Жжётся, Крис аж морщится. Ей давно пора было бросить эту привычку: Ралсей опять начнёт беспокоиться. Он такой милый, этот Ралсей. Слишком милый, слишком светлый… даже когда нависает над телом Крис, будучи абсолютно голым. Пунцовый румянец его даже сквозь белоснежную шерсть виден ярко-ярко. Крис привычно: что сверху, что снизу, этот вечный стыд никогда его не покидает.
Даже чернота внутри его души немного колеблется, когда к ней уверенно подлетает алая душа Крис. Ей-то не стыдно: вся алость в душе, а не на щеках. Но даже в момент касания Крис не может сдержать вздоха: это эмоции Ралсея. Волнение, стыд… и бесконечная любовь. От этого чёрно-алого коктейля душа не может не биться ещё сильнее.
Душа не может ещё сильнее не впутывать в себя жгучую тьму.
Алый в душе Ралсея — Решимость, белый — магия. Но Крис понятия не имеет, что означает чёрный. Единственное, что ей известно, так это то, что эта тьма жжётся. Ралсей, наверное, знает, каково это — чувствовать такое жжение. Он наверняка чувствует то же самое, когда его душа перемешивается с алостью Крис.
И он знает, как это приятно — когда жгучая, горячая капля падает прямо на голое тело… и тут же исчезает. Крис совсем не больно, нет. Ей это уже привычно. Привычно смотреть, как он опускает глаза куда-то вниз, стараясь не смотреть на тело Крис, привычно смотреть, как он шепчет неловкое «прости»… привычно шептать в ответ ласковое «всё в порядке, дурашка» и прикладывать ладони к его пунцовым щекам и целовать их.
Ради таких моментов можно претерпеть любое жжение и даже желать его снова, когда души наконец разъединяются из этого обжигающего комка чувств.