Бургерпэнтс снова переворачивается на бок и, не нащупав лапами металл и пластик, поворачивается снова. За окном уже давно ночь, но до звёзд Бургерпэнтсу нет дела.

Тишина скрипит под колёсами за окном. Меттатон приехал. Можно было и не церемонится, в частном-то доме, на своём же дворе, но он слишком любезен. Знает робот, чью душу выпил. И чей завтрак съест завтра. А Бургерпэнтс старался, весь вечер потел перед плитой…

— Приветик, Кэтби.

О. Явился. И тихо ещё так спрашивает, как будто разбудить боится. Знает же, что не спит. Ещё и по имени назвал. Наверное, чтоб он сам не забывал, что мама с папой его всё-таки не в честь фастфуда назвали. Да вот только из динамиков Меттатона оно по-прежнему звучит ново. Не забывать бы ещё, что он по-прежнему его начальник. Но слышать своё имя всё равно приятно.

— Ага, здоров, босс… — потягивается, стараясь прогнать зарождающие тёмные пятна в глазах. Теперь, когда Меттатон наконец-то пришёл, о муках бессонницы можно благополучно забыть. С ним так просто не заснёшь… не даст. Не то, чтобы Кэтби очень хотелось. — Как дела? Хотите спать?

— Давай хотя бы здесь на вы не будем, — в темноте видно плохо, но он всё равно замечает, как Меттатон улыбается. Доволен, значит. Чтобы всерьёз насолить, нужно остановиться, но время ссор давно осталось позади.

Впрочем, ничто не помешает возобновить его. Понарошку, конечно.

— Почему же, босс? — мурлычет Кэтби преувеличенно серьёзно. — Начальник на работе, начальник и дома, вы же знаете…

— Бурги, — всё-таки поддался! — Ночью ты играешь даже хуже, чем днём…

— Что поделать, коль сцена плоха!

— А я сейчас проверю.

Меттатон ложится на бок, лицом к Кэтби, и ухмыляется.

— Тебя, дорогуша, надо бы проучить…

— Да босс, надо бы… — мурчит тот в такт.

Меттатон быстро-быстро, едва пол не дрожит под ногами, подходит и ложится рядом. Тянется ещё руками, душу, должно быть, пытается вызвать. Но Кэтби такие игры уже надоели, да и сам Меттатон уже успел до смерти его загнать.

Но Меттатон не перестаёт ухмыляться, даже когда Кэтби одним быстрым, но осторожным движением поворачивает его на спину.

— Но сегодня у вас не получится.

Даже сейчас Меттатон даже не пытается сделать вид, что напуган или возмущён, но сейчас Кэтби слишком старается играть лицом. Мог бы и подыграть для приличия!

Но он не хочет.

— О, Пэнтси, вот как ты заговорил… — продолжает ухмыляться Меттатон. Вот же ж гад! Знает же, как Кэтби бесится с этого прозвища… Это уже не ролевая игра, — вдруг понимает он. Как будто это должно его остановить!

— Заткнись, босс, — рычит Кэтби, наконец-то позволив себе опуститься и прижать ноги Меттатона своими. Но он и сейчас не хочет подавать виду, что что-то вышло из-под его контроля.

Даже когда Кэтби обхватывает его лицо лапами и целует. Без страсти, без желания, словно куклу. Пусть всё останется во взгляде и в душе. Нужно хотя бы сейчас поставить его на место!

— О-о-о, Пэ-э-энтс… — протягивает Меттатон в наслаждении.

Тому не остаётся ничего другого, кроме как замереть в немом ожидании и приподнять бровь. Нет, он, конечно, слыхал, что у призраков свои особенности, но чтоб почувствовать всё через одно почти невинное касание…

Да он просто играет! — вспыхивает мысль. Кэтби не может не позволить себе нахмуриться. В любое другое время он бы не смог простить себя — особенно если Меттатон во время выступления перед огромной толпой вдруг решит, что подколоть любимого подчинённого замечательная идея.

Но сейчас можно не волноваться о сохранении образа.

— А-а-а, к чёрту всё! — выплёвывает тихо Кэтби.

— Дорогуша, — возвращает его на землю Меттатон. — Ты уже готов?

Из груди виднеется слабое свечение — это распалённая эмоциями душа напоминает о себе.

— Да, — усмехается Кэтби, едва-едва сдерживая магию от прилива в щёки. Пусть «босс» думает, что ему легко смутить кого угодно. Главное не дать ему знать, что Кэтби тоже таков. — Отстаёте?

В ответ Меттатон лишь опускает защитное стекло, за которым пряталась душа. Она не просто сияет — горит. Даже ярче, чем у Кэтби.

— А может, ты?

— Сейчас проверим! — выкрикивает Кэтби, вызволяя душу. Глупая ошибка! Но сейчас-то что? В ярком белом свете всё становится иным… Кроме розового сердца. — Готов? — рычит Кэтби, смотря прямо в глаз. — А, к чёрту!

Белое сердце быстро-быстро летит к розоватому, которое почти лениво покачивается на месте. Но Кэтби доволен — с него стекает магия. Но ему не хочется знать, каких трудов Меттатону стоит так себя сдерживать. Ведь когда их души наконец-то соприкасаются, он не может не испустить вдох и податься вперёд. Да и Кэтби тоже. Только ему чудом хватает сил укрыть это от глаз и ушей. Или того, что последние заменяет.

Души бьются сильнее, магия стекает гуще. Секунда, две — и вот уж огромная капля норовит упасть на металлическую грудь. Как будто Кэтби может позволить ему это почувствовать! Нет, сегодня он плохой мальчик!

— Кэт… — чуть ли не стонет Меттатон, когда лапа почти небрежно стряхивает с душ магию. — Что ты?..

— А вот что, — прерывает он, намазывая на металлическую щёку магию. Меттатон не против — если б был, то обязательно перехватил бы лапу. А ведь красиво смотрится, — думает Кэтби. Да и Меттатон с такой любовью смотрит, должно быть, сам не ожидал, что распалённый «подчинённый» пойдёт на такое. Даже усмешка с лица пропала, надо же…

Меттатон тянется уже сам, и Кэтби позволяет себе смягчиться и поддаться. Когда они прижимаются друг к другу лбами, слепленные воедино души касаются обоих. Тепло…

Кэтби хочет потянуться, хочет поцеловать, но в последний момент передумывает и отстраняется. Белая душа медленно отделяется от розовой… Но в последний момент Меттатон одной рукой резко прижимает его к себе. Хорошо, что тому чудом хватило выдержки упереться о кровать лапами!

Души соединяются снова, а Кэтби не может сдержать магию, приливающую к щекам. Вот же засранец! — проносится отрезвляющая мысль, когда тело вздрагивает от удовольствия словно само по себе.

Души колотятся сильнее, магии стекает даже больше, чем прежде. Но на этот раз уже Меттатон позволяет горячей магии стечь в руку и измазать ей и без того пылающие щёки Кэтби.

— Замстил… — шепчет тот фальшиво-злобно.

Меттатон отпускает его, и только тогда он позволяет себе плюхнуться на кровать.

— Это было потрясающе, — выдыхает Меттатон.

— Ненавижу тебя, — шепчет Кэтби, надеясь, что его не услышат. Но улыбка Меттатона становится шире.

— Знаешь… Ты так хорош, когда злишься…

— А в остальном? — усмехается он, чувствуя, как румянец вспыхивает на щеках снова.

— И в этом тоже…

— Иди лучше на зарядку, — зевает Кэтби.

— Несомненно, «босс».

Кэтби бросается в краску в последний раз за ночь, и засыпает под звук установки. Последней мыслью мелькает, что он, вообще-то, даже не попытался посмотреть на зарядный приёмник в его теле. Но ничего. В следующий раз они доберутся и до этого.