Красота в глазах смотрящего

Альбедо гений.

Это общеизвестный среди горожан Мондштадта факт. Чужеземец, прибывший в город несколько лет назад и сразу же назначенный капитаном следственной группы рыцарей Ордо Фавониус, является излюбленным объектом обсуждений в народе. Кто-то будет петь ему дифирамбы, указывая на его выдающиеся способности алхимика. А кто-то, кто настроен более скептически, будет утверждать, что такая почётная должность такому молодому человеку досталась только благодаря рекомендательному письму. Однако, все согласятся в одном: Альбедо – совершенно особенная личность.

И поэтому Хоффман не может понять.

– Сэр, что вы, чёрт возьми, делаете?

Человек, которому был адресован вопрос, Альбедо, оторвался от своего альбома с невозмутимым лицом.

– Я думал, что это вполне очевидно с одного лишь взгляда, но, похоже, я переоценил твои наблюдательные способности. Я рисую, Хоффман.

Хоффман смущённо покраснел от подколки, но продолжил:

– Я это вижу, просто я хотел спросить… Почему вы рисуете именно меня?

Верно. Альбедо, экстраординарный гений, прямо сейчас рисует портрет Хоффмана. Главный алхимик всегда поглощён своими исследованиями и с неохотой отрывается от работы в своём лагере на Драконьем Хребте. Но всё же, когда он наконец решает немного отдохнуть, он предаётся своему единственному хобби – рисованию. Люди, растения, животные, здания, пейзажи, или даже монстры – Альбедо не ставит границ, когда дело доходит до выбора натуры для его картин. А ещё он щедр и охотно принимает заказы на рисунки от людей. Но он также откровенен и ясен в своих предпочтениях, поэтому он не станет рисовать то, что не вызывает у него интереса. И также он может потерять интерес на середине рисунка и бросить его незаконченным.

И поэтому Хоффман не может понять. Почему Альбедо из всех людей решил нарисовать именно его?

Альбедо раздумывает, прежде чем ответить на его вопрос.

– Хмм, особой причины нет, но раз уж ты спросил… я просто подумал, что из тебя вышел бы привлекательный натурщик.

– Я не уверен, что понимаю. В смысле, если вам хотелось нарисовать кого-то интересного, то вы могли бы выбрать кого-нибудь другого, того же капитана Кэйю, например. Почему вы выбрали меня? – спорит Хоффман.

– А почему нет?

– … А?

Альбедо раздражённо фыркнул, прежде чем продолжить:

– Я сказал, почему нет? Это был мой выбор – нарисовать тебя. Разве мне нельзя это сделать?

– Э-это не то, что я…

– Кроме того, что есть у сэра Кэйи, чего нет у тебя?

Хоффман недоверчиво посмотрел на Альбедо.

– Вы серьёзно? Сэр Кэйя популярный дамский угодник, и он высокий, приятный на вид и лёгкий на подъём. Да проще будет перечислить, чего у него нет, чем наоборот!

– Хмм, ты верно подметил, у капитана Кэйи действительно есть уникальные особенности, та же повязка на глазу, или этот редкий цвет глаз. Хмм, и я полагаю, что редко у какой мужской особи можно увидеть такую внушительную заднюю часть… Однако, он, как ты выразился, – он сделал паузу, подбирая подходящее определение, а затем продолжил, – «лёгкий». Всё, что мне потребуется, чтобы его нарисовать – это три простых линии. Одна для лица, вторая для повязки, и третья для шнурка от повязки.

«Ауч, – Хоффмана внутренне передёрнуло. – Бедный капитан Кэйя».

Однако, Альбедо, кажется, хочет сказать больше. И он продолжает говорить:

– И совсем другое дело – ты, Хоффман. Я никогда не смогу передать в рисунке достаточно. Прежде всего, твои волосы, разделённые пробором в золотом сечении, твоё идеально симметричное лицо, правильный баланс между верхней и нижней частями тела… Это очень привлекательно. Я ещё не встречал человека с такими идеально сбалансированными частями лица, как у тебя, и поэтому боюсь, что не смогу передать всю твою сущность всего несколькими штрихами. Для меня это настоящая дилемма. Впервые я сталкиваюсь с такими сложностями, когда приступаю к рисованию. Но всё же, сдаться я не могу. Если у меня не получится выполнить эту задачу, я не смогу с гордостью называть себя учёным.

– Неужели это действительно так много значит? У меня вполне обычная внешность, я такой же, как все, – Хоффман удивлён. В конце концов, это первый раз, когда кто-то проявляет такую личную заинтересованность его внешностью, из всего прочего.

Альбедо внезапно замолк. А затем принял совершенно нехарактерное для него выражение лица, прежде чем заговорить снова.

– И что в этом плохого? Быть как все. Это само по себе является благословением. Не смотри на нормальность свысока, Хоффман. Быть нормальным человеком, просыпаться каждый день по утрам, завтракать, идти на работу, возвращаться после работы домой, ужинать и ложиться ночью спать. На первый взгляд это может показаться скучной обыденностью, однако такие обычные спокойные дни – настоящее счастье. Такие дни бывают только в мирное время. И какая же благодать – быть нормальным и проводить свои дни как обычно. Так что, не относись к нормальности так пренебрежительно, Хоффман.

Хоффман впервые видел Альбедо таким строгим. Обычно Альбедо всегда был спокойным, тихим, почти безэмоциональным. По сравнению со всем этим, сейчас его лицо было таким суровым. Суровым, но в то же время нежным и немного печальным.

Вскоре Альбедо вернулся к своему обычному безучастному виду. Он поднял взгляд на небо и произнёс:

– Хмм, похоже, на сегодня мой сеанс рисования придётся закончить. Солнце уже начинает садиться. Пора забирать Кли из штаба.

Действительно, небо начинало окрашиваться в оранжевый цвет, и по всему Мондштадту раздавались звуки закрывающихся магазинов.

– Ах… Простите, что отнял у вас время. Тогда я тоже пойду, – Хоффман извинился, отдал честь и зашагал прочь. Уже пора принимать пост у другого солдата, подумал он. Но прежде чем он успел отойти далеко, он услышал голос, окликающий его вслед.

– Хоффман.

Он обернулся и увидел, что Альбедо всё ещё стоял на том же месте.

– Я забыл упомянуть кое-что ещё, – он сделал паузу, чтобы глубоко вдохнуть, и продолжил, – Хоть это и правда, что ты такой же, как все обычные люди, ни один человек не похож на другого. В то время как все люди могут быть похожими в чём-то фундаментально, у каждого из них есть нечто уникальное и индивидуальное, позволяющее отличить их друг от друга. Таким образом, люди похожи, но в то же время непохожи. И ты, как таковой, не «такой же, как все».

Хоффман не мог вымолвить ни слова, только молча смотрел на Альбедо.

– К тому же, я тут случайно пришёл к мысли, что у тебя довольно приятные черты лица. На самом деле, мне доставляет удовольствие рисовать тебя. Иначе, как ты думаешь, смог бы я, рисуя тебя, выстоять до самого заката? – Альбедо весело усмехнулся. – Ну, мне действительно пора идти. До свидания, сэр Хоффман. Увидимся завтра снова.

С этими словами главный алхимик развернулся и ушёл, оставив позади Хоффмана с разинутым ртом и гулко бьющимся сердцем.

«Что он только что сказал? Я правильно расслышал?»

Позже Хоффман узнал от Сахарозы, доверенной ассистентки Альбедо, что тот изучает и исследует только то, что ему интересно, и его интересы могут очень быстро меняться. Это касается и его хобби – рисования, результатом которого очень часто становятся лишь незаконченные картины.