Follow me to where the rivers meet

Tell me I belong to you

Feel the grass crumble beneath your feet

Set me free and let me loose

      После выписки из больницы оставалось ещё около пары недель до возвращения в Чикаго. Физические нагрузки были противопоказаны, поэтому днём я либо отсиживался в квартире Эвелин, либо приезжал в хранилище, помочь с маркировкой. Иногда Фабрис приводил Акеру, и мы занимались. Он всё же смог уговорить Эвелин поговорить с древним, расспросить о воспоминаниях прошлого. Догадка, что он понимает наш язык подтвердилась, по словам Акеру начальные знания дала моя кровь, но нужно время на их сортировку и укладку по полочкам. Поэтому начали с элементарного: алфавит, базовые слова, прописи. Он понемногу начинал разговаривать, строил хоть и короткие, но осмысленные фразы. Словно большой ребёнок, ему всё было интересно, он усиленно думал прежде, чем что-то сказать и иногда откровенно капризничал, не желая учиться.

      — Акеру, давай немного попишем, — предложил я, пододвигая тетрадь и ручку ближе.

      — Нет! — отрицательно замотал головой он.

      — Не упрямься, нам ещё читать предстоит, — я мягко уговаривал вампира, который был древнее вечности.

      — Обмен! — затребовал он, картинно хмуря брови от недовольства.

      — Обме-е-ен, — протянул я многозначительно, делая вид, что раздумываю. — Хорошо, пишем две страницы, а потом смотрим фильм. Идёт?

      — Идёт!

      Я смотрел на него, сосредоточенно выводящего буквы, и думал, как такое возможно. Вот так сидеть за одним столом с кем-то непостижимым, непонятным, но одновременно таким простым. Видя, с каким восторгом Акеру взирает на дивный новый мир, я испытывал что-то схожее с родительской любовью. Да, он был крайне опасен, чуть не убил меня, но это не было преднамеренно, сработал инстинкт, поэтому смысла обижаться не было. Хоть я и продолжал его опасаться, Акеру замечал тонус моего тела и старался сдерживаться, не пугать резкими движениями или громкими вскриками. Накануне отъезда мы сидели в хранилище, играли в карточную игру с рисунками и словами, как он неожиданно взял меня за руку.

      — Габи, — тихо произнёс он. — Друг?

      — Конечно, друг. Мы друзья, — подтвердил я и сжал прохладные пальцы.

      Он медленно набирал вес, постепенно возвращалась былая красота, волосы темнели, глаза, наоборот, светлели. Я очень хотел узреть итог, как будет выглядеть Акеру, когда восстановление закончится, но не успевал. Возможно потом, при удобном случае, я бы увидел его во всей красе.

      Шрамы от укусов заживали быстро, Фабрис выдал какую-то инновационную заживляющую мазь, разработанную Мельхиором. Первый сеанс лазерной шлифовки провели за несколько дней до отлёта, остальные я доделывал, уже находясь в Чикаго. Украдкой заглядывал в соседнее здание в обеденный перерыв. Мне даже выдали временный пропуск, чтобы я мог беспрепятственно подниматься на нужный этаж в любое удобное время.

***

      Вернувшись с раскопок, я погряз в рутине, однако в мыслях продолжал появляться Акеру. Уже тогда, только увидев Лукаса после длительного расставания, подумалось, что стоит прекращать плыть по течению и обманываться. Произошедшее в Каире отпечаталось каким-то странным, едва различимым узором на мне, заставило взглянуть на жизнь под другим углом, шире распахнуть глаза и принять то, что раньше старался не замечать. После случая в Детях Кали, лишь утвердился в том, что я изменился, и вернуться к прежней жизни не выйдет. Хоть брат и отпустил меня, позволив переехать в отчий дом, он продолжал крепко держать руку на пульсе: чаще наведывался в гости, как бы невзначай заезжал в офис с кофе и пончиками, для него всё случившееся было глупым недоразумением. Я не мог подобрать правильных слов, чтобы донести, что дело не только в аукционе, всё было куда сложнее. Не мог рассказать об Акеру или о периоде в больнице, а Лукас не мог понять истоков такого поведения.

      — Не надумал вернуться? — спросил он, когда мы пришли на ланч.

      — Не надумал.

      — У тебя кто-то появился?

      Я поднял на него глаза. Спокойное, практически бесстрастное лицо, пристальный, мглистый взгляд, ничто не выдавало беспокойства.

      — Нет, никого, с чего ты взял?

      — Ты после поездки стал какой-то другой, — он вытащил пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака. — Пока не могу сказать, что именно не так, но чувствую это. Что-то случилось в Каире?

      «Ничего от него не скрыть. Вот дерьмо» — подумал я, а вслух произнёс:

      — Нет. Наверное, я просто понял, что у нас нет будущего.

      — Это блажь, пройдёт, — отмахнулся брат.

      — Ты всегда так говоришь, — я подпёр подбородок ладонью, всматриваясь в тёмные глаза в поисках ответов. — Будто не слышишь меня, точнее не хочешь слышать. Не хочешь воспринимать как равного, ведь это надо идти на компромисс, договариваться, да? Этого дерьма хватает с партнёрами, и то, даже с ними ты не готов идти на уступки, проще закопать на пригорке или утопить в озере.

      — Ты не прав, — он выдохнул колечко дыма. — Я беспокоюсь о тебе, забочусь, но решения касательно нас и нашего будущего буду принимать самостоятельно, хотя бы потому, что я сильнее, старше и опытнее.

      — Думаешь, это похоже на любовь? — прозвучало с моей стороны как-то сентиментально-отчаянно и совершенно не к месту. Он вопросительно приподнял брови, не ожидая подобного вопроса.

      — К чему это? Разве не очевидно?

      — Нет. Почему ты никогда не говорил этого? Ни разу, если только в детстве, но тогда всё было иначе.

      Он задумался, смотря вдаль, повертел пачку сигарет в руках, постучал ей по столу и тяжело вздохнул.

      — Это только бессмысленные слова, сотрясающие воздух. И так понятно, что между нами происходит.

      — Ты не думал, что это неправильно?

      — Нет.

      — Не думал, что наступит момент, когда я захочу уйти? Когда нужно будет меня отпустить?

      — Нет. Ты можешь обижаться сколько влезет, но итог от этого не изменится. Я могу отпустить тебя «погулять» на полгода-год, чтобы ты закрыл потребность, но избавиться от меня полностью не получится. Только если кто-то из нас умрёт.

      — Хах! Понятно, — протянул я, ковыряя вилкой фруктовый салат, аппетит быстро улетучился.

      — Ты для меня всё, и даже больше, — Лукас накрыл мою руку своей ладонью. Это было единственно возможное признание в любви.

      В конце декабря Мельхиор устраивал званый ужин в честь столетнего юбилея корпорации и успешного проведения выставки в Национальном музее египетской цивилизации. Были приглашены все партнёры, в том числе и представители клана Лугару. Вражда враждой, а вечеринки по расписанию. В тот вечер даже Эвелин блистала под руку с Рафаэлем, они мило беседовали с Бруно Марино из дружественного клана Маннаро, Микаэль удачно выхватил кого-то из своих приятелей и стоял в тесном кругу, обсуждая внеклановый бизнес, потягивая виски со льдом. Лукас ехать отказался, сказав, что нас с Микой более чем достаточно для сопровождения.

      Я же скучал в одиночестве и шатался неприкаянный между оживлённо беседующими группками. Ничем непримечательный светский раут: меха, бриллианты, изысканные угощения, дорогой алкоголь. Всё то, что мне предстояло видеть в дальнейшем ещё очень много раз в качестве консильери. Правда Ренар смог избежать принудительного визита, что-то наплёл о больной бабуле, хитрый лис. Подойдя к красивой пирамиде из фужеров, я заказал шампанское, официант услужливо наполнил бокал и подал его на накрахмаленной салфетке. Я неспешно сканировал зал на предмет знакомых лиц, без остановки цедя шипучий напиток, пока не наткнулся на ярко-синие глаза. Они нагло буравили насквозь, так, что я невольно обернулся, может сзади кто-то стоит. Отошёл в сторону, глаза продолжали следить и ввинчиваться в моё лицо, я нахмурился.

      «Это ещё что за хрен с горы?» — первое, что пришло в голову.

      То был вампир, без сомнений. Осанистый, рослый, смугловатый, длинные прямые волосы, тёмные, с насыщенным синим отливом, строгий смокинг, руки в карманах брюк. Стоит, беззаботно прислонившись к стене, и нахально пялится в своё удовольствие. Было в нём что-то отдалённо знакомое, но я никак не мог уловить эту призрачную схожесть. Пришлось состроить в ответ мерзкую рожу, пусть наслаждается, раз не хочет тактично отвернуться. Он рассмеялся и поднял руку, похлопав пальцами по своей ключице, в то же время произнося что-то губами. Я пригляделся.

      «Мой друг»

      Вспышка в сознании, ничтожная искра, разжигающая пламя. Там, у стены стоял Акеру, полностью изменившийся, такой, каким я мечтал его увидеть после восстановления. На радостях я практически побежал к нему, расплескав остатки шампанского по дороге.

      — Акеру! — вырвалось, когда остановился в нескольких сантиметрах от него.

      — Мой друг, — нежно повторил он, протягивая руку навстречу. Я схватил её и крепко сжал.

      — Обалдеть! Ты такой красивый! Невероятно! — захлёбываясь восторгом, затараторил я.

      — Ты тоже. Очень красивый, — вампир смутился и опустил взгляд.

      — Как ты?

      — Всё хорошо, — он говорил с небольшим акцентом. — Ещё учусь, но уже есть заметный прогресс. Помогаю Фабрису и Эвелин, ну и меня немножко изучают, — робко добавил он.

      — Я так рад тебя видеть! Как замечательно, что мы сегодня встретились, — я не мог заставить себя отпустить его руку, но того и не требовалось, он охотно и крепко держал мою в ответ.

      Мы болтали о всякой ерунде, в основном я задавал вопросы, а Акеру смущённо отвечал, потому что я рассматривал его как припадочный фанат и никак не мог успокоиться. Вечер из скучного превратился в прекрасный. Мы не сговариваясь разняли руки только когда к нам подошёл Фабрис и то, глава сделал вид, что ничего не видел. Чуть позже к нашему трио присоединился Микаэль и беседа на удивление стала оживлённее и интереснее. Акеру больше молчал и слушал, его взгляд часто задерживался на мне, а я в свою очередь не мог стереть дурацкую улыбку с лица.

      — Ты же приедешь весной? — спросил Акеру перед тем, как попрощаться. — Мы вернёмся обратно в Каир на следующей неделе.

      — Должен.

      — Тогда увидимся, — тепло улыбнулся он, напоследок прикоснувшись к моему плечу.

***

      Ту поездку я ждал с особым нетерпением, одна мысль, что целый месяц смогу регулярно видеть Акеру, окрыляла. Хотелось скопом пропустить оставшиеся месяцы и немедленно оказаться в жарком, пыльном Каире, чтобы просто дотронуться. Это было самое сладкое и томительное ожидание, воображение красочно рисовало нашу встречу после разлуки, мне хотелось, чтобы он обнял меня, крепко и ненасытно, как в самый первый раз. Что-то внутри после званого декабрьского ужина неистово просило Акеру рядом, требовало, что было несвойственно для меня. На сильные, чаще негативные эмоции мог вывести только один человек, остальные по сравнению с Лукасом были похожи на белый шум. И тут в самой резкой форме проявились чувства, которые сложно логически объяснить. Я размышлял над своим состоянием, строил всевозможные связи, и пришёл к выводу, что возможно дело в крови. Акеру спал слишком долго, яд концентрировался в его теле медленно, но верно, он впрыснул в моё тело неконтролируемо большую дозу, плюс доктор Райс не делала переливание. А что, если она не смогла до конца очистить кровь? Что если какая-то часть осталась во мне и при виде хозяина начинала бесноваться и безумствовать, желать быть ближе? Что если…

      Я сидел в одиночестве на кухне с бокалом Ламбруско, угощался сыром и свежими грушами, обдумывая столь неприятные, но весомые доводы. Вампиры действительно пускают яд во время насыщения, благодаря чему жертва впадает в беспамятство и испытывает нечто сравнимое с экстазом, лёгкой истомой, и я помнил это чувство невесомости, когда острые клыки вонзались в плоть, как быстрый и нетерпеливый язык погружался в солоноватое, бьющееся тепло, разлизывал свежие раны, концом окунаясь глубоко в плоть, желая насытиться и выпить всё без остатка. Ужасно, но так пьяняще, что я бы хотел повторить, но уже без спешки и наедине. Да, я определённо знал, чего хотел. Я хотел Акеру внутри.

      Дни складывались в недели, а те в месяцы, я словно повторял судьбу Эвелин: совмещал учёбу и работу, загружал себя всевозможными активностями, лишь бы не думать ни о Лукасе, ни об Акеру, ни о чём-либо ещё. Милес периодически давал о себе знать, мне приходилось изощряться любыми способами, лишь бы не пересекаться дома или на работе, иначе он загонял меня в угол и буквально требовал вернуться. Иногда доходило до абсурда, брат узнавал где я провожу вечер, приезжал туда и бдел, чтобы никто не подходил ближе, чем на пушечный выстрел. Он сменил тактику и теперь брал меня измором.

      — С твоим братом и врагов не надо, — говорил Кайл в очередную нашу встречу. Лукас с приятелем как раз сидели в двух столиках от нас.

      — Пожалуйста, давай не будем о грустном, у меня не осталось никаких сил даже на обсуждение.

      — Ему реально надо работать сталкером, прямо призвание! Что в школе, что сейчас. Ты в глубокой заднице, Лу.

      — Да знаю я, можешь не напоминать, — закатил глаза я.

      — У вас что-то случилось? — озабоченно спросил рыжий.

      — Тебе правда это интересно? — я состроил утомлённую мину. — Реально хочешь послушать про наши непростые взаимоотношения с подробностями?

      — Честно признаться, не очень, но ты мой друг, я волнуюсь.

      — Спасибо, Эд. Правда. Иногда я думаю, что без тебя бы просто загнулся.

От таких откровений с моей стороны Кайл густо покраснел и забормотал что-то невнятное, отчего я залился громким смехом, невольно привлекая внимание окружающих.

***

      Самолёт приземлился в Каире ровно в полдень. Единственная пересадка в Дубае, но долгая и выматывающая, хорошо, что вылет не задержали. Когда я сошёл с трапа, привычно обдало каирской жарой, за столько лет так и не смог привыкнуть к резкой смене климата, здесь исправно палило солнце, а ветер иссушивал лёгкие при каждом вдохе. Выйдя в зону прилётов, как всегда начал выискивать Салаха, но вместо карих глаз, меня встретили ярко-синие бусины. Тела в одну секунду по инерции начали сближение, я двигался прямо, не замечая никого вокруг, не видя ничего больше, только эти синие зовущие глаза, излучающие тепло.

      — Здравствуй, — произнёс Акеру приглушённо.

      — Здравствуй, — ответил я и первым протянул к нему руку.

      Он бережно взял её и поднёс к лицу, губами припал к ладони, отчего меня бросило в жар. В ту же секунду пришло нечто сродни прозрения: здесь и сейчас происходит поворотный момент, такой, после которого всё изменится. Я пока не знал каким образом и насколько сильно, но чувствовал это каждой клеткой тела. Что-то грядёт, и я буду не в силах это остановить, возможно оно сметёт нас как ураган, возможно вознесёт к небесам, но пока держу его за руку, ничто не страшно. Салах окликнул нас, подзывая к себе, я по традиции крепко обнял его, он перехватил мой чемодан, направляясь к выходу.

      Я неизменно помогал Эвелин днём, но свободные вечера проводил исключительно с Акеру. Мать видела нашу нарастающую связь и притяжение, её сложно было не заметить, но в свою очередь Иви не диктовала что и как мне делать, я уже был совершеннолетним, в январе исполнилось двадцать один. Лишь единожды она обмолвилась:

      — Пожалуйста, будь осторожен. Они хоть и выглядят как люди, но всё же совершенно отличаются от нас. Сохраняй холодную голову.

      — Я тебя услышал, — ответил я. — Но не забывай, что люди тоже могут нанести колоссальный вред.

      В конце концов давно прошло то время, когда нужны были её советы или поддержка, я научился справляться сам. Вечерами мы гуляли по Гарден-сити или же центру Каира, в одни выходные я сводил его в Каирский музей, в другие показал дворец барона Эмпейна в Гелиополисе, пригороде Каира. Многие называли его зданием-монстром, ходили разного рода слухи-страшилки, но я обожал это строение в стиле индуистских и камбоджийских храмов. Дворец как раз отреставрировали и открыли для посещения в прошлом году, я наконец-то смог воочию увидеть невероятную винтовую лестницу и внутренние убранства. После очередного познавательного, насыщенного дня ноги гудели, мы отправились ужинать в ресторанчик с небольшой террасой неподалёку от дома. Когда я сел, то не смог сдержать стона облегчения, вытягивая уставшие конечности.

      — Акеру, скажи, каково это проснуться в другом мире? — задал я давно интересующий меня вопрос. Мы редко оставались одни, поэтому чаще говорили о скучных и неинтересных вещах.

      — Невероятно, безумно страшно, чертовски интересно, — ответил он, после недолгой паузы. — Фабрис старается восполнить пробел в знаниях, нанял учителей, чтобы быстрее разложить всё по местам.

      — Пьёшь их кровь? — невольно улыбнулся я.

      — Иногда, — с вызовом ответил он. — Будешь меня попрекать?

      — Нет, с чего ты взял?

      — Не всем нравится то, что происходит, то, как я учусь, — вампир ответил уклончиво.

      — Ты об Эвелин? Не обращай внимания, — я махнул рукой и закатил глаза. — Она имеет право на собственное мнение, но в данном случае вы никого не убиваете, а быстрое получение знаний не вредит.

      — Я ей не нравлюсь, — заметил Акеру.

      — Не плевать ли? — расхохотался я. — Не принимай на свой счёт. Просто не с того начали. То была идея Фабриса — дать тебе мою кровь. Не ожидали, что очнёшься так скоро, если бы рядом был Ренье, тебя бы тут же скрутили, но он вышел позвонить. В общем неудачное стечение обстоятельств, она не на тебя злится, а на него, — прояснил я.

      — То была твоя кровь? — опешил вампир.

      — Да, прямо из пальца влили в рот и смазали губы. Неприятненький опыт, — я умолчал про шалость Фабриса, Акеру эта информация ни к чему.

      Вампир наклонился ближе, так, чтобы нас точно никто не слышал.

      — Я долго пребывал во тьме, густой и холодной, затем она начала рассеиваться, появились голоса, и касание, такое тёплое и яркое, словно солнце обожгло мою руку. Мне страстно захотелось сжать в объятиях источник этого тепла и согреться. А когда я проснулся, опьяневший от вкуса крови во рту, мне захотелось ещё, я не мог насытиться, как будто умирал от жажды, но агония длилась нескончаемо долго, а когда вкусил плоть, уже не мог остановиться…

      Я слушал, затаив дыхание, поражённый таким откровением. Возможно ли то, что он слышал наши голоса, когда мы открыли саркофаг, возможно ли, что он чувствовал тепло моего прикосновения? Должен ли я сказать ему об этом? Акеру пристально изучал малейшие изменения в моём лице, ожидая ответа, пока я колебался. В итоге решил смолчать, стало не по себе, вокруг сновали люди, слышался смех и болтовня, звенела посуда, но я чувствовал себя неуютно от внимательного взгляда сапфирных глаз. Он знал, что это был я, не иначе, но почему-то хотел, чтобы я в этом признался, сказал вслух.

***

      В середине мая в Каир к всеобщему удивлению наведался Фабрис. Он арендовал небольшое судно и добровольно-принудительно обязал нас с Эвелин присутствовать на таинственном мероприятии. Нил перестал разливаться, когда в семидесятых построили Асуанский гидроузел, благодаря чему речными прогулками теперь можно было наслаждаться круглый год. Мы с матерью прибыли последними, она была в настроении повеселиться, отчего выбор наряда и аксессуаров затянулся. Как только мы ступили на борт, капитан отшвартовался и направил лодку ближе к центру реки, повар, по совместительству официант, разлил шампанское по бокалам. Лодка была простенькая, одноэтажная, резные деревянные вставки на потолке и между столбами, держащими крышу, на полу ковры. Ветер раздольно гулял по палубе, приветливо обдувая гостей. Все уже расселись по местам за длинным столиком, ожидая угощений, среди приглашённых также были Салах, доктор Сефи и Акеру. Обычно перед крупными встречами или мероприятиями вампиры накачивались кровью до отвала, чтобы не было соблазна кем-нибудь угоститься, так и сейчас, оба были сыты и спокойны.

      — Вы наверняка теряетесь в догадках зачем же я вас сегодня собрал? — как всегда бодро начал Фабрис.

      — Да, сгораем от любопытства, — ехидно подколола Иви, глядя на начальника. Остальные недоумённо переглянулись.

      — Что, неужели никаких догадок? Тогда не буду томить! Ровно год назад в этот день случилось то, о чём я и мечтать не мог. Загоревшись идеей отыскать истоки вампиров, я пустился в многолетнее и увлекательное путешествие с вами, мои друзья. Без вас этого бы не случилось, особенно без тебя, Эвелин, — он нежно взглянул на мать и продолжил. — Сегодня день нашего триумфа, день, когда мечты стали реальностью, а также день рождения Акеру. Это, — он обвёл жестом лодку, угощения и присутствующих, — Моя скромная благодарность!

      Гости подняли бокалы и принялись чокаться, наперебой поздравляя друг друга и Акеру с праздником. Хоть вампиры и не испытывают должного удовольствия от еды, но сегодня они пили и ели с нами за одним столом. Официант вынес небольшую подарочную коробку и передал Фабрису, тот в свою очередь вручил её Акеру. Именинник с нетерпением распаковал подарок, вытащил тёмно-синий паспорт и мобильный телефон.

      — Это заняло чуть больше времени, чем ожидалось. Теперь ты полноценный гражданин другой страны и всегда на связи. Весь год ты усердно учился и трудился, думаю, самое время вознаградить труды и сменить место жительства, — Фабрис был явно горд и доволен собой.

      Небо окрасилось нежной акварелью, синева смешивалась с персиковой дымкой, а у самого горизонта горело яркой рыжиной закатное солнце, сумерки лёгкими перьями опускались на воды Нила. Я сидел на диванчике ближе к носу нашего скромного, уединённого судёнышка, завернувшись в плед, рассматривал проплывающие мимо лодки с танцующими и шумными пассажирами, подставляя лицо прохладным потокам ветра. Вечер в узком кругу был замечательной затеей, шампанское приятно ударило в голову, расслабило мышцы и развязало язык.

      — Скучаешь? — раздался голос Акеру, а затем он сам мягко опустился рядом.

      — Нет, мне хорошо, — пьяно улыбнулся я. — Давно не было так спокойно и безмятежно.

      — А обычно как бывает?

      — Обычно… Постоянная готовность, думать, что и кому говоришь, рационально мыслить и действовать. Быть лучшей версией себя, наверное. А это очень изматывает.

      — Но ты можешь это изменить?

      — Наверное. Только пока не знаю как. Когда придумаю — постараюсь осуществить, — мечтательно ответил я.

      — Я могу как-то помочь? — прохладные пальцы накрыли мою руку, и я взглянул вампиру в глаза, чего делать в такой близости нельзя. Они манили и звали, затягивали в бездонный синий омут. И когда тело подалось вперёд, желая прильнуть к Акеру, он моргнул, отпуская меня словно птицу из охотничьего силка или же пойманную рыбу с крючка.

      — Прости, пока не в совершенстве владею этой способностью. Ты в порядке? — спросил он участливо.

      — Да, всё нормально, сам виноват, забылся.

      — Так я могу как-то помочь, мой друг?

      — Возможно потом… Но сейчас это я должен спрашивать, чем могу быть полезен тебе.

      — Хотел пригласить тебя на ужин к себе, мне нужна помощь с телефоном, — сказал Акеру, отводя взгляд в сторону. Изящные пальцы покачивали бокал с шампанским, он старался скрыть нервозность, и у него выходило очень хорошо.

      — В гости? Я с удовольствием! А когда?

      — Как насчёт пятницы? Я что-нибудь приготовлю, а если не получится — закажем что захочешь.

      — Хорошо, я приду!

***

      Апартаменты Акеру были зеркальным братом-близнецом квартиры Эвелин. Фабрис потрудился на славу, оформляя интерьер в египетском стиле: стены частично исписаны иероглифами, подсвечены лампами, словно факелами, фигурки и разного размера статуи встречались то тут, то там, широкая кровать с балдахином и львиными головами по краям, в гостиной небольшой диванчик, перед ним круглый стол из ротанга со стеклянной столешницей. Практически в каждом углу стояло по растению, какие-то пальмы, лианы и несколько цветущих орхидей.

      — Удивительно, что Фабрис позволил тебе жить одному без присмотра.

      — Поначалу я жил как раз под наблюдением. Сначала с ним, потом мы договорились о камерах, чтобы если что, мне могли прийти на помощь, сейчас всё убрали, я просто должен быть всегда на связи.

      — Точно всё убрали? — недоверчиво спросил я.

      — Точно. Я сюда переехал недавно, осмотрел все углы и укромные места. Вряд ли бы Фабрис хотел со мной ссориться.

      — И то верно. Ты его важнейшая находка, он будет тебя беречь, — подтвердил я, а затем перевёл тему. — Любишь цветы?

      — С ними как-то уютнее, животных мне пока не разрешают заводить, — ответил Акеру.

      — Почему? — спросил я, сидя рядом с вампиром на том самом узком диванчике, оглядывая пространство, заполненное растениями.

      — Фабрис хочет, чтобы я переехал в Чикаго, был поближе. Но меня терзают сомнения, хорошая ли это идея. Здесь как-то привычнее. Хоть и смотрел разные видео, а также читал статьи, по прибытию мне может не понравится.

      — Будет немного иначе, — кивнул я. — Иной климат и люди, но ты будешь не один и быстро привыкнешь. Я тоже буду рядом, мы сможем чаще видеться, — попытался развеять его сомнения.

      — Тебе разрешат видеться со мной? — удивился Акеру.

      — Скажем так, не приветствуется, если Фабрис в принципе лоялен к подобному, то наш глава крайне консервативен. Но здания Мельхиора и Лугару находятся прямо напротив, плюс мы на нейтральной территории, плюс я никого не собираюсь ставить в известность. Мы можем гулять, ходить в кино, на выставки, всё то же, что и здесь, просто чаще, немного осторожнее и не привлекая излишнего внимания, — рассуждал я, прикидывая, как можно будет разрешить проблему внезапно появляющегося Лукаса.

      — Было бы здорово! — загорелся Акеру. — Я подумаю над этим, кстати, дашь свой номер?

      Он достал телефон, и я забил свой номер, после чего показал и рассказал как им следует пользоваться, Акеру слушал, не перебивая. В итоге мы перебрались на кухню, чтобы поужинать, вампир приготовил тушёное мясо с овощами, гарниром служил салат с сыром и фисташками, от алкоголя я отказался, сегодня не хотелось пить.

      — Расскажи о своём прошлом, пожалуйста. Кем ты был? У тебя была семья, друзья? Как ты стал вампиром? — мы наконец-то оказались в идеальных условиях, чтобы задать давно терзающие вопросы. Я мог бы спросить Иви или Фабриса, но хотел узнать всё от Акеру, услышать то, чем именно он хотел бы поделиться, раскрыть тайны своего происхождения.

      — Рассказ выйдет очень долгим, я знаю способ получше.

      — Что за способ? — я всё же спросил, хотя догадывался, о чём идёт речь.

      — Ты мне веришь?

      — Конечно верю, что за вопрос.

      — Тогда идём.

      Он открыл ящик, порылся и что-то спрятал в ладони, после чего взял меня за руку и повёл в спальню. Я следовал за ним, холодея с каждым шагом. Мы же не займёмся этим прямо сейчас? Я часто думал об этом, но ни разу не совокуплялся с вампиром. Как бы он брал меня? Это было бы быстро и сильно? Или же нежно и медленно?

      — Ложись поудобнее, — прозвучало уверенным тоном

      Я послушно улёгся на застеленную постель, чуть утрамбовался и приготовился. Акеру склонился надо мной, волосы скользнули вниз, укладываясь плотным кольцом на моей груди.

      — Ничего не бойся, я рядом, — шепнул он, уколол свой палец приготовленной иглой, поднося выступившую кровь к моим губам. Я неуверенно коснулся языком ранки, ощущая металлический привкус, обволакивающий рот, перетекающий в гортань, распространяющийся по всему телу. Глаза заволокло плотной белой дымкой, тело словно придавило огромным валуном, я был не в силах пошевелиться.

      — Не могу двигаться, — сказал я.

      — Это нормально, чтобы ты не навредил себе и другим, — над ухом раздался голос Акеру, и это успокоило.

      Дальше начали мелькать картинки, как быстрые слайды в диапроекторе: я трогаю зелёный папирус, его узкие длинные листья щекочут ладонь, дальний берег Нила, просматриваемый с лодки, на которой плыву; фараон в царском одеянии, перед которым преклоняю колено в благоговейном трепете, повышение по военной службе; мои жена и сын на званном вечере в нашем доме, гости сидят на полу и необычных скамеечках, играет странная музыка, но от этих звуков мне покойно и хорошо; война с ливийцами, которые не бросали попыток обосноваться на плодородной долине Нила, разгар сражения, невыносимая боль в груди, торчащее копьё и горячая, заливающая живот кровь; снова боль, словно тело режут тысячами клинков, крик, захлёбывающийся в отвратительном пойле, открыв глаза вижу, как тело бьётся в конвульсиях, сдерживаемое десятком жрецов, безуспешные попытки их оттолкнуть, главный жрец, Ур-Хеку, читает священные строки от которых тело выкручивает и выгибает; вновь рука, ловит солнечный свет, от которого кожа идёт волдырями и горит и дальше кадры мелькают так быстро, что от перегруза я был готов потерять сознание.

      Когда всё кончилось, Акеру помог мне сесть и прийти в себя, в глазах стояли слёзы, и как только я взглянул на него, то заплакал, словно это произошло со мной. Он утешал меня как маленького ребёнка, прижимая к себе, а я пытался переварить увиденное.

      Акеру был вельможей при дворе фараона Тети. Он родился в знатной семье визиря, благодаря чему в дальнейшем быстро поднялся до влиятельного военачальника. Его умения и талант в военном искусстве позволили лично руководить сражениями — привилегия, обычно доступная лишь фараону. Он был верным и преданным подданным, Тети ценил его ум и дальновидность. Видимо поэтому, когда Акеру смертельно ранили, правитель приказал любыми способами вернуть мужчину к жизни. Говорили, что в пустыне растёт «цветок зла», красно-белые крупные бутоны, похожие на глаза, жрецы верили, что это глаза Сета, поскольку красный — цвет смерти и пустынного песка, и использовали их в ритуалах, связанных с жизнью и смертью. Воскреснув вампиром, Акеру больше не мог жить по-старому, из собственного дома он переселился во дворец и стал затворником, солнечный свет был губителен, он мог свободно передвигаться лишь ночами под бдительным присмотром специально обученной стражи. Его исправно кормили, чтобы Акеру не впал в безумство и не перерезал всех, хотя он был близок к этому, не из-за голода, но из-за морального состояния, подавленности. Каково это, когда в один миг жизнь меняется? Когда из знатного человека превращаешься в монстра на цепи. Тети наверняка пожалел о содеянном не единожды, однако дворцовый переворот унёс жизнь фараона. Акеру пережил трёх правителей, но четвёртый решил вопрос живого мертвеца кардинально. Неизвестно почему новый правитель попросту не вытащил его на солнечный свет, тот бы сгорел и исчез, видимо считал, что запереть в гробнице создателя будет надёжнее. Его заманили в камеру, заперли и морили голодом, а когда вампир ослаб, надели серебро и уложили в саркофаг.

      — Прости, зря я тебе это показал, надо было на словах, — прошептал Акеру.

      — Нет, не зря, я… Мне так больно за тебя, Акеру! Так больно! — больше не мог ничего сказать. В тот момент, я был не в силах осмысленно выразить скорбь и боль от того, что ему пришлось пережить. Испытав всю гамму чужих чувств разом, от всеобъемлющей любви до отчаянной безысходности, я был не в состоянии контролировать своё поведение. Словно чудовищный вал эмоций накрыл с головой и закрутил в своих неспокойных водах, и как бы я не пытался выплыть, убежать от чужих воспоминаний, они всё равно настигли. Самое очевидное было выплеснуть их здесь и сейчас, тело и сознание сделали это как умели — через истерику.

***

      Из сна меня выдернула вибрация телефона под подушкой. Я еле разлепил глаза, проклиная звонящего, но когда увидел имя на экране, сон как рукой сняло.

      — Алло? — тревожно ответил я на звонок.

      — Разбудил? Прости, — спокойный голос Акеру тут же снял настороженность.

      — Ничего страшного. Что-то случилось?

      — Поедем смотреть на звёзды?

      — Два часа ночи, тебе разве можно выходить? — выдохнул я в трубку, улыбаясь.

      — Мы никому не скажем, — понизил голос вампир. — Одевайся тепло, я подойду к твоему дому. У меня пока нет прав, тебе придётся сесть за руль.

      Я почувствовал себя подростком, который собирается на вечеринку, пока родители спят. Привёл себя в порядок быстро, минут за десять, спустился вниз, Акеру с небольшой джутовой сумкой уже ждал у машины Эвелин.

      — Куда едем? — спросил я, когда мы уселись.

      — В пустыню, — мечтательно ответил он, пристёгивая ремень безопасности.

      Мы ехали в Саккару по пустынным улицам, в окна струился поток ночного воздуха, который по мере удаления от города становился всё холоднее. Я включил спокойный плейлист, чтобы не отвлекаться на разговоры за рулём, периодически поглядывая на Акеру, наслаждаясь его профилем в полутьме салона. Бросив машину на привычном месте, мы стали удаляться прочь от пирамид, подсвечивая путь фонариками на телефонах, ночью в пустыне температура могла опускаться до пяти градусов Цельсия, я надел толстовку и захватил старую куртку, которая каким-то чудом оказалась здесь. Акеру выбрал место и расстелил первый плед, а когда я присел на ворсистую ткань, он укрыл мои ноги вторым и достал из сумки термос, налил горячий какао в крышку, после чего передал мне.

      — Держи, согрейся.

      — А ты?

      — Мне не холодно, но какао вкусный, тоже угощусь после тебя.

      В кромешной тьме, на лоне природы, звёзды покрывали небо причудливым ковром, сверкая и переливаясь одновременно далёким, но таким ярким светом. На меня нашло нечто сродни умиротворению и вдохновению, я ощутил всеобъемлющую любовь к жизни, к текущему моменту, к Акеру.

      — Знаешь, я в последнее время часто думаю о нас. Мы словно отщепенцы, выброшенные куда-то на задворки мира. Оказались не в то время, не в том месте, родились не теми людьми. Вне каст, неподходящие под общепринятые нормы и рамки, но принудительно в них помещённые. Два изгоя, которые внезапно встретились посреди мёртвой пустыни. Ты не находишь это странным и мистическим одновременно? — я говорил это бездумно, слова сами лились из моего рта, когда взгляд был устремлён ввысь, к звёздам. Бок Акеру нагрелся от моего тела, он сидел вплотную, я старался запомнить этот момент, когда мы только вдвоём, словно мир остановился, сидим посреди пустыни и греемся под одним пледом.

      — Нахожу. Иногда думаю, возможно ли, что эта встреча была предначертана богами?

      — О, самими богами, — с шутливым пафосом протянул я. — Не слишком ли много чести нашим персонам?

      Я повернулся, по привычке заглядывая в лицо собеседника, скрытое под покровом ночи, когда он склонился ко мне. Приоткрытые губы повели по щеке: робко, осторожно, мягко. Непривычно, когда целуют так, словно ступают по тонкому льду, я прислушивался к ощущениям, трепещущим внутри роем крошечных колибри. Это должно было случиться несомненно, мы оба позволяли событиям идти своим чередом, если бы сейчас Акеру не сделал первый шаг, то это сделал бы я перед отъездом. Его нежные поцелуи жгли и затуманивали ум, жар распространился всюду, разогревая кровь в жилах, и я больше был не в силах отрицать свои чувства, находя в этом сладкую, губительную истому. Мгновение развеялось, как ветер уносит с ладоней песок, мы сидели под звёздами, бережно держа друг друга в объятиях, замерли, боясь нарушить хрупкость испытанного блаженства.

***

      У меня были опасения, что по возвращению домой, наша связь ослабнет или же прервётся, однако всё происходило с точностью наоборот. Приходилось изворачиваться, иногда у меня или Акеру не получалось вырваться, и свидание срывалось. Но мы не отчаивались. Мне было хорошо просто от осознания, что где-то там, пусть и не рядом, есть он и что пусть не сейчас, но позже, мы сможем что-то придумать, чтобы быть вместе. Чаще всего я забегал на полчаса в соседнее здание, чтобы попить кофе, а главное увидеть своего вампира и узнать, как у него дела. Это было лучше, чем переписываться в мессенджерах, хотя он быстро освоился с телефоном и соцсетями. Нам удалось несколько раз сходить в кино и прогуляться по центру, особенно прекрасным выдалось начало осени, Акеру облачился в пальто и мягкие шарфы, я же не мог оторвать глаз от его красоты. В итоге я всё же рассказал ему подробнее про Лукаса, ответил на все дополнительные вопросы, которые безусловно возникли в ходе разговора. Акеру наверняка так или иначе знал о нём, когда отведал моей крови, но был достаточно учтив, чтобы не лезть с расспросами, дождавшись, когда я сам поведаю о брате.

      В тот день я как раз направлялся в соседнее здание, провести поздний ланч с Акеру.

      — Я уже подхожу, спускайся, — сообщил я, когда услышал привычное, чуть вопросительное «да».

      Преодолев несколько десятков метров и крутящиеся двери, прошёл вправо до конца, в углу как раз развернулась уютная кофейня. В отличии от нашего здания, Мельхиор отдал первые три этажа под аренду, в обеденный час пик здесь было не протолкнуться, но ближе к вечеру волна посетителей рассеивалась, освобождая большинство столов. Я занял привычное место в углу с мягкими креслами, ждать долго не пришлось, Акеру тут же появился, неся с собой чашку ароматного кофе. Сделал заказ сразу у кассы, чтобы не ждать, пока к нам подойдут. Нежно коснулся губами щеки, поприветствовав, сел напротив. К нам подошли минут через десять, я по привычке заказал сэндвич и кофе, глядя на вампира, меню уже было выучено вдоль и поперёк. Официантка молчала и не двигалась, я обратился к ней, чтобы понять в чём проблема. Но вместо привычной милой девушки, столкнулся с глазами цвета чёрного гранита под нахмуренными светлыми бровями. В них плескалась ледяная ярость, обещающая воплотить все кары небес без жалости и сожалений. Лукас стоял у нашего столика, сложив руки на груди, и угрожающе молчал.

      — Я жду объяснений, — процедил брат сквозь зубы.