реминисценция / отголоски.

Тем летом яркие солнечные лучи ласкали румяные и поблескивающие от пота лица мальчишек. Один из них угрюмо строил замки из зелёного маленького ведерка, обклеенного наклейками с супергероями, пыхтя и бубня себе под нос нечленораздельные слова. Второй лишь наблюдал с горящими от восторга глазами, иногда убирая прилипшие и необычные пряди волос со лба.

Знойное лето в префектуре Сидзуока, на острове Хонсю, выдалось тогда чересчур жарким. Даже легкие хлопковые шорты с обычной белой футболкой и шлепанцы не спасали их обоих. Запасы воды мальчишек исчерпывались молниеносно, а мороженое в больших количествах было под запретом. И даже ветер с залива Суруга не спасал их от малейших жарких солнечных лучей.

— Послушай, — подал голос темноволосый мальчик, — ты за всеми так наблюдаешь? — Он приподнял красное от жары личико, чтобы заглянуть незнакомцу в глаза. Какого было его удивление встретиться с золотистыми глазами и торчащими во все стороны бело-серебряные волосы с черными прядями.

— Как так? — медленно, отчеканивая каждое слово, произнёс второй, немного пугаясь, что мог задеть незнакомца в забавной панамке.

— Вот так, как ты делаешь это сейчас.

— Но мне нравится, как ты строишь песочные замки. Мои сестры меня этому не учили, а братьев у меня нет, — признался мальчишка, аккуратно подсаживаясь поближе, чтобы рассмотреть каждый дюйм выстроенного замка. — Они старше меня, поэтому у каждой своя жизнь. Одни мальчишки на уме, а я сам по себе.

Темноволосый мальчик стушевался, облизнул пересохшие губы и подвинулся чуть ближе.

— Бери своё ведерко. Я покажу тебе как надо это делать.

Мальчики с усилием выстраивали замок на берегу залива, дополняя окружали его песочным забором и ставили игрушечных солдатиков на охрану, которые второй мальчик, запыхавшись принёс из дома. В тот момент он бежал домой таким счастливым, что у него наконец-то появился друг, но в то же время переживал, что стоит ему вернуться назад, как от темноволосого мальчика и след простынет. Но тот дожидался его, продолжая пыхтеть под жарким солнцем, в своей панамке в виде лягушки и облизывать до невозможности сухие губы.

— Как тебя зовут? Я ведь все ещё не знаю твоего имени.

— Котаро, — и мальчик протянул руку вперед. — Бокуто Котаро.

— Кейджи, — в ответ была протянута рука второго. Их руки соединились, по телу прошёлся легкий ток, который не заметили оба, а лица озарила счастливая улыбка. — Акааши Кейджи. Ты похож на совёнка, Бокуто.

* * *

С тех самых пор оба мальчика неизменно гуляли вдвоём до позднего вечера. Жили они не то, чтобы рядом, но достаточно, чтобы за несколько минут добежать до друг друга.

Поэтому когда Бокуто оставался один в собственном большом доме, потому что сестры ночевали у своих подруг, а родители уезжали в командировку, он звал Акааши, чтобы поиграть с ним в компьютерные игры, приставку, или посмотреть очередную серию «звездных войн».

В такие моменты, Кейджи приходил обычно в домашней футболке и пижамных штанах, неся за спиной футон, и особо не волнуясь о своём внешнем виде. Потому что он с Бокуто, а Бокуто было всё равно, как выглядит его друг.

В один из таких дней, когда они в очередной раз пересматривали серию, где великая армия с Йодой, Мейсом Винду, Оби-Ван Кеноби и другими рыцарями-джедаями сражались против новой армии дроидов, Бокуто вспомнил об одной вещи, которую ему дал их общий одноклассник.

Он вытащил помятый журнал и принялся его разглаживать, чтобы Акааши без проблем смог его рассматривать. Котаро в принципе всегда всё проверял и исправлял, прежде чем дать это Кейджи. И Акааши не мог не заметить этого и не оценить.

— Что это? — с равнодушием в голосе спросил Кейджи, а затем закинул в рот горсть попкорна.

За окном раздавался шум дождь, барабаня по оконному стеклу.

— Одноклассник поделился. Сказал, что это очень интересно. Открывать не стал, решил дождаться, когда мы останемся с тобой вдвоем и посмотрим вместе.

На секунду Кейджи ощутил новое, неизведанное ему чувство, которое сковало внутренности. Он не припомнит, когда Котаро сблизился с кем-то ещё, кроме него. Но расслабился и чуть улыбнулся при мысли, что Бокуто его ждал.

— Вот, смотри. — Бокуто сел рядом. Их плечи соприкасались, отчего оба слегка вздрогнули, но не придали этому значение, а в лёгкие проникал приятный, домашний запах друг друга, смешавшийся с запахом геля для душа с лёгким цитрусовым ароматом. — Это статьи о случаях, когда соулмейты встречали друг друга.

— Разве это не сказки? — скептически приподняв бровь, спросил Кейджи.

— Не знаю, но вот, смотри, — и указательный палец Котаро скользнул по одной из фотографии счастливой пары. — Мне кажется, это здорово, когда кто-то где-то есть для тебя. Кто-то, предназначенный тебе судьбой.

В тот момент, Акааши поднял голову и устремил свой взгляд на Бокуто, чье-лицо светилось от переполняющего его восхищения и интереса.

* * *

— Пасуй мне, Куроо, — выкрикнул Бокуто.

Тецуро мчался с одного конца поля, всячески пытаясь защитить мяч и не дать команде соперников захватить его. Ноги Куроо подгоняли мяч вперед и, когда Бокуто уже был ближе, чем до этого, передал его своему другу. Бокуто бежал практически через всё поле, чтобы забить в ворота соперников, но один парень, намного сильнее и мощнее самого Котаро, оттолкнул его в сторону, отчего тот завалился на бок и кубарем прокатился по зеленому газону. 

За спиной послышался резкий свисток оглушающих всех. Шум от криков людей на стадионе уменьшился, превращая его в встревоженный шепот. Игра приостановлена, а к Бокуто уже бежала растерянная медсестра, которая только-только устроилась работать в их школу и никак не была готова в свои первые дни оказывать медицинскую помощь. 

— Ты в порядке? — спросила миловидная девушка, чьё лицо обрамляли пряди каштановых волос. Она аккуратно приподняла его голову за подбородок, чтобы тщательно осмотреть травмы. 

Из носа струилась кровь, а сам Бокуто улыбался и говорил, что всё в порядке. В конце концов, он считал, что ушибы делают его мужественным и героем в глазах лучшего друга.

— Бокуто, — выкрикнул кто-то под самым ухом. И Котаро развернулся, придерживая платок у носа.

— Ака-аши, — улыбнулся парень, — со мной всё хорошо.

Но Акааши чувствовал, как сердце упало при виде носового кровотечения его лучшего друга. Боль оседала на сердце словно пепел, а внутренности сжимались. Кейджи вновь ощутил новое для себя чувство — волнение и желание взять всю боль друга себе.

Засыпая в тот день, Кейджи долго раздумывал о том, что происходит с его организмом и мыслями, стоит Бокуто с кем-то сцепиться в драке, когда школьные задиры называли Акааши ботаником. Когда Котаро не берег себя и подвергался ушибам и порезам. Когда его друг в очередной раз упоминал нового знакомого, когда сам Акааши ни с кем толком не общался, привыкший к своему чересчур весёлому другу рядом.

Он вспомнил, как на уроке литературы, им предстояло по памяти рассказать одно из любимых стихотворений перед всем классом. Тогда Бокуто вышел первый из всех и встал перед классом в своей растрепанной рубашке, кончик которой торчал из-под сероватой жилетки, растрепанными волосами и с галстуком, затянутый совершенно неправильно. Он начал с чувством рассказывать каждую строчку, в определенных моментах передавая те эмоции и чувства, которые автор сам силился передать.

Акааши тогда заметил, что не он один рассматривает своего друга, все еще похожего на маленького совёнка, но и приковал к себе взглядом всех одноклассниц.

Признаюсь я, что двое мы с тобой,

Хотя в любви мы существо одно.

Я не хочу, чтоб мой порок любой

На честь твою ложился, как пятно.

Эти четыре строчки казалось откинули Кейджи в прошлое. В момент, когда Бокуто хотел прекратить их дружбу, потому что на Акааши буквально ссыпались оскорбления за дружбу с ним. Ведь Бокуто другой. Он сильно отличается от стандартного общество и выделяется своим цветом волос. Тогда Кейджи ответил лишь: "Прекрати, Бокуто. Я знаю тебя с песочницы. И разрывать с тобой дружбу из-за кучки тупиц - не собираюсь".

Пусть нас в любви одна связует нить,

Но в жизни горечь разная у нас.

Она любовь не может изменить,

Но у любви крадет за часом час.

На секунду в голове Акааши промелькнуло воспоминание о дне, когда в очередной жаркий день они сняли с себя футболки, оставаясь голыми по пояс. Тогда их тела только-только приобретали мужское очертание. И в тот момент, Котаро прикоснулся к его груди, под самым сердцем, и что-то внутри Кейджи сделало кульбит. Влажные пальцы коснулись его оголенного участка кожи, и Акааши почувствовал снова этот непонятный разряд тока.

Как осужденный, права я лишен

Тебя при всех открыто узнавать,

И ты принять не можешь мой поклон,

Чтоб не легла на честь твою печать.

Ну что ж, пускай!..

Я так тебя люблю.

Что весь я твой и честь твою делю!

В тот момент Акааши готов был поклясться, что не слышал ничего более прекрасного из этих уст. И ревность, охватившая всё его тело в тиски, заставила отвернуться и не смотреть на чужие влюбленные взгляды, не замечая, как влюблённый и радостный взгляд Бокуто — потух, и сменила его безмолвная печаль.

* * *

— Ака-аши.

— Бокуто-сан, — подал голос Кейджи, выныривая из книги и приподнимая взгляд на вспотевшего друга перед собой.

Котаро стоял в красной спортивной форме на школьном спортивном стадионе. Он потянулся к бутылке рядом с темноволосым парнем и взял её, чтобы утолить свою жажду. Кейджи завороженно наблюдал, как гортанный выступ поднимается и опускается при каждом глотке, который делал Котаро. Часть футболки задралась, когда его друг начал поглощать воду, и Кейджи увидел нечто напоминающее родимое пятно. Он долго всматривался, чтобы детально рассмотреть эту точку, поскольку не помнил, чтобы у Бокуто была здесь когда-то родинка. И когда до него дошло, что это не родинка, он вспыхнул, до самых кончиков ушей, и снова уткнулся в книгу, стараясь выровнять неожиданно сбившееся дыхание. 

— Сколько ещё ты будешь так ко мне обращаться? — спросил Котаро, садясь рядом с Акааши и почесывая большим пальцем бровь. — Я старше, но не настолько, чтобы обращаться ко мне с суффиксом.

— Мне нравится, — и для полного подтверждения добавил, — Бокуто-сан.

Тогда Котаро долго всматривался в спокойное, ничего не выражающее лицо Акааши. Его лохматые черные волосы, торчащие в разные стороны, сине-бирюзовые глаза и густые брови под стать волосам смотрелись сейчас намного иначе. И не то, чтобы Бокуто не замечал этого раньше, скорее никогда не видел друга с другой стороны. Со стороны, которая заставляла пробуждать внутри Котаро теплые и нежные чувства.

Они уже давно не дети. У каждого поломался голос в свой период. Тело становилось более рельефным, с выступающими мышцами от физкультуры и тренировок по волейболу, куда они записались вместе и вместе же играли бок о бок.

И именно тогда, когда они переодевались, после очередного урока физкультуры, в тот самый день, когда Котаро смотрел на друга иначе, Бокуто осознал, что темная отметка под сердцем Акааши не родимое пятно, и даже не татуировка, как он привык полагать, а нечто большее. Потому что Бокуто обожал пробегаться пальцами под сердцем Кейджи. И тоже самое было у него в том месте, где Акааши любил его касаться.

Уже поздно вечером, в теплой мягкой постели, Котаро ещё раз изучил журнал со статьями, подтверждая свои мысли.

У Акааши отметка там, где его касался Бокуто.

У Бокуто отметка там, где притрагивался Кейджи. 

* * *

Однажды, во время прогулки вчетвертом, Бокуто заметил, что Акааши слишком сильно сближен с Куроо. И тогда Котаро ощутил весь спектр эмоций: от злобы, непонимания, до несправедливой ревности. Потому что Акааши впервые был с кем-то так близок, за исключением, конечно, самого Бокуто.

Парни смеялись и рассуждали о какой-то занудной ерунде, как тогда показалось Бокуто, поэтому ему было сложно вклиниться в разговор и приходилось быть лишь слушателем, что вообще не было в его духе.

Затем после тренировки, в их единственный выходной, Куроо и Акааши уединились в комнате для собраний, что не укрылось от Бокуто, который уже постепенно начинал вскипать. Он знал, что Кейджи его соулмейт. Успел окончательно сложить два плюс два , не единожды замечая отметку под сердцем. Но единственное, что он не знал, догадывался ли сам Акааши об этом?

— Боже, Тецуро, вставь его уже, — с нетерпением в голосе проговорил Акааши.

Бокуто стоял под дверью, и рука его остановилась на пол пути к ручке, а глаза расширились от не понимания происходящего. 

В голову лезли непристойные картинки, которые хотелось стереть в тот же момент, как стоило им появиться.  

— Надо сначала растянуть.

— Нечего растягивать. Просто вставь его, черт возьми!

Котаро зажмурился, отсчитал до пяти и развернулся, полностью игнорируя взгляды сокомандников. Он быстро собрался, даже не удосуживаясь дождаться Акааши, как это было у них принято, и вышел из спортзала, ощущая первый раз во рту горечь от несправедливости.

В тот день Кейджи растерянный стоял в раздевалке и первый раз ушел домой один, по пути пытаясь дозвониться до Бокуто. Но каждый раз его звонки сбрасывали и это начинало Акааши напрягать. 

* * *

После того раза ночевка с друг другом выходила более болезненной для Бокуто. Конечно, Котаро был одержим соулмейством и всякий раз задумывался о том, есть ли кто-то, кто предназначен ему. Или жизнь сыграет с ним злую шутку, не отправив в их мир этого самого кого-то. И всякий раз он с надеждой уповал на то, чтобы им стал его друг, хотя часть его тяжело вздыхала и говорила: "это невозможно".

Однако все оказалось возможным. Только жизнь всё же сыграла с ним злую шутку.

Его соулмейт, вытянувшись, лежал на животе, без единой эмоции играя в нинтендо, в то время как сам Бокуто настолько засмотрелся этим зрелищем, что выпал из реальности. Вернуться смог только тогда, когда Кейджи звал его, стоя перед его носом.

— Бокуто-сан, — пощелкав пальцами перед глазами, Акааши, кажется, перепугался. — Всё в порядке? 

Котаро долго смотрел в встревоженное лицо Кейджи, рассматривая казалось, каждую пору, каждую черточку и волосок на нем. Он видел в глазах переживание? Или ему казалось? Переживание за него? Это было возможно, но только в том ключе, как лучший друг переживает за своего лучшего друга. А не в любовном, как считал Бокуто. И все же...он аккуратно приблизил ладонь к лицу Кейджи, сделав на пару секунд заминку, а потом с трепетным чувством положил ее на мягкую щеку, встречаясь с недоумевающим взглядом напротив. Большим пальцем касался мягкой щеки, очерчивал на ней круг и затем поднимался чуть выше, замечая, что у Акааши еле заметные синяки под глазами.

"Скорее всего, от чтения", — подумал тогда Бокуто, и улыбнулся этим мыслям и тому, как хорошо он знает его.

— Ака-аши, — с хрипотцой и глубоким голосом позвал Котаро темноволосого.

Его пальцы уже касались покрасневшей ушной раковины. Несколько прядей волос он зачесал за ухо, удивляясь тому, что несмотря на беспорядочные пряди волос Кейджи, они были мягкими и приятными на ощупь. 

— Бокуто-сан.

Ласкающий шепот до мурашек по коже.

До дрожи в коленях и желания слушать этот голос до бесконечности долго.  

— Ака-аши, ты... — Котаро казалось, что он совершает ошибку, но это была от чего правильная ошибка. Ошибка, которая неизбежно перечеркнет и изменит буквально всё. — Знал, что ты мой соулмейт? 

Бокуто запомнил этот день, как самый долгий день в его жизни. День, когда он поборол свой страх и научился высказывать свои мысли, вопросы, желания, не боясь, что его оттолкнут или не оттолкнул вовсе. 

— Прости. — Бокуто нервно потер затылок и потупил взгляд в пол. — Ты ведь с Куроо, я понимаю. Сделаем вид, что я не задавал тебе этот вопрос, Ака-аши, и мы останемся такими же лучшими друзьями. Я постараюсь, — и Котаро улыбнулся своей фирменной улыбкой, скрывая боль, что в тот миг таилась в его сердце и разрывала каждую клеточку его души. 

— Бокуто-сан, — прошептал Кейджи, тяжело сглатывая и вдыхая любимый аромат парня напротив. Все такой же цитрусовый, но уже с древесными нотками.

И этот шепот вновь пробрался под кожу Котаро, вызывая волну миллиарда мурашек по телу. 

— Я не верю в соулмейство.

Казалось, Котаро окатили ледяной водой, и он вновь ощутил себя дураком. Только дураком с разбивающимся сердцем на миллионы мелких осколков.

Дураком, потому что поверил тогда в те статьи, где твердили, что соулмейты, встречая друг друга, остаются вместе навсегда.

Дураком, потому что лелеял надежду, что его друг будет принадлежать ему.

Дураком, потому что Кейджи выбрал не его, а Куроо.

— И я не могу игнорировать то, что чувствую к тебе и то, что появилось у нас обоих в тех местах, где мы любим дотрагиваться друг до друга, — Акааши поддался вперед и прикоснулся через ткань к тому месту, где проявилась отметка. — Не могу игнорировать то, что чувствую, когда прикасаюсь к тебе или ты ко мне. 

От столь неожиданного признания и личного разговора, Бокуто боялся даже сглотнуть, потому что был страх того, что стоит ему это сделать, как всё тут же исчезнет. И всё, что сейчас происходит, это не более, чем его сон. Прекрасная история с счастливым концом, нагло подброшенная его собственным мозгом. 

— Я не могу игнорировать, как ревную тебя ко взглядам девушек, что устремляются на тебя, когда ты в очередной раз улыбаешься и смеешься. 

Недоговаривая, Акааши приблизился к Бокуто. Между их губами оставались считанные сантиметры. Горячее дыхание касалось лиц друг друга. И тогда Котаро сделал шаг вперед. Он медленно коснулся мягких губ Кейджи, подтверждая мысленно свои догадки, что у того губы сладкие, чуть сухие, но не менее любимые. А затем ощутив, как Кейджи сладко простонал в поцелуй, позволил себе углубить его и раствориться.

Языки неуверенно сплетались, дразня и лаская друг друга. Руки блуждали по телу, изучая его по-новому. Тело Акааши под руками Бокуто было стройным, но твердым, а под горячими, влажными от волнения ладонями Кейджи, тело Котаро было широким, с твердой спиной и грудью, где уже подчеркивались мышцы. 

Это их первый и самый длительный поцелуй, от которого подкашивались ноги, а желание в паху становилось сильным.

Поэтому отрываться друг от друга было сложно.

Хотелось продолжения.

Хотелось изучать губами ключицы, плечи, спускаясь вниз, и целовать отметки друг друга. Любоваться и шептать, что это был шанс один на миллион, и они, черт возьми, выиграли эту жизнь.

— Так...— неуверенно начал Бокуто, когда парни уже лежали на кровати среди нескольких мягких подушек и обнимались, — что тебя связывает с Куроо? И что вы растягивали в комнате для собраний? 

— Так...— неуверенно начал Бокуто, — что тебя связывает с Куроо? И что вы растягивали?

Акааши сначала не понял о чем речь, поэтому недоумевающе смотрел на Бокуто. Только спустя пару минут до него дошло, что имел ввиду его парень, и он заливисто и громко рассмеялся, кажется, первый раз в своей жизни.

— Бокуто-сан, вы просто невероятный, — сквозь смех и слезы процедил Акааши.