем мой брат встречался или не встречался в данный момент.

— Дохуллиард ирландских рыжих католиков. Это пугающая мысль.

— Отвали, — добродушно говорит Йен. Они — это действительно дохуллиард ирландских католиков. Он не утруждает себя, чтобы указать на то, что у них не у всех рыжие волосы.

— Твоя ирландская католическая гордость не пострадает, если я надеру тебе задницу в «Call of Duty»? (4) — Микки встает, и Мэнди закатывает глаза за его спиной. «Даже не пытайся», — написано на ее лице. «Пожалуйста, не превращай мой дом в поле битвы в видеоигры», — написано на ее лице. «Мне нужно еще пива», — написано на ее лице.

— В твоих гребаных снах, — не может удержаться Йен.

— Ох-хо, крутой парень, — хихикает Микки.

Йен обыгрывает Микки в «Call of Duty». Хотя, Мэнди в конечном итоге выходит на первое место, как всегда.