Мэджик на непроторенных путях-дорогах много каких монстров повидал. Ему как-то довелось полетать на Цундерплане, оказаться в подчинённых у груды по-монстряцки живого металла, утереть слёзы кенгуру-художнику и… да мало ли кого не было! Уж чем богато Подземелье, так это формами, в которые жизнь вдыхает сущность свою. А уж какой она получится — разумной, али нет — вообще не его дело!

Но то, что и растение разумом обладать может, он не знал. Он не глупец — монстра от растения или ещё чего с первого раза отличить может. Но жёлто-зелёный цветок, который чуть ли не чудом пророс в горячих землях, не мог не поставить в тупик. И как только он смог тут вырасти? Мэджик лишний раз старается не наступать на угли, а тут…

Что ж, можно лишь восхититься судьбой и жизнью, которая находит приют везде, где ей будет угодно.

— Эй, — вдруг позвал он, повернув стебель.

Мэджик не вздрогнул, и не убежал. Надо же! Какой необычный монстр!

— Абра-кадабра! — воскликнул он.

— Ага, как и всегда тарабарщину несёшь… — вздохнул цветок. — Знаешь, а давай я тебе фокус покажу.

— Фокус? — переспросил Мэджик, пытаясь заглянуть цветку в глаза. Было в нём что-то не то, что-то совсем, совсем другое, чего не было ни в одном монстре.

— Ага. Знаешь, вот смотрю я на тебя, и думаю… ты ж такой поехавший, что с тобой что ни делай, на всё тебе наплевать.

Похолодел Мэджик, но не от смысла жестоких слов, не от ледяного голоса. Мэджик смог в глаза заглянуть, и… ничего там не нашёл. Ни эмоции, ни блеска, ни усталости… лишь пустоту, за которой нет ничего.

Цветок продолжал что-то говорить, пытался обвить его душу лозами зла… но Мэджик и не слушал даже, а продолжал смотреть в глаза, не отрываясь.

— Так и знал, что не сработает… — выдохнул цветок. — Ладно. Бывай.

И ушёл под землю.

Долго ещё Мэджик смотрел в землю, долго не мог осмыслить пустоту. Пока наконец не поднял взгляд, натянул шляпу… и ушёл. Это — не его дело. Это — не его проблема. Конечно, страшно думать о том, насколько этот цветок несчастен, но… Мэджику ни к чему переживать. Монстры могут изменить даже бездушных — уж в этом он уверен.

Он забыл о цветке — чудаков полным полно, каждый особенный, у каждого свои грехи и прощения за душой. А цветок когда-нибудь и своё счастье сыщет, Мэджику ни к чему лезть в чужие корни.