То, что у Кости интересные глаза, Жень Саныч заметил не сразу. Зеленые, как молодой крыжовник, с желтыми крапинами, в светлых пушистых ресницах. Хорошие глаза, добрые. На каком-то корпоративе, кажется, Костя снял свои убогонькие очки и посмотрел Жень Санычу прямо в душу. Или ему так показалось. Но с того дня Жень Саныч не мог пропустить взглядом тщедушную Костину фигуру. Работать стало интереснее. Появился смысл приходить на эту работу. Ну, само собой, кроме работы как таковой. Всё ж не рутина.
А рутина заедала кругом. Дома жена Галка и маленькая радость — дочь Лялька. Дочь была единственным существом на свете, которое Жень Саныч любил всем своим сердцем. Галка же была прилагательным к его и дочкиной жизни. Без нее никуда. И без тестя, который взял Жень Саныча на работу, хотя видел, что перебирание бумаг совсем зятю не по душе. Зато — деньги. Хоть звезд с неба и не хватали, а холодильник полный, и все одеты-обуты, и хороший садик дочери оплачен, и отпуск дважды в год в теплых странах, где-нибудь у моря. Ну, а что ходить сюда, в эту контору не хочется, так это уже мелочи. Кому ж хочется?
Секретарша тестя Машечка, с легкой руки которой Евгения Александровича теперь весь офис зовет Жень Санычем, птичкой в телефонную трубку прощебетала, что шеф его видеть желают-с, да поскорее. Жень Саныч вздохнул, собрал папки с отчетами и направился к кабинету с тяжелой, какой-то солидной что ли, дверью, за которой сидел такой же тяжелый и солидный шеф, в миру Владимир Анатольевич.
— Привет, Жень, — не отрываясь от бумаг, поздоровался шеф, он же тесть Жень Саныча, и привычно поинтересовался: — Как дома дела?
Жень Саныч протянул отчеты и привычно отрапортовал:
— Все в порядке. Живы-здоровы. Как сами?
— Вашими молитвами, — отозвался Владимир Анатольевич, увлеченно перебирая бумаги. — Я вот что хотел сказать. Через пару недель будь готов отбыть на производство в Норильск, проверить, как там дела обстоят с заготовками, да и вообще проконтролировать. А то ведь филиал дальний, работают без тщательного присмотра.
— Хорошо, — кивнул Жень Саныч, внутренне содрогаясь.
Да и то сказать, кому ж захочется вместо тепличной нулевой температуры в Москве оказаться в глубоком минусе в Норильске. Память подкинула прошлогоднюю командировку. На тот момент в столице столбик термометра прочно залип на отметке в минус 10. Владимир Анатольевич отправил его сначала в Ташкент, где солнышко и плюс 15 обласкали отвыкшего Жень Саныча теплом, а уж потом, словно в издевку, пришлось лететь в тот самый приснопамятный Норильск. Жень Саныч примерз к трапу, когда обратил внимание на горящие на табло цифры: -52.
Но ничего, попривык, обжился, особенно, когда мужики на заводе научили потреблять «Северное сияние». Коктейль такой местный. Берешь, значит, граненый стакан, тот, совковый еще, вливаешь туда только что купленный в аптеке медицинский спирт, аккурат сто граммов, и доверху дополняешь шампанским. История умалчивает, что там с остальными, но вот Жень Саныч узрел Северное сияние во всей его красе. Под влиянием оного, видимо, он и прикипел душой и телом к одному тощему, слегка сутулому аборигену Витальке, который, однако, умел целовать так, что, казалось, всю душу из Жень Саныча высасывал. Хорошо тогда было, никто никаких признаний не требовал, отдохнули и разошлись. А то, что Жень Саныч уехал, даже не предупредив своего случайного знакомца, так то ерунда, мелочи жизни. Нет, ну правда, не мог же Виталька на что-то всерьез рассчитывать, зная, что дома Жень Саныча ждут Галка и Лялька.
Он мотнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания, когда шеф предложил:
— Выбери себе кого-нибудь в помощники, вместе махнете.
Перед мысленным взором Жень Саныча почему-то возник тонкий-звонкий Костик, неловко поправляющий свои убогие очочки.
— Выберу, Владимир Анатольевич.
Тем же вечером Жень Саныч подошел к Костику, спешно наматывающему на шею куцый шарфик:
— Костя, поедешь со мной в Норильск?
— В смысле — с вами? — парень внезапно зарумянился.
— Да уж не в романтическое путешествие, — покачал головой Жень Саныч, тем не менее мысленно успев разложить тщедушное Костиково тельце на гостиничной кровати. — В командировку на производство.
— Да, конечно! — Костя кивнул резко. — Что мне нужно? Подготовить какие-нибудь бумаги?
— И это тоже, — Жень Саныч перевел взгляд на бледные губы Костика. — Поехали сейчас к тебе, обсудим.
Поехали, конечно. Но ничего не обсуждали. Некогда было. Костик отдавался самозабвенно, как-то отчаянно. Шептал что-то бессвязное, когда метался затылком по подушке, цеплялся за плечи Жень Саныча. А тот так же самозабвенно брал то, что ему предлагали. Почти так же. Потому что, даже мерно раскачиваясь между худых Костиковых ног, помнил: никаких отметин, иначе Галка вломит, с нее станется. И отодвигался подальше от цепких пальцев.
Уже потом, пытаясь отдышаться, Костик улыбнулся:
— Я об этом два месяца мечтал, но не думал, что ты даже посмотришь на такого, как я.
— А что с тобой не так? — Жень Саныч не глядя на любовника, поглаживал выступающую тазобедренную косточку. Хмыкнул своим мыслям: Косточка — очень подходящее слово для тощего паренька.
— Я слишком худой и совсем неинтересный, — пожал плечами Костик, и было понятно, что он действительно так о себе думает, а не кокетничает вовсе, пытаясь напроситься на комплимент.
— Забей, — предложил Жень Саныч и внезапно широко зевнул: — Всё, мне пора домой, а то Галка хватится, хлопот потом не оберешься!
— А может, останешься? — заискивающе заглянул в глаза Костя, подслеповато щурясь без своих привычных очков.
— Даже не думай, — сказал, как отрезал, Жень Саныч, сдергивая себя с кровати и поспешно одеваясь. — Семья — это семья. И ты запомни вот что: на мобильный и уж тем более городской мне не звонить. На работе без надобности не подходить. Никому о нас не болтать. Завтра приготовь чего-нибудь пожрать к моему приходу, а то все соки из меня выжал.
Он довольно улыбнулся, не замечая, как Костик отвел глаза, из которых вдруг пропал задор. Да и на что было обращать внимание? Он же честно все объяснил.
А на следующий вечер Костик, как и было велено, приготовил картошку с отбивными. Жень Саныч ел да нахваливал, продолжая сыто ухмыляться, когда после ужина потащил за собой Костика в спальню.
— Давай уже! — бормотал, путаясь пальцами в пуговицах. — А то ведь домой скоро!
И Костик давал. А Жень Саныч не мог нарадоваться, какого замечательного любовника нашел себе совершенно случайно. Отзывчивого, а главное — послушного, без всяких там выкрутасов.
Костик же всякий раз радушно встречал Жень Саныча, привычно кормил, привычно следовал в спальню, привычно подавал одежду после секса. И лишь провожая у двери, не мог сдержаться — привставал на цыпочки, чтобы поправить сбившийся галстук, смятый воротник, перекрученный шарф и прижимался на мгновение, стремясь хоть так продлить близость.
Жень Саныча все устраивало, ему нравилось заходить к Костику после работы, а дома свои частые опоздания объяснять приготовлениями к командировке, дескать, документов — прорва, и все проверить надо. Без него, Жень Саныча, прям никуда!
В Норильске Жень Саныча с Костиком в зале ожидания встречали глава отдела, Егор Дмитриевич, и Виталька, старый знакомец, дослужившийся, как оказалось, до главного инженера. Шагнув навстречу прилетевшим, Виталий остро скользнул взглядом по жмущемуся к плечу Жень Саныча Костику и ухмыльнулся, все для себя поняв.
Никаких шагов Виталька больше делать не пытался, и работа покатилась своим чередом. Жень Саныч делал вид, что проверяет отчетность и вникает в производство, а сам практически безвылазно торчал в заводской общаге, где мужики праздновали выходные, да девиц привечали. Девицы-то красивые были, сплошь кровь с молоком, да другие разве выдержали бы грубую ласку мужиков, привыкших иметь дело с тяжелым оборудованием. Вот и Жень Санычу перепадало от щедрот девичьих, все ж не каждый день к ним красавцы столичные захаживали.
Возвращался он в их с Костиком двухместный номер уже под утро, если возвращался вовсе, обдавал паренька перегаром и заваливался на свою койку. Погруженный в новые ощущения, Жень Саныч проморгал момент, когда Костик перестал заглядывать ему в рот и ожидать по вечерам бессловесной, безликой тенью. А когда осознал, удивился. Как так? Все же было нормально! Жень Санычу показалось необходимым выяснить у Кости, что произошло.
В кабинете, где обычно Костик работал вместе с Виталием, часами просиживая над схемами, никого не оказалось. Секретарша, куда-то спешащая по своим делам, отмахнулась:
— Так они, наверное, опять к Виталь Андреичу ушли.
По ушам резануло это «опять». Даже не застегнув дубленку, что было очень неосмотрительно, конечно, учитывая норильские морозы, Жень Саныч быстрым шагом, временами переходящим в бег, отправился по еще не забытому адресу.
Виталька, если и удивился, то ничем удивления не выявил, лишь вопросительно выгнул бровь, мол, чего надо?
— Где Косточка? — выпалил Жень Саныч, задыхаясь от быстрого шага.
— А зачем тебе? — криво усмехнулся Виталий. — Внезапно потерял любимого?
— Какого еще любимого? Что ты несешь? — некрасиво поджал красивые губы Жень Саныч. — Нас отчеты ждут, в Москву возвращаться скоро.
— Отчеты… — протянул Виталька, опершись плечом на дверной косяк, не пытаясь даже пригласить войти нежданного визитера. — Так вот зачем тебе Костик понадобился. А я еще удивился, когда вас вместе увидел. Но ты, Женечка, старой схеме решил не изменять, да? Нашел очередного дурачка влюбленного, готового за тебя всю скучную работу делать.
— Тебе-то что? Это наши с Косточкой дела! — упрямо выставил подбородок Жень Саныч, внутренне поражаясь, как легко Виталька его раскусил.
— Дела-то ваши, да вот просто любопытно, как скоро по возвращению ты решишь от него избавиться?
— Бред! — фыркнул Жень Саныч, однако по быстро отведенному взгляду Виталька понял, что не ошибся.
— Да ладно тебе, свои ж люди, — махнул рукой Виталий. — Так куда ты его сбагрить решил? В другой отдел?
— Нет, — качнул головой гость, — у меня в питерском филиале знакомый есть, им там толковые инженеры нужны.
— Не трудись, — хриплый голос вышедшего из-за двери бледного, как мел, Костика заставил Жень Саныча вздрогнуть. — Я уже отправил заявление о моем переводе сюда, в Норильск.
Костин голос дрогнул, и Виталька, ссутулившись еще больше, чем обычно, склонился к нему, интимно провел носом по виску, приобнял за плечи и подтолкнул обратно в квартиру:
— Иди домой, я сейчас вернусь.
Жень Саныч все пытался начать что-то говорить, когда Виталий наклонился к самому его лицу и, глядя прямо в глаза, тихо проговорил:
— Костины отчеты заберешь у секретаря. Уезжай в свою Москву, Жень Саныч. Уезжай и не возвращайся сюда больше.
Стук захлопнувшейся перед его лицом двери вывел Жень Саныча из оцепенения. Он пошагал вниз по ступенькам, не в силах понять, как могло случиться то, что случилось? Откуда это давящее чувство, словно он потерял что-то важное?
Выйдя из подъезда, найдя взглядом кухонное окно с веселыми занавесками, Жень Саныч пожал плечами и пробормотал:
— Я же все делал правильно. Верно?
Но никто ему не ответил. Некому было отвечать. Мороз разошелся не на шутку, разогнав всех по домам. Жень Саныч в последний раз взглянул на Виталькино окно, вздохнул глубоко, поплотнее запахнул дубленку и поспешил в гостиницу. Пора собираться обратно в столицу, Галка с Лялькой заждались небось. Да еще надо Ляльке открыток накупить с Северным сиянием. Не забыть бы…