Рождество

***

«А мимо этой елки я уже проходил. Или нет? Черт их разберет, все на одну морду».

Олег потоптался на месте, решая, в каком именно месте у елок расположена морда, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Мысли состояли в том, что он окончательно заблудился.

Днем идея рвануть в лес, чтобы проветрить мозги и размять ноги, показалась отличной. Свежей, небанальной, в чем-то даже дерзкой. Ну и подумаешь, что наедине с матушкой-природой Олег оказывался в последний раз лет восемь назад. Двадцать первый век на дворе, аномально теплая зима. Что может пойти не так?

Как оказалось, не так может пойти многое. Например, стемнеть может внезапно, очень быстро и без учета того, насколько глубоко в лес ты заперся. А долбаный айфон вполне себе может разрядиться с семидесяти процентов до шести в считаные минуты, особенно если попытаться использовать его как фонарик.

Еще Олег устал, замерз, начинал потихоньку паниковать и больше всего на свете хотел сейчас оказаться на той стадии, когда ты под пивко рассказываешь друзьям эту тупую историю, сдабривая ее остроумными, немного самоуничижительными деталями, чтобы под конец оказаться победителем стихии, который вывалился на дорогу прямо под колеса чьего-то джипа с другой стороны леса. Впрочем, его устроило бы и просто найти ту же дорогу, которой он пришел, потому что ну реально, он же не идиот, в самую чащу не пытался забраться, всё по проторенным дорожкам.

Он даже пробовал высматривать собственные следы, да где уж там — на черной земле ни черта не разобрать. Только и оставалось радоваться, что чистому небу и огромной, ненастоящей какой-то луне.

Олег в очередной раз замер, машинально вытащил из кармана мертвый телефон — непреодолимый инстинкт хвататься за него, чуть что не так. Окей, гугл, как мне, мать твою, попасть домой. Высоко над головой по-киношному ухнула сова, а потом в зазвеневшей тишине Олег вдруг отчетливо услышал голоса. Он завертелся на месте, определяя источник звука, и торопливо зашагал, то и дело спотыкаясь. Голоса становились все громче, к ним добавился замелькавший между деревьями огонек костра.

У Олега отлегло от сердца, угнетавшие его минуту назад страхи показались глупостью чистой воды. Ну что с ним может случиться в лесочке совсем рядом с городом? Поплутал бы и сам вышел, но вот — вообще повезло, сейчас у еще одних любителей природы дорогу спросит.

Деревья расступились, разбежались по краю небольшой полянки, в центре которой весело полыхал костер. Вокруг него сидели люди. Олег быстрым оценивающим взглядом охватил всю компанию: только мужчины, одиннадцать… нет, двенадцать.

— Здорово, мужики! — с бодростью, которой на самом деле не чувствовал, поприветствовал Олег, ступая в круг света. — Простите за вторжение. Мне бы дорогу спросить. Что-то я… заплутал.

Он со смущенным видом развел руками, полностью признавая свою вину.

— Здорово, добрый человек, — со смешком, густым басом отозвался один из сидевших, здоровенный бородач в черном тулупе. — Раз заплутал, значит, продрог уже. Одет-то вон легко. Садись, погрейся минутку.

Трое, сидевшие к Олегу ближе всех, молча подвинулись, образовывая свободное место на толстом бревне, которое служило им скамейкой.

«Интересно. На охотников они вроде не похожи», — подумал Олег, усаживаясь. Ружей и другого снаряжения он не видел, да и не был уверен, что тут есть на кого охотиться. Про сезоны охоты он тоже не знал, но это уже дело десятое, браконьеров-то никто не отменял. «Может, лесники? Хрен их знает».

— Спасибо. Думал уже, ночевать тут придется. Телефон сдох. Гаджеты эти… надеешься на них, а как припрет — только на себя полагайся. — Олег снял перчатки, растер руки и протянул их к огню, который весело глодал сучья. Он бы сейчас не отказался опрокинуть стопку чего-нибудь согревающего, но тут, кажется, собралась компания трезвенников. Ни бутылок, ни фляжек, ни закуски. — А вы тут «Двенадцать месяцев» ставите?

Он надеялся, что шутку поймут. Молчание, сопровождаемое редкими пристальными взглядами, начинало напрягать.

— Празднуем мы тут, — ответил тот же басистый бородач. — Рождество же.

— А… поздравляю, да, — пробормотал Олег в замешательстве.

«Католики они, что ли?» — подумалось ему. А потом сразу: «Так сегодня ж двадцать первое только. А у католиков праздник когда? Двадцать пятого? Шестого? Все время путаю».

— И мы тебя, — опять с усмешкой сказал его собеседник. — Только где же это видано, чтобы в такой день земля черная да голая стояла? Непорядок. Снега бы, а?

— Снега бы, — отозвался негромко сидевший слева от него мужик.

— Снега бы, — подхватил сидевший справа.

— Снега бы, — понеслось дальше по кругу с обеих сторон, чередуясь, пока не докатилось до Олега.

Всей своей сутью знал он, что тоже должен повторить явно ритуальную фразу, только язык вдруг примерз к нёбу и внутренности стянуло холодом.

— Чтобы Карачун метели не послал? В самый-то солнцеворот? Нет, не к добру это, — покачал тяжелой головой бородатый.

И жест тоже разошелся, как круги на воде.

— Я… я пойду, наверное. Меня уже дома потеряли. Чего доброго, поисковый отряд отправят, собаку с милицией… — Олег выдавил из себя жалкую улыбку.

Никто его, конечно, потерять не мог. Разве что кот.

— Куда спешить, Олежа? — добродушно спросил бородатый. — Мы тебя три часа ждали, а ты уж и засобирался. Праздник, вишь, начинается только.

«На работе меня в понедельник хватятся», — мелькнуло у Олега в сжимающемся от смертного ужаса мозге. А Мотя там голодный будет, орать до хрипа и драть обои. Еще и нагадит, поди, с обиды.

Почему-то, вот глупость, именно мысль о брошенном коте полоснула сердце, словно в него кипятка плеснули, вздыбила все волосы, какие только были у него на теле. Олег сжался, вскочил на ноги…

С одной стороны протянулись руки, чтобы ухватить его за рукав и силой усадить обратно. С другой стороны — еще рука, другая. Сунулась резко, провела по горлу чем-то острым. На грудь полилось черное. Олег потрогал ватными пальцами. Было горячо и немного липко. Никто не знал, что он всегда боялся крови, даже отворачивался, когда медсестра втыкала иголку ему в вену. Теперь же вон ее сколько хлещет — а страха-то и нет. Только горько очень.

Его качнуло вперед, холод ударил по коленям и ладоням. Кровь заливала стылую землю, но черного на черном почти не было видно. Потом все перевернулось вверх тормашками — это его подхватили, перевернули на спину. Кто-то сердобольный, кажется, даже подсунул под голову его же перчатки.

Последнее, что Олег видел, — как из набежавших невесть откуда туч запорошил мелкий снежок. Он закрыл глаза, и остался только вой ветра в ушах — это в глубине леса рождалась метель.

«Ну, ничего. У Илюхи ключи есть. Он зайдет».