В канун Рождества Сара зовёт всех участников финала Гран-при посидеть в кафе. Сынгыль не умеет вежливо отказывать — он грубит. Микки подлавливает его в полутёмном коридоре (при Саре он больше не устраивает разборок — честно обещал) и берёт за шиворот. Кричит: "Слышишь, ты?!" Лицо Сынгыля разноцветное от мигающих гирлянд. Он пренебрежительно фыркает, и для Микки это вполне себе повод для драки. Но Сынгыль совсем не выглядит напуганным. Он смотрит уверенно и делает шаг вперёд. И ещё один. И вот Микки сам не понимает почему, но он пятится. Пятится, пока не упирается в дверь, с которой ему на голову падает еловый венок. Золотой колокольчик звонко прыгает по полу, мишура глупо повисает на плече, и Микки хочется кричать от нелепого позора, вот только Сынгыль не смеётся. Он медленно ещё крепче прижимает Микки к двери, а потом легко-легко касается губ Микки своими. И пока Микки краснеет и пытается понять, почему губы Сынгыля такие мягкие и пахнут ванилью, тот тянется куда-то вверх и прямо с макушки снимает застрявшую в волосах Микки ветку омелы. "Просто традиция такая", — говорит он.