К сожалению, водосток, по которому они и вылезали наружу, сейчас был затоплен — видимо, не только в горах шли дожди. Конечно, воды там было немного, едва ли по середину колена, но она была мутной и грязной, с землёй, ветками, листьями и прочим лесным мусором.

— Видимо, не сегодня, — расстроился Чонгук. — Даже если мы разуемся, наши ноги превратятся в чёрти что…

Тэхён, видимо, ещё колебался, смотря на поток, который стекался сюда со всех канав вдоль дорожек интерната, и Чонгук добавил:

— Там могут быть насекомые… и даже змеи.

— Да, ты прав… и мы их даже не сможем увидеть, — вздохнул Тэхён. — Мы можем раздавить кого-нибудь… они нас укусят…

— Ничего, уже вечереет, мы бы не смогли пробыть там долго всё равно.

Чонгук схватил какую-то деревяшку и пустил вниз по мутному ручью. Кораблик быстро скрылся. Тэхён опустился на корточки перед ручьём и, подняв веточку, принялся тыкать во всё, что там проплывало. Чонгук нашёл это милым — это напомнило ему о детстве.

— Мы могли бы поставить здесь фильтр, — сказал он. — Тогда мусор, который может снести дождём, не будет попадать в реку.

— Фильтр? — спросил Тэхён.

— Да, какую-нибудь крупную сетку. Достаточно будет придавить её булыжниками, чтобы она поймала лёгкие предметы вроде пластика, — ответил Чонгук. — Или деревянную решётку, её можно сколотить в два счёта.

— Мне нравится!

— Давай займёмся поисками завтра, — предложил Чонгук. — В домике мы видели инструменты и кое-какие полезные штуки, может, получится что-то сделать из них. Подождём до завтра.

— Да, давай, — Тэхён наморщил нос и поднял голову. — Кажется, сейчас снова дождь пойдёт…

— Надеюсь, завтра канал всё-таки высохнет, — сказал Чонгук и помог ему встать. — И мы сможем выбраться наружу.

— Я хочу вернуться в церковь, пойдёшь со мной?

— А она открыта сейчас?..

— Она всегда открыта. Пойдём?

— Ну пошли… кажется, капает.

Они забежали в церковь, когда уже пошёл мелкий дождь. Чонгук начал привыкать к нахождению в этом здании, которое изначально ему не слишком нравилось.

— Ох… и как же нам обратно-то вернуться, — с сомнением пробурчал Тэхён, ёжась.

— Ты замёрз, хён?

— Немного…

— Я могу тебя обнять и согреть, — предложил Чонгук, радуясь и в то же время шалея от своей наглости. Он не мог поверить, увидев, как уши Тэхёна начинают краснеть. Тэ опустил глаза и тихо буркнул:

— Хочу-у-у… Куки-я, ты такой непристойный донсэн…

— Я только обниму…

Чонгук сам не понял, почему вдруг начал оправдываться, но Тэхён покорно потопал в его объятия.

— Тебе нельзя мёрзнуть, хён. Ты уже замёрз вчера целых два раза, ты так легко мёрзнешь, нельзя допустить, чтобы ты простыл, — пробормотал Чонгук, усаживая его на скамью. Сам он устроился рядом, одну руку обернув вокруг талии хёна, вторую — вокруг его плеч, и устроил голову на плече, готовясь обогревать всем теплом, что у него было.

— Приятно с тобой обниматься… — вздохнул Тэхён расслабленно. — Хочется закрыть глаза и заснуть…

— Как сегодня?..

— Да, — Тэхён промычал ему в плечо, тоже склонив голову. — Уютно и хорошо. Я должен тебе сказать, Чонгук, я… не уеду. По крайней мере, пока… я так решил.

Я знаю, чуть не сказал Чонгук, но сдержался.

— Это здорово, я бы… очень скучал без тебя, — он потёрся лбом о ключицу.

— Ты не сказал мне остаться, — медленно проговорил Тэхён. — Почему?..

— Я не хотел на тебя давить, — вздохнул Чонгук, крепче сжимая его. — Я думал… ты лучше знаешь, что тебе следует делать. Что для тебя лучше.

— Хах, — Тэ шумно и горячо выдохнул ему на ухо. — Ты такой хороший.

— Ты не звучишь довольным, Тэ, — заметил Чонгук.

— По правде говоря я надеялся, что ты попросишь меня остаться, — признался тот. — Я боялся всё это время, что на самом деле ты обрадуешься, если я уеду… но ты был хорошим, и я решил остаться. Такого рода сомнения всегда со мной.

Чонгук немного отстранился, всё ещё держа Тэхёна в объятиях — тот выглядел растерянным и рассеянным, словно не тут, выдавая эти признания, как будто заранее уходя от возможной боли. Непривычно откровенный — он бы и рад закрыться, но другого способа нет.

— Я буду рад, только если ты будешь рядом, — проговорил Чонгук. Такие слова, которые вырывались из его рта, всегда требовали смелости, но почему-то с Тэхёном было легче. Наверное, потому что он так же поступал. Чонгук хотел говорить это ещё и ещё, чтобы Тэ было приятно слышать. И ещё… как только подобные откровения слетали с губ, становилось так легко и счастливо, как Чонгук себя до этого… не чувствовал. Он хотел говорить ещё больше приятных вещей для Тэхёна.

— Это смущает, — растерянно отозвался тот поднося ладони к лицу и смотря сквозь пальцы. Вот он, вот этот момент… Чонгук медленно и осторожно взял его за запястья, отстраняя руки от лица и раскачиваясь, чтобы признаться. Разве это не было бы идеально? Здесь, в таком месте, в дождливый летний день, когда он наедине в объятиях друг друга… Тэхён вздрогнул.

— Тэхён, ты мн… — томным взволнованным шёпотом начал было Чонгук, но пальцы Тэхёна коснулись его губ, вынуждая потрясённо замолчать. Тэхён напрягся, смотря куда-то позади него.

— Эти маленькие извращенцы… Они проскользнули… куда-то сюда, — это был определённо голос старика!

— Быстрее! — шепнул Тэхён, приложил палец к губам, призывая к тишине, и бесшумно соскользнул с лавки, утягивая Чонгука за собой. Они быстро прошмыгнули меж рядов, высматривая, куда бы им спрятаться, но выбора особенно не было — алтарь или исповедальня. Чонгук кипел от негодования. Этот негодный завхоз! Разве у него не должно быть своих дел?! Он всё испортил!

— Сюда, быстрее, — шепнул Тэхён, заталкивая Чонгука в исповедальню, а сам прошмыгнул на место священника. Пыльный деревянный ящик принял их, как гроб и Чонгук замер, с раздражением следя за стариком.

— Никто, никто не следит за этим рассадником греха, кроме меня, — брызжа слюной, старик ковылял между лавками. — Как они посмели… в церкви… непотребствами заниматься, всю бесовщину изгоню, изгоню!

Чонгук возмутился. Да какие непотребства! Они даже не целовались! А могли бы…

— Таких надо просто пороть, пока не забудут мать родную, не то, что жопы друг другу мять, — бормотал завхоз Ли, первым делом заглядывая за алтарь — Чонгук успел порадоваться, что они не спрятались там, и скривиться от отвращения. Ну и фантазия у этого деда! Завхоз утопал дальше в другие помещения — тут, кажется, всего ничего было, видимо, он решил поискать их на хорах, но Чонгуку было совсем не видно, чем он там занимался. Они подождали ещё немного, и пока было тихо — бубнёж завоза стих где-то. Ушёл? Тэхён поскрёбся сквозь сетку.

— Как думаешь, он далеко ушёл?.. — едва слышно прошептал он.

— Не знаю… наверное, лучше остаться здесь, пока он не уйдёт совсем, — так же тихо ответил Чонгук, приникнув к сетке и почти прижимаясь к ней лицом. Так тесно, что он мог даже почувствовать дыхание и тепло Тэхёна. Они могли бы быть в одном помещении… Тут мало места, Тэ мог бы поместиться на его коленях. Чонгук собрался — не до того сейчас.

— Он противный, он мне не нравится, — поделился Тэхён.

— Он никому не нравится… Тебе не холодно? — осведомился Чонгук.

— Уже нет… спасибо, Куки.

— Я тебе хотел кое-что сказать, — Чонгук зацепился пальцами за сетку. — Но мне постоянно что-то мешает… Ты там?

Он нашёл взглядом лицо Тэхёна, едва видное через сетку в темноте исповедальни.

— Я здесь, Чонгуки, — ладонь Тэхёна оказалась на том же самом месте, где и рука Чонгука.

Чонгук прижался лбом к сетке, вздыхая. Теперь снова неподходящий момент…

— Что ты хотел мне сказать?..

— Хотел позвать тебя ещё раз выпить чай в моей комнате… — пробормотал Чонгук. — Мне нравится быть с тобой. А ещё я хочу быть немного ближе с Богомом, ты знаешь…

— Да, как-то неловко вышло, — признал Тэхён. — Хорошо… Я хочу тоже.

— Пойдёшь завтра на йогу?

— Ага…

Они тихо переговаривались, и Чонгук немного чувствовал себя, как будто это таинство. Они близко, но недостаточно.

— Тэхён.

— Да?

— Я чувствую твой запах.

Внезапно дверь распахнулась, и стариковские жёсткие, заскорузлые пальцы впились в ухо Чонгука, заставляя его верещать, и выволокли его из исповедальни. Тэхён вскрикнул, а затем закричал и Чонгук — казалось, ухо сейчас оторвётся.

— Попался, ублюдок! — злобно вскричал старик. В глазах у Чонгука потемнело, и следующим, что произошло, была резкая хлёсткая боль — завхоз ударил каким-то прутом по его голым икрам, заставляя завизжать. Лодыжки обожгло от следующего удара — неважно, приходился ли он на кость или на мышцы, было до одури больно. Он попытался закрыться руками, но и по пальцам ему досталось — прут чуть не перебил их. Где-то на периферии послышался крик Тэхёна и ругательства завхоза, и у Чонгука перед глазами упала красная пелена — пусть только попробует тронуть Тэ! Его ноги пошатнулись, но он поднялся. Старик схватил Тэхёна за воротник, и тот безуспешно пытался отцепить чужие пальцы от своей одежды, царапая ногтями по дряблой коже. Чонгук буквально разодрал их — уж что ни говори, а он сильнее! — и запихнул завхоза Ли в исповедальню сильным толчком — тот неуклюже плюхнулся вниз.

— Пойдём отсюда, быстрее! — невзирая на сумасшедшую боль в пальцах, Чонгук схватил Тэхёна за руку и потащил за собой. Они выскочили из церкви прямо под дождь, захлопнули двери, и Чонгук ещё и опустил наружнюю щеколду, вгоняя штырь в порог.

Только сейчас он смог выдохнуть.

— Чонгук…

Тэхён сел рядом и заплакал. Они оба моментально промокли, но Тэхён коснулся его колена и тут же отдёрнул руку.

— Боже, как больно… Куки, очень больно?..

Чонгук посмотрел на свои ноги и руки — на коже сильно вздулись красные полосы, а кое-где на них стесалась кожа. Выглядело ужасно. Особенно болели пальцы — сейчас, когда волна адреналина схлынула, Чонгук даже подумать не мог, чтобы их согнуть. Красные вспухшие следы от гибкого прута оборачивали его икры и лодыжки, и кожа там просто нереально горела.

— Не плачь, — сказал Чонгук.

— Но как же?

— Это же не тебя побили… Тебя же не побили?

— Нет…

Ну и хорошо; выходит, он всё-таки немножко спас Тэхёна. Но это совсем не стоило его слёз из-за страха. В дверь заколотили, и изнутри раздалась жуткая брань. Тэхён снова вскрикнул, испугавшись, и заплакал ещё сильнее. Он сел на корточки и обнял себя за колени, уткнувшись носом в ноги, и начал покачиваться, пока Чонгук проверил, держится ли щеколда на двери.

— Внутри посидит, — фыркнул он. — Тэхёни… Тэ-Тэ, всё, он не выберется. Тут один только выход…

Он сел рядом, стараясь обнять Тэхёна. Пальцы болели просто безумно, Чонгук даже опасался, что они все сломаны, но выглядело всё не так плохо.

— Тэхён, подуй, — попросил он, — пожалуйста, подуй, — начал уговаривать он.

Тэхён поднял голову и, прильнув к плечу Чонгука, принялся дуть на его пальцы со всем старанием.

— Вот, теперь совсем не болит, — Чонгук закрыл глаза и вздохнул, опуская голову на плечо Тэхёна. Дождь всё заливал ступени церкви и их двоих заодно. От холодной воды боль немного утихла, и Чонгук вытянул ноги, чтобы подержать их так ещё, хотя мелкие ранки немного пощипывало.

— Пойдём скорее внутрь, — взмолился Тэхён. — Куки, ты можешь встать?! Пойдём, нельзя здесь сидеть…

Недолго думая, он взвалил Чонгука к себе на спину и мелко потрусил к интернату, спотыкаясь через каждый шаг. Чонгук вжался носом в его шею, снова уносясь в болезненные фантазии. Когда учитель Мин увидел их, он ахнул в ужасе, и не прекращал ахать до тех пор, пока не пришёл профессор Ким. Тэхёну выдали успокоительное, а учитель Мин занялся самолично обработкой травм Чонгука.

— Я разберусь с этим вместе с директрисой Ан, — сказал Намджун. — Так не годится.

— Не годится?! Да это ни в какие ворота! — яростно прошипел учитель Мин. — Откуда он вообще откопал этот прут?! Посмотри на его ноги, Намджун! А если бы он сломал мальчику пальцы?

— Я разберусь, — немногословно ответил профессор и удалился, коротко и ободряюще сжав плечо Чонгука.

Тэхён шмыгнул носом, и учитель пришёл в себя, доставая сменную лазаретную пижаму. — Давайте-ка, раздевайтесь, надо обтереть вас и переодеть в сухое!

Чонгуку пришлось помогать, но вскоре они оба были в сухом и под одеялами, для верности им дали по чашке горячего чая. Чимин, обеспокоенно наблюдавший за всем этим со своей койки, наконец спросил:

— Что произошло? Это завхоз Ли?

— Да этот!.. — вознегодовал учитель Мин и затормозил себя на полуслове, тяжело вздохнул.

— Как твои пальцы, Куки?..

— Получше… ты подул, и стало легче, — сказал Чонгук.

— Кхм, — кашлянул учитель, и Чон спохватился:

— Спасибо, учитель Мин!

После заживляющей мази и в самом деле стало полегче — ушиб всё ещё болел, но уже терпимо, и опухоль немного спала. По крайней мере, он мог держать чашку с чаем. Тэхён подвинулся к нему, ища защиты.

— Учитель Мин, этот… то есть, завхоз Ли совсем не такой, как… всё здесь. Почему…

— Ты хочешь спросить, почему он здесь работает, — хмыкнул Юнги, сердито расставляя всё по местам. — Хороший вопрос. Директриса Ан слишком добра к нему… Этот старик, он вынужден работать. Такая у него ситуация. Никого у завхоза Ли нет, кто смог бы его обеспечивать. Все его дети поспешно сбежали от него, жена оставила ещё давно, по понятным причинам он больше не сходится с людьми. Работать его тоже никуда не берут, постоянно на него жалобы. Его так воспитали… и он вырос глубоко несчастным человеком. Трудно себе представить жизнь более жалкую, — учитель Мин вздохнул. — Он так погряз в ненависти к себе, что не может уже полюбить никого. Боюсь, в его случае это неисправимо. Он слишком стар, чтобы меняться…

— И слишком молод, чтобы уйти на пенсию, — хмыкнул Чонгук.

— Да какая у него пенсия, на такие гроши не проживёшь, что он накопил за всю жизнь, — вздохнул учитель Мин. — Но причина даже не столько в альтруизме директрисы Ан, сколько в опасениях.

— Каких опасениях?..

— Что старик Ли найдёт себе место, в котором его жестокость будет не подавляться, а поощряться, — ответил Юнги. — Как говорится, врагов держи поближе. Конечно, такого человека лучше держать подальше от детей, поэтому он у нас не преподаёт, не работает в церкви или в классах. Я чрезвычайно согласен с тем, что держать такого старика подальше от власти полезно, но когда происходит такое… — Юнги поцокал языком и покачал головой, смотря на ноги Чонгука, обёрнутые успокаивающими припарками. — Это слишком. Не удивлюсь, если сейчас там всё очень серьёзно.

Чонгук с Тэхёном переглянулись.

— Ну, я как-то не в том положении, чтобы его жалеть, — признался Чон, и Тэхён закивал.

— А что вы вообще там делали? — спросил Юнги.

— Мы просто гуляли до отбоя, а потом дождь начался, вот мы и забежали в церковь, — ответил Тэхён. — Мы думали там посидеть, ну и, может быть, там зонтик найдётся, — он опустил глаза.

— Ох, горе луковое вы моё, — покачал головой Юнги. — Вечно куда-то вляпаетесь, вы двое! Ну, прилипли друг к другу. Уже час отбоя, поэтому закругляйтесь и идите по комнатам, отдыхайте. Чонгук, возьми мазь с собой. От синяков она мало поможет, но снимет боль и заживит ранки.

— Спасибо, учитель…

— И что теперь будет с завхозом Ли? — спросил Чимин. — Его отстранят?..

— Скорее всего, всё-таки нет, или хотя бы не сегодня. Но он точно будет наказан, поверьте.

— Чонгук, ты можешь идти? — спросил Тэхён. — Понести тебя до комнаты?

— Нет, не надо, я же такой тяжёлый, а ты и так меня донёс, — запротестовал Чонгук. — Просто… проводишь меня?

Тэхён просиял.

— Да… да, конечно!