Ярче, с каждым новым счастливым случаем

Холодно. Холодно где-то у подошвы ботинок, ногами разгребающих рыхлый снег при каждом новом шаге, холодно где-то под перчатками, холодно под шарфом, холодно с шапкой.

Кэйа едва шевелится, поднимая глаза к серому небу. Крупные хлопья неспеша падают из небесной, такой далёкой бездны, оставаясь на носу, на ресницах, мешая обзору. Чёрная шапка покрыта инеем, а промокшие перчатки морозят пальцы лишь сильнее.

Только это даёт понять, что он замёрз. Нужно как можно быстрее прийти и отогреться.

Меньше романтики - больше реализма. Парень отнимает одну руку от коробки в своих руках, чтобы стереть снег с ресниц.

Дом уже где-то поблизости, это точно. Только снимать перчатки, доставать телефон на морозе - не лучшая идея для взрослого. Но не дураком же плутать в спальном районе где-то посреди бесконечных сугробов, высотой как сам Альберих, и настоявшегося утреннего морозца?

Железный указатель у ближайшего дома лишь путал сильнее, а людей, чтобы попросить помощи, как назло, рядом встретить не удалось.

- Писали бы точнее свои адреса! - Раздражённо хмыкает Кэйа, доставая одной рукой телефон из кармана, чтобы свериться с сообщением подруги.

Поиски немного расширяются, заставляя встать у кирпичной стены с адресом прямо так.

На углу улицы слышен свист машины и её явные проблемы проезда из-за погодных условий. С другой стороны пробегающие дети почти выносят своей гиперактивностью чуть ли не целый сугроб на проезжую часть, разбредая белую кучу ногами по асфальту. Всё слишком типично.

Далёкий городской шум вместо отчуждённости будто преобретает волю сильнее, становясь ближе и громче. Парень не обращает на это внимания, копаясь в чатах, пока за спиной не слышится громкий сигнал от машины.

Кэйа немного дёргается, вполоборота косясь пару секунд на подъехавший к бордюру чёрный дорогой автомобиль. Сообщение с инструкцией, как добраться, наконец-то найдено под второй оглушающий сигнал от водителя.

- Я не думаю, что нам тут в разные стороны, Кэйа.

Из открытого окна машины высовывается рука, а знакомый голос заставляет названного развернуться от стены с округлёнными глазами.

Альберих узнает в водителе Дилюка, пока тот бескорыстно разглядывает Кэйю и яркую коробку в его ослабевших руках.

- Ты удачно. Здравствуй.

- Садись уже.

Их разговор всегда короткий: Кэйа кивает и, шурша шарфом, обегает капот, чтобы усесться рядом с водительским. Двигатель негромко ревёт, когда они двинулись с места, пока новый пассажир решает снять с себя мокрую шапку.

Убранство такой нескромной машины всегда поражало его: Дилюк настолько любит минимализм, что кроме пары проводков от гаджетов и бардачка с одними лишь ментоловыми конфетами от укачивания, салфетками и блокнотом, у него ничего нет. По крайней мере, на первый взгляд ничего нет: Кэйе достаточно пары вдохов, чтобы распробовать известный в их узком кругу хвойный ароматизатор для салона.

Рагнвиндр продолжает молчать, пока дорога несёт их ближе к цели. Снег будто бьёт по стеклу, стекая бесформерными каплями-следами по лобовому стеклу, пока водитель вовремя сметает каждый новый снежный заход дворниками.

Следя только глазами за чёрными палками на стекле, Альберих медленно перетекает на центр управления в машине, а потом поворачивает голову влево, встречаясь со сосреготоченным видом давнего знакомого в профиль.

Дилюк спокойно сидит без шапки - в салоне для этого достаточно тепло. Оставшись так в одном таком же чёрном, как машина, пальто, из под которого выглядывает край воротника. И Кэйа рад, что в этот момент алые глаза следят за дорогой, а не рассматривают его с такой же неуверенностью, как сам Кэйа.

Они не виделись так давно и, кажется, поводов увидеться было настолько много, но, почему-то, ни одним из них они не воспользовались. Лишь сейчас они оба следуют в гости на новый год к общим лучшим друзьям.

Последний день декабря, сугробы, снег и коробка с гирляндой в руках. Альберих прикрывает глаза и вспоминает, как ему написала Джинн, активно аргументируя, вместе с Лизой под боком, своё приглашение на совместное отмечание праздника в их коттедже. Наверняка они вместе готовили дом к приходу гостей, Джинн бы пыталась взять на себя сто и ещё сто дел разом, пока Лиза бы успокаивала её, что до новогодней ночи много времени и они успеют даже до луны слетать.

В один момент оба парня узнают нужный дом; Кэйа усмехается типичности праздников и их проведения, пока Дилюк глушит машину, выпрямляется и, забывая шапку с перчатками где-то на заднем сиденье, выскакивает из машины к багажнику.

Рагнвиндр обходится с местностью с такой правильностью, будто это его участок и всегда им был.

Перед домом всё максимально расчищено для их автомобиля, что даже удивляться не приходится: хозяина можно узнать задолго до пребывания в самом коттедже.

Парни полностью выбираются из салона. Альберих перекатывается на носках, через хруст снежного покрова вставая на почву, пока сзади слышны шорохи и явные сборы привезённого груза. Чёрный металл отполированной машины блестит на белизне кристалликов-снежинок, будто Рагнвиндр специально украшает этим свой авто-парк и все свои любимые чёрные машины, разъезжая по городу.

- Хоть бы не испортить... - Думается Кэйе, пока попытки тихо закрыть дверь после себя становятся слишком подозрительными.

Парень абстрактно поглядывает на другого, смотря куда-то вдаль автомобиля, пока рука проводит неясную линию подкладки, перемещаясь к ручке.

Один глухой стук и дверца, наконец, преодолена без повреждений. Кэйа решает подождать Дилюка, поэтому сначала остаётся на месте, а потом легонько пробирается назад, встречая его с большим количеством чего-то постороннего в руках: он стоит в таком согнутом положении, пока ворот пальто щекочет ему щёку, опираясь на едва заметную рыжую щетину.

- Помочь? - Отзывается Альберих, но тот лишь поджимает губы около секунды, продолжая чтото доставать, а потом даёт в руки пару пакетов, заверяясь в их сохранности.

Спустя минуты их встречает третий названный, выбежав из дома в одной лишь куртке нараспашку. Джинн, со всех ног спеша к ним, едва ли не падает на образовавшемся льду ступеней.

- Привет! Помочь вам там?

В пару мгновений та пересекает участок, и Кэйа усмехается, как она неосознанно использует свои полицейские замашки даже в нерабочее время. Хотя, для Джинн работой является абсолютно всё. Каждый день наполнен деятельностью, как и её рабочий кабинет где-то в отдалении комнат на втором этаже.

Альберих неуклюже перебирается с ноги на ногу, открываясь для объятий: одна рука с пакетами отведена, а вторая, просовывая коробку под бок, ухватывается за дно содержимого. Девушка без всякой чести налетает на друга, довольно утыкаясь ему в плечо куртки.

- Ха-хах, привет, моя льдинка!

Где-то сзади прорывается сарказм другого:

- Вы с такой серьёзностью обычно рассказываете про работу в участке, что я уже думал, вы в нерабочей обстановке друг друга по званиям зовёте. - Едва улыбается довольный Дилюк, захлопывая багажник.

- А ты всё время говоришь много заумных вещей, что мы не думаем, а точно знаем, что за год ты не изменился. - В момент Джинн перехватывает Рагнвиндра за руку и тает уже в его объёмных объятиях, забывая разницу в росте на целую голову.

Коллеги греют атмосферу своим смехом, пока один лишь Рагнвиндр скрывает улыбку под шарфом. Правда, снег продолжает мести, ни на секунду не останавливаясь в своём голокружительном танце.

- Ладно, переместимся скорее в дом. - Гуннхильдр указывает на дорогу, завлекая за собой остальных.

Вся тройка неуклюже бредёт к крыльцу, стараясь не разъехаться на заледеневшей дорожке. Девушка юрко перехватила часть пакетов из рук Рагнвиндра, вышагивая впереди, за ней тянулся Кэйа, жаждя побыстрее попасть в тепло, а дальше всех гордо шёл Дилюк, будто великан, оставляя на снегу гигантскую тень во все свои метр девяносто.

Дверь закрывается, укрывая кампанию от колкого новогоднего мороза и каких-либо сомнений на счёт их маленького торжества. В доме девушек по любому случаю всегда пахнет чем-то сладким и очень даже приятным к пониманию: Дилюк отряхивает плечи и макушку, удовлетворённо оглядывает коридор, ведущий к кухне, ведя носом. Детство и вся та предпраздничная пора будто на чуток стали ближе, а все те не зря прожитые года знакомства с Джинн теперь кажутся ему особо ценными. Ведь один лишь запах напомнил сразу о стольких вещах.

Быстро снимая свою тёмную амуницию, он с осторожностью обходит всех, чтобы повесить верхнюю одежду в прихожей. Его глубокую стать лишь подбивают красноватые щёки и нос. Всегда напоминающий оловяного солдатика, парень блистает и в этот раз: классический чёрный костюм, всё как любят Рагнвиндры на торжества, красная брошь украшает галстук и светло-серый треугольник рубашки, а огнено-рыжие волосы и небольшая бородка блестят, будто огниво: как в подтверждение лёгкости, кудри собраны простой лентой на низкий хвост.

И, по сравнению с Кэйей, Дилюк правда выглядит уже как мужчина, чтобы его таковым называть.

В прихожей снова раздаётся мягкий голос Джинн, старающейся не запутаться среди высоких друзей:

- Ты привёз всё, как мы и договаривались?

Альберих поднимает взгляд, пока комкает в руках снятую куртку, но понимает, что это было адресовано не в его сторону, поэтому молча отступает на край ковра, пытаясь дотянуться до вешалок. До крючка остаётся немного, но его руку неожиданно перехватывает сам Дилюк, деликатно вешая одежду без лишних слов.

Со временем, неразбериха в прихожей сошла на нет, Кэйа передал обьёмную коробку с гирляндой благодарной Джинн, пока Дилюк относил весь груз в сторону гостиной и кухни.

Парни отправились по дому по своим делам, а Гуннхильдр, разделавшись с вещами, потянулась к лестнице на второй этаж, неся коробку. Пара резких движений, и даже не пришлось подниматься: Лиза медленно шагала со второго этажа, оглядывая девушку сверху.

- Уже приехали? Какие молодцы, милашки.

Джинн свободной рукой подалась к Лизе, беря ту в подхватывающем жесте с лестницы. Девушки шуточно закружились на месте, пока Гуннхильдр подавала сигналы в сторону гостиной.

- Пойдём быстрее к ёлке, нам не хватало лишь одной гирлянды.

- Конечно, я знаю. - Минчи отряхнула руки о свой фартук, набирая шаг вслед за своей девушкой.

Общий гостевой зал будто был отдельным миром: здесь было гораздо темнее, чем в остальном доме, но, при этом, комната сохранила невообразимое тепло, свой центр, будто центр их маленькой планеты, созданной с большой любовью, дружбой и заботой.

Или это тепло давал камин. Находясь где-то в серединах пространства, он давал лёгкий запах древесины, правда, перебиваемый запахом хвои, тянувшемся от ёлки поблизости. Потрескавшиеся от температуры угольки тлели где-то под большими новыми поленьями, на что уже почти никто не обращал внимания в нагретой гостиной.

- Такая объёмная... - Джинн возится с коробкой, пока Лиза скрупулёзно распутывает чёрную "нить" украшения.

- Да, как мы и просили. Только взгляни на нашу ель, дорогая.

Все взгляды перемещаются на зелёную красавицу, раскинувшую свои широкие пахучие ветви на четверть комнаты уж точно, а после всё внимание берёт вошедший в гостиную Кэйа.

- Дамы, у нас есть восемь часов подготовки. - Довольно цедит он, вытягиваясь во весь рост уже где-то возле полюбившегося камина.

Его образ совсем не сходится с Дилюком: белая длинная рубашка с распахом у горла, а сверху синий жилет с пиксельным очертанием оленей. Лучше, чем рабочая синяя форма и бронежилет. Макушка сверкает в отбликах тихого каминного пламени, а синеватые распущенные волосы больше не закрывает широкая куртка, давая свободно путаться на крепких плечах.

Кэйа сам внешне напоминал яркий и активный огонёк, даже будучи настолько одиноким и закрытым человеком, будто... льдом. Но это были его близкие люди, которых жалко терять. И если девушки вселяют в его душу положительные эмоции и невероятные воспоминания о любви и заботе, то от вида когда-то названного сводного брата лишь сжимаются челюсти, а взгляд бегает по полу в поисках ответов. Ответов, как вернуть всё назад.

- Уже даже меньше. И, надеюсь, мы всё успеем. - Добавляет Гуннхильдр, но ей не дают даже и немного хмуриться или волноваться.

Минчи поглядывает то на девушку, то на Альбериха, спокойно поясняя:

- Всё будет в порядке, не волнуйтесь. - Улыбается, указывая на лампы в своих руках. - Давайте займёмся, наконец, последним этапом в украшении.

Парень подскакивает на месте, метнувшись к ним с помощью по развешиванию гирлянд на зелёного гиганта. С высокой помощью.

Со стороны кухни в проходе появился Рагнвиндр, потирая ладони. Он не стал особо засматриваться на общее занятие, поэтому сразу перешёл к более важным делам:

- Джинн, мы будем дальше сейчас готовить?

Гуннхильдр где-то в стороне читала инструкцию к украшению, но, подхватив общий настрой, чему ещё помог мимолётный взгляд на настенные часы, опустилась, чтобы убрать бумаги, и пошла за Дилюком, оставив ёлку и зал на Лизу и Кэйю.

Пара с утехой принялась дополнять уже украшенную заранее ель, наматывая метры светящихся лампочек. Также со стороны Джинн была оставлена небольшая коробка украшений для гостиной.

- Как там успехи с новой ролью? - Альберих стоял на специальной подставочке и занимался самой верхушкой, перехватывая части распутанной гирлянды, что передавала Минчи. - Мы так давно не виделись, куколка, я даже не знаю, что спросить.

Лиза, до этого заметившая через панорамные окна, что снегопад закончился, многозадачно вздохнула, продолжая перебирать запутавшийся провод.

- Сейчас, понятное дело, большие выходные. Сниматься начну после праздников, ох... на самом деле, это отдельная беготня так раздражает, аж вспоминать не могу. Оставлю всё для менеджера.

- А сможешь бегать-то после праздников? - Засмеялся Кэйа, но, как девушка с ноги треснула по подставке с ярым недовольством, на которой он стоял, пришлось проглотить смешок и добавить пояснений. - Ну, вот я никогда не могу. - Парень очертил себе рукой вымышленный большой живот и, наконец-то, заткнулся, довольный шуткой.

Кольцо гирлянды одно за другим постепенно накрыло ёлку, а короткий хвостик с переключателем остался болтаться где-то внизу. Альберих бережно загнул его меж нижних и самых тяжёлых ветвей, пока девушка сзади разминала поясницу ладонями, выпрямляясь.

- Такой беспорядок на голове.

- М? - Тот обернулся, но понял, что Лиза смотрела как раз на него и его вьющиеся синие локоны. - Ты намекаешь?

В ответ на улыбку - лишь переливистый смех. Этот весёлый дуэт понимает друг друга и без каких-то новых слов.

Они присаживаются на белый ковёр прямо возле ели: Кэйа, максимум выпрямив спину, и Лиза, принявшаяся заплетать его. Белизна за окном постепенно преобретает новые краски - темнеет, сумерки окутывают землю, а сугробы кажутся не то фиолетовыми, не то синими, в этой чреде вечерних акварельных красок самого неба.

Минчи неспеша плетёт широкую косу, заботясь и о прядях выступающей чёлки, и о затылке с крайне трудными локонами разной длины. Её пальцы быстро скользят между волос, не давая повернуть головой.

А их речь льётся тихо, застревая где-то в самых низах паркета своими мыслями и шутками. Вместе они смеются: Кэйа что-то рассказывает то о работе, то о их знакостве, то о далёких звёздах, пока Лиза завороженно слушает, не сдерживаясь на смех или вставки с уточнениями. Если это их встреча - то она проходит лишь так. Их греет не только тепло дров, тянущееся по самому полу, а и мгновенное сосреготочение в каждой интриге и в каждом общем секрете. А у Лизы и Кэйи их много-премного.

Большая синяя "волна" перевязывается тоненькой бесцветной резинкой, и девушка заканчивает, после кладя свои ладони прямо на лопатки Кэйи, массирующими движениями поглаживая его по спине.

- Всё, дорогуша, сегодня ты будешь главным красавчиком.

- Верю. - Оборачивается тот, оглядывая Лизу и её местами потрёпанный кухонный фартук, под который она прячет ладони.

Альберих аккуратно берет её за запястья, чтобы переместиться и ухватить уже свободные кисти своими горячими руками. Почему ему часто хочется брать её за руки? - Они всегда такие тёплые, такие горячие, прямо как у него. Будто у обоих кровь вскипает где-то в руках, тянется к гладким ладоням и греет. С самого начала их знакомства это казалось чем-то невообразимым, чему часто лыбился довольный Кэйа.

Они так и сидят на полу, пока за глухо закрытыми окнами не слышны звуки пребывания кого-либо на заднем дворе. Спустя пару секунд среди снегов выглядывают Джинн и Дилюк, зачищающие лопатами небольшое пространство с точностью посреди территории. По немому спектаклю лишь видно, как девушка расправляется с освещением где-то по краям, пока Рагнвиндр навзничь машет лопатой и что-то кричит ей вслед.

Кэйа прокашливается, наблюдая за людьми на улице, а потом отпускает Минчи, потянувшись к выходу.

- Пойду помогу Дилюку. Или он меня завалит лопатой?

- Не говори глупостей, он на такое не способен. - Отнекивается Лиза, поднимаясь с нагретого места вместе с парнем. - Мне тоже надо идти дальше заниматься делами.

Они расходятся по разные стороны от ели, растворяясь в темноте коридоров. Но, поднимаясь на второй этаж дома, Минчи задумывается о беспокойном лице друга, с какой интонацией он говорит все свои переживания и как снова растворяется где-то... поблизости. Такой тёплый, но чувствует себя так холодно. Пара последних ступеней преодолена, девушка тянется в одну из гостевых комнат, закрываясь там для секретного поручения от своей девушки.

Снаружи, кажется, температура понизилась на несколько градусов. Дилюк молча отряхивает пальто, пока его лопата воткнута в снег в ближайшем сугробе.

- Хорошо, что мы вспомнили о заднем дворе, пока ещё не особо стемнело. - Улыбается Гуннхильдр, гуляя глазами по всем снежным углам территории.

- Лучше было поступить так, пока ещё всё видно и можно почистить. - Хмыкает он, видя, как слева от дома к ним торопится Кэйа.

Альберих пытается спешить, но попавший в ботинки снег лишь тормозит его, заставляя сжать челюсти в неправдивой улыбке.

- Вы же готовить собирались! Что случилось?

- Нужно зачистить тут снег, пока не стемнело совсем. Потом будет проблемно, а фонари не особо достают сюда. - Поясняет Джинн, стоя вплотную к сугробу.

- Давайте я этим займусь, а вы тащите из машины все продукты. - Кэйа подхватывает воткнутую лопату, принимаясь помогать.

Рагнвиндр кивает, разворачиваясь к девушке в просьбе следовать за ним и оставить их помощника один на один с выпавшими осадками.

Кухня снова встречает их вереницей прекрасно пахнущих свежих продуктов. И каждый сразу знает, что он делает и что ему поручено. Дружба без слов - это не значит недоверие, неприятие и секреты, это показывает высокую степень готовности, доверия, давней дружбы и того, как хорошо друг друга можно знать, если, фактически, с самого детского сада вы росли вместе.

После мытья парой их слегка замёрших рук, Гуннхильдр достаёт им фартуки, подавая больший из них парню. Дилюк быстро накидывает на себя верх, а пока завязывает ткань за спиной, не сдерживает улыбки и рассматривает кухонные поверхности, тихо подмечая:

- Что такое всё время готовит Лиза, что от одного лишь сладкого запаха я еле стою?

Джинн усмехается, пока тот отворачивается то ли от смущения, то ли от занятости и заново подбирает себе волосы, минимализируя их наличие в приготовлении. В этом доме хорошо помнили, как и кому нравится выпечка, как и сколько сможет съесть довольный Рагнвиндр за один заход. Это что-то было одновременно и секретом, и слишком известной информацией о хмуром бизнесмене - его любовь к сладкому мучному.

Сейчас целью их пребывания у кухонного гарнитура остаётся приготовление наилюбимого пряного напитка - глинтвейна. Со времён старшей школы, правда, он пьётся уже алкогольным.

Джинн видит маленький кедровый ящик в мужских руках, понимает, как к этому делу ответственно подходит винодел уже какой год подряд. Неловкое молчание сменяется звуками треска: Рагнвиндр ломает пару верхних дощечек, высвобождая первую элитную бутылку.

По крайне радостным воспоминаниям, им обоим хочется вспомнить тот последний новый год в старшей школе, когда все трое, - Дилюк, Кэйа и Джинн, - должны были перейти в военное училище для дальнейших поисков работы. Это был последний счастливый праздник вместе. С ранних лет их связывало неприличное количество вещей: буквально вырасти вместе и остаться лучшими друзьями - достижение, ценнее всех жизней. Их совместные праздники, Гуннхильдр сразу вспоминает, как они вместе с отцом мальчиков готовили что-то к праздничному столу, - всё обещало быть и дальше таким же светлым и комфортным. Лишь сейчас, публично гордясь разными фамилиями, Альберих и Рагнвиндр держат взрослый нейтралитет, разойдясь в отраслях своих работ, будто солнце и луна.

Не приходится задавать других тучных вопросов, потому что Джинн знает, что для их маленьких совместных праздников Дилюк привозит лишь лучшее. И не потому, что располагает средствами, а потому, что самым лучшим он хочет давать всё самое лучшее. Да и любое совместное торжество он хотел бы назвать даже... семейным. Боится и стесняется, хотя для него эти люди в каком-то плане сейчас являются единственной семьёй. Лучшей заменой.

- Ты поменял ящики? - Спрашивает девушка, подготавливая всё остальное необходимое.

Дилюк на мгновение поднимает голову от открытия бутылки, но потом смягчается и скользит пальцами по горлышку.

- Да. Так объём в шесть бутылок остаётся прежним, но другие материалы позволяют немного экономить на упаковке. Не то, чтобы я принебрегал качеством и поставкой продукта... просто сейчас есть другие внешние проблемы. - Тот взял открывашку прямо с чужих ладоней и начал трудиться над пробкой. - Мой отец использовал другую структуру упаковки, если помнишь.

Они резко замирают, что в образовавшейся тишине даже слышно совсем тихий шум с улицы.

- Приготовим как обычно сначала немного и попробуем. - Дилюк склоняется над посудой, да и чтобы быть поближе к лицу Гуннхильдр, выливая содержимое в определённом объёме от рецепта в железную посуду.

- Контроль качества? - Шепчет девушка.

По кухне разливается рабочая энергетика: попытаться сварить для себя напиток и не сжечь дом сейчас важнее всего.

- А помнишь, как ты в детстве упал на ящик вина, думая, что полностью разбил всё содержимое? - Заговорчески начинает Гуннхильдр, поглядывая боковым зрением на рыжцу справа от себя.

Рагнвиндр встрепенулся, но не отвлёкся. Готовка была его любимым делом.

- Ты помнишь только это? - Тихо пробурчал, но не стал отрицать. - Ну, меня тогда спасло лишь то, какими отец делал ящики прочными.

- Нет, ах-хах, конечно нет, просто ты тогда первый раз расплакался от страха, и я подумала... - Джинн посмеивается и замолкает, подбирая слова.

- Да что ты.

Парень склоняется вниз, с совершенно каменным лицом включая плиту и исследуя рабочую поверхность.

- А я помню, как ты пыталась что-то снять с дерева в саду, а в итоге так смешно рухнула в снег с криком. Тогда я думал, что ты и сломанной ногой не отделаешься, а в итоге - цела, будто пёрышко. Мы тебя тогда ещё откапывали и доставали из сугроба.

Девушка отвлекается от разделывания корицы, но её реакция на неудачные и стыдные моменты из детства противоположна: широкая улыбка и умение посмеяться над собой.

- Да, это было... очень опрометчиво, с моей стороны...

В очередной раз оборачиваясь к парню, она приятно удивлена возникшей улыбкой на его лице. Возможно, настроение подняло и любимое дело, которому Дилюк всегда отдавался в гостях, но вид на миг счастливого друга греет и даёт приятное ощущение где-то в груди.

- Я много чего помню из тех времен. - Признаётся Рагнвиндр, передвигаясь к раковине.

- Такой уж ты злопамятный. - Джинн слегка подносит пряности к лицу, чувствуя приятный аромат.

- Я не злопамятный. Я помню хорошее, что ценно мне до сих пор. Семейные традиции, друзья, увлечения... всё как и у любого человека.

- Понимаю. Иногда мне до сих пор не верится, что мы до сих пор вместе, представляешь?

За разговорами, которые были то бытовыми, то местами очень личными, время прошло намного быстрее, чем предполагалось. Пока Джинн убирает кухонную поверхность, ещё раз наслаждаясь, как почти всё в руках пряно пахнет, Дилюк снимает с огня продукт и оставляет своё почти кипящее лакомство настояться. Для самого начала, им хватит небольшого количества из маленькой кастрюльки.

Гуннхильдр снимает с себя фартук, оставаясь в одной серой рубашке и брюках. Даже в такой необычный день её простой костюм напоминает о работе.

Минута передышки - разморенные жаром плиты и неординарной совместной готовкой, они не знают, куда себя деть. Дилюк поднимает руки, замечая настрой девушки, раскрываясь для простых объятий. Джинн в паре шагов сокращает расстояние и примыкает щекой к его груди, как точно позволял ей рост, в дружеских обнимашках.

- Я рада сегодня понимать, что ты рядом.

- Джинн, для меня ты тоже важна.

И кто знает, что их потянуло вообще быть такими. Сначала сложить абсолютно всё вместе, быть центром друг друга, чтобы в конце вырасти и... просто уйти.

Рагнвиндр поглаживает её по голове, становясь на вид ещё счастливее. Всё, что ему хочется - это чувствовать настоящие, приличные эмоции, не замыкаться в своих тёмных величественных дворцах в скромном и молчаливом одиночестве. И быть живым.

Звенит пара кружек: подостывший напиток теперь можно попробовать. Джинн возится в полке в поисках крепкой посуды.

- Контроль качества. - Шепчет уже Дилюк, прижимая край чашки к губам.

Основную партию они приготовят чуть позже. Рагнвиндр самостоятельно остаётся на кухне вместе с другими бутылками, подверженный своему желанию, общему делу и поднятому духу. Не зря когда-то говорили, что его главным врагом является его же сердце. Эмоции и глупые сомнения на счёт настолько базовых вещей.

Джинн тянется на верха, счастливо оглядываясь на огнено-рыжую макушку у плиты. Нельзя давать и поводу грустить или страдать этому человеку.

Парочка скрипящих половиц второго этажа, и Лиза появляется будто из неоткуда, хватая пришедшую в сторону их комнаты. Когда двери остаются закрыты, Джинн разворачивается, сразу натыкаясь на своего похитителя.

- Внизу всё удачно? - Лиза уверено обитает где-то во мраке спальни, пока пару прикроватных ламп загораются и дают рассмотреть несколько подарочных пакетов у изголовья.

- Более чем. Дилюк на кухне, мы уже начали готовить напитки, даже попробовали кое-что... - Рассказывает Гуннхильдр, подходя со спины к Лизе во внезапном приступе нежности.

- Отлично. А я отдала Кэйе разрешение на пиротехнику. Милашка во дворе.

Лиза усмехается, отодвигая подальше приготовленные презенты для друзей, которые должны уже в эту же ночь их и получить.

- Я хотела переодеться во что-то более яркое. Не поможешь?

- Конечно, в чём вопрос.

- В молнии на платье.

За пару минут они находят говорящий за себя образ. Гуннхильдр без какого-либо подтекста наблюдает, как Лиза одевается, а потом помогает всё застегнуть, любуясь через плечо девушки на отражение зеркала и на это прекрасное чёрно-фиолетовое платье.

- Не думала, что столь маленькое мероприятие повлечёт за собой прекрасную демонстрацию лучших нарядов. - Джинн стоит максимально близко, шепча почти на самое ухо.

Её сильные руки кольцом сомкнулись вокруг хрупкой талии. Поверх них Лиза положила и свои, слегка отдаляясь спиной назад, чтобы быть ещё ближе. Отражение ликует, расплываясь в улыбке.

- А если я скажу, что это для тебя? - Образовавшуюся атмосферу ни за что нельзя рушить, и Лиза прекрасно это понимала, поэтому отвечала куда-то вперёд, продолжая шептать.

- Тогда я вся во внимании.

Решая немного так постоять вместе, Гуннхильдр опустила голову, одними лишь губами совсем легонько щупая открытые плечи, шею. Если бы она стояла спереди, о, Минчи уверена в этом, то тронула бы и ключицы - одну из любимых частей тела девушки.

В ответ - лишь расторможенные краткие вдохи, смех Минчи и очарование от того, что всё видно через зеркало. Джинн дышит ей куда-то в затылок, её распущенные волосы щекочут спину, а руки слегка сжимают уже чуть выше талии. Превосходно. С трепетом. Потому что не всегда знаешь, как показать словами, что настолько кого-то любишь. Лиза лишь может беспомощно поднимать руки и гладить девушку там, где достанет - щёки и виски.

Пока они не предпринимают попытку развернуться. Минчи поворачивает голову и тянется к губам Джинн, пока последняя не решает, что это вполне хорошая идея, и сама целует.

Джинн нужно лишь немного того внимания, которое она зарабатывает весь день всеми усилиями. Нужно самой Джинн. Напоследок, натурально оставляя последний простой поцелуй на щеке, та утыкается куда-то вновь и обнимает.

- Ты прекрасна, Лиза.

Когда они отмирают от этой чувственности, происходит небольшая смена ролей. Джинн отходит и устало плюхается на край кровати, раскидывая сзади руки. Затем, разворачивается всем телом, закидывая правое колено на постель.

- Устала, львёнок? - Минчи, вслед, забирается на кровать, подгибая ноги.

- Немного.

Гуннхильдр перекатывается на спину, расслаблено прикрывая глаза в ответе. "Немного" превращается в "даже очень".

С самого утра этот день стал большим рабочим потрясением для Джинн. Всё то, что обычно делали в детстве родители или горничные, теперь всё на взрослой девушке. Это... само по себе привычно, - привычно быть взрослым и самостоятельным, но не привычно убирать весь дом за день и в таком темпе, в котором заставляет работать собственный синдром отличницы.

Лиза склоняется над Гуннхильдр, поглаживая её то по плечам, то по волосам. Она выглядит и правда устало для всего того, что успела сегодня сделать. Чувствуя лёгкую пряность, Минчи понимает, что так пахнет не только что-то отдельное, а вся Джинн. Будто одна большая пряность.

Оставляя на тёплых губах что-то вроде поцелуя, девушка отстраняется и решает прилечь рядом, заботливо оглядывая, похоже, уже засыпающую, совсем умотанную во всех аспектах Гуннхильдр.

- Милашка, ещё рано спать.

- Да не сплю...

Джинн правда не стоило даже подходить к кровати. Выученная годами привычка засыпать сразу, как голова касается подушки, иногда... мешает. Капитан полиции может без проблем засыпать где угодно, будь то стол, кресло или даже водительское сиденье, пока патрульная машина заправляется, но если тело достигло высшего комфорта и находится на кровати, то какие, к чёрту, попытки сдержаться?

Лиза тихонько смеётся, обосновываясь на плече девушки головой. Пока лежит почти на груди, ей кажется, будто сердце Джинн бьётся где-то у неё в голове. Так близко. Пару минут размеренного дыхания и, прислушиваясь к заснувшей, Минчи поднимается.

- Не сплю, не сплю... - Шепчет она по-доброму, поднимаясь с кровати, стараясь не издавать много шума.

Лиза одиноко уходит, задерживаясь, чтобы посмотреть на Джинн, только у самой двери. Ведь человеку, вставшему рано утром в выходной, нужен действительно такой же ранний отдых. Разбудят чуть позже и справятся со всеми делами сами.

Прошло немного часов разряженной подготовки. Смех и много интересных историй лишь остаются на слуху при каждом попадании на кухню или гостиную.

Времени остаётся всё меньше и меньше. Дилюк отдыхает в зале у окна, любуясь сотнями отражений домовой суматохи в отблесках стекла. В руках остывает кофе, пока парень выжидает кого-то себе в кампанию на краю дивана.

- Я слышу шум соседей с улицы и это даже уже раздражает... В один момент на улицах будто стало слишком много людей. - Лиза будто влетает в комнату, рассеиваясь где-то у окна.

Она прислоняется почти вплотную к стеклу, наблюдая за спокойным Рагнвиндром, пока тот выпрямляется, отпивая пару глотков напитка. Сейчас будто перед ними настал переломный момент спокойствия. Альберих же ошивался где-то на кухне.

- Кто бы мог подумать, что тебя может раздражать присутствие людей, Лиза.

- Я тоже живой человек, умеющий уставать, пораскинь! - Смеётся Минчи, смотря куда-то вдаль коридоров, а потом переключается на парня. - Конечно меня раздражает шум. Да или просто уже устала столько носиться.

Дилюк отставляет кружку на твёрдую подставку подлокотника, решая порассматривать комнату уже в десятый раз. Лишь бы не натыкаться взглядом на эти яркие и наглые зелёные глаза, которые сейчас с высокой оценкой проходятся где-то у галстука Рагнвиндра.

- Почему мы до сих пор не зажгли никакого другого освещения? - Кашляет тот, ловят блики обычных ламп на потолке.

Лиза в раз переключается на темах, оглядывая зал. А действительно, почему? Словно молния, она уже оказывается возле стены с выключателями.

- Тогда самое время подумать над этим.

Щелчок, и зал поглощает мрак. Разве что редкие лучи от луны и какое-либо освещение от участка приломляется, проникая через окна ломанными линиями на паркет. Дилюк примыкает одним коленом к полу, находя тот самый кончик-выключатель у гирлянды, который заботливо прятал Кэйа какое-то время назад.

Парой движений гирлянда оживает, раскрашиваясь в четыре холодных тона. Выбор комфортного для глаз режима не долгий, и конец провода снова исчезает где-то на ели под руководством Рагнвиндра.

Он выпрямляется, с непонятным чувством всматриваясь в огоньки. Освещаясь то красным и фиолетовым, то бирюзовым и синим, ель стала выглядеть так обновлённо в глазах. Общая темнота дополнительно лишь поддерживала сияющий эффект.

- Какая красота! - Восклицает Минчи, снова прямо-таки в момент мелькая уже где-то рядом.

Лиза... скорее не молния. А бабочка. Лёгкая бабочка, пархающая от одного угла к другому. Мотылёк.

Дилюк лениво кидает подобные сравнения у себя в голове, будто игровые кубики, но останавливается именно на бабочке в связи с выбранным Минчи нарядом. Эти ткани чем-то и напоминали крылышки.

- Да, красиво. - Повторяет парень.

Лиза воркует между ним и ёлкой, не понимая, к кому повернуться. Вольничает, потому что хочет сегодня заполучить и внимание холодного, стойкого напарника по счастью: больше всего как раз Дилюк и Лиза любовали алкогольные добавки в другие напитки. Прямо по типу того, что было сварено ранее.

- У тебя так прелестно блестят глаза в свете этих маленьких лампочек. - Минчи поднимает голову, пытаясь хотя-бы взглядом дотянуться до высокого Рагнвиндра.

Ходит рядом, не задевая ели, рассматривает дорогой костюм на парне, рыжие кудри и алые глаза, устремлённые в сотню ярких факелков украшения. Дилюк думает, что если бы на ней были бы привычные каблуки, зал обязательно заполнился бы размеренным стуком о пол. К счастью или сожалению, присутствующие ограничивались одними носками или, в случае Лизы, чулками.

Она кружит, она ведёт. Рагнвиндр медленно разворачивается вслед за девушкой, ловя про себя хороший настрой на активность впервые за большое время.

Даже без какой-либо музыки, вот так просто, без зрителей и должного освещения, они кружатся посреди гостиной под надзором множества огоньков, пока Дилюк не решает поддаться ситуации и, наконец, перевести её на себя.

- Господин Рагнвиндр...

Крепкая мужская рука подставляется вперёд в пригласительном жесте, пока Лиза восторженно зацепляется за рукав рубашки, продолжая их кружить. Шаг, ещё один, гирлянда медленно переключается с сине-бирюзового на красно-фиолетовый, и девушка вкладывает свою ладонь в чужую, другой рукой оглаживая плечо Дилюка.

Словно уже два мотылька, они рассекают воздух в плавном, чувственном танце, по классике отдаваясь мелкому ритму. Это выглядит так одиноко и забыто... но как ярко. Они напоминают снегопад, эти широкие медленные хлопья, кружащие над землёй последние мгновения, прежде чем рассыпаться, упасть и навсегда уйти.

Образцовый джентельмен, с ранних лет выросший в атмосфере роскоши и богатых балов, привыкший слышать о себе больше, чем было и больше чем он в силах сделать, любящий спокойствие и расчётливость во всём, Дилюк.

Дилюк полноценно кладёт широкую ладонь на женскую талию, уверенно подхватывая немой ритм. Ведь среди них, не в ведущей позиции, ведёт всё-таки Лиза.

Лиза, острая на любые комплименты, привыкшая собирать к себе глаза и быть в центре внимания, активная, часто достающая многих до разговора. Элегантная, яркая, женственная, самая настоящая леди.

Леди, принадлежащая Джинн.

На мгновение Минчи закрывает глаза, представляя рядом с собой в танце свою девушку. Она может много чего хотеть попробовать, но отказываться от этого волшебного танца с Рагнвиндром, она решает, что не в праве.

Что-то происходит, Дилюк будто совсем тает, смягчаясь. Отпуская Лизу всё на тот же диван, он оседает рядом, не спеша допивать свой кофе.

Молчание кажется таким волшебным. Хотя, молчат ли их мысли? Они откидываются на мягкие подушку мебели, разглядывая потолок, будто пронизанный неординарным освещением. Всё остальное кажется таким тёмным и далёким. Холодным и безчувственным. Предостаточно, чтобы понять, что между парой завязался ещё один секрет.

Неожиданно для Лизы, в зале появляется недавно проснувшаяся Джинн, которая с нескрываемым восхищением рассматривала пространство. За этот период Кэйа потрудился доукрасить их главный зал. Праздники-праздниками, но в дальнейшем Джинн и Лиза ожидали в гости ещё нескольких людей.

- А вот и спящая красавица. - Хмыкает Рагнвиндр, смыкая руки в замок.

- Меня все бросили и ушли тут сидеть, да? - Улыбается Гуннхильдр где-то в темноте, постепенно выходя к дивану.

Отражение такой кучи лампочек в окне даже рябит в глазах, поэтому Джинн просто плюхается на край рядом с Лизой, отдавая предпочтение тёмному полу и горящим отблескам.

- Ты так мило уснула, практически, на моих руках... - Сдерживает смешок Минчи. - Как я могла не дать тебе немного восстановить силы?

Гуннхильдр молчит, хмурясь в пол, явно ещё не до конца проснувшись для каких-то дальнейших действий.

За это время даже она успела поменять свой наряд с домашней одежды до белого, не изменяющего своей простоте, костюма. В противоположность Дилюку, который по образу был закрытой тёмной тучей, Джинн блестела, как снег. Блондинистые локоны скреплены сзади в высокий хвост - ведь как год встретишь, так его и проведёшь. А девушка любит стабильность.

Лиза любуется ей так, будто задерживая дыхание. Тьма закрашивает их, словно игрушечных человечков, в тёмно-тёмно-синий, в цвет луны и в цвет гирляндных лучей. Гуннхильдр поворачивается, ещё ничего не успев сделать и сказать, как её ловят на себя, хватая и спасая от сомнений.

- Всё в порядке, Джинни, мы всё успели сделать. Я знаю, о чем ты думаешь. - Переливистый голос любимой где-то в темноте действует успокаивающе.

Дилюк в углу резко даёт о себе знать, грубо напоминая:

- Проверьте кто-нибудь Кэйю, чтобы он не напился раньше времени. - Прокашливается и что-то со скрежетом хватает, - судя по силуэту, чашку.

- Ты так боишься? - Минчи свешивает поджатые ранее ноги вниз.

- Исключаю неприятные ситуации.

Рагнвиндр лишь ведёт плечами, распрямляясь. Повода чего-то бояться нет, тут скорее он имеет иные мысли на счёт паренька на кухне. Тишина и спокойствие, в совокупности с выключенным светом, сейчас пришлись по душе почти всем в этом довольно не тесном пространстве, поэтому тройка просто отдыхает в зале, изредка озвучивая свои мысли.

Где-то сзади отзывается и Гуннхильдр, рассматривая темноё ночное небо:

- Сейчас лучше уже поставить стол. Всё готово.

Она снова исчезает в темноте также быстро, как и пришла.

На мгновение, вышедшую из привычной темноты то спальни, то зала, Джинн ослепляет выкрученный на полную свет на кухне. Альберих сидит за нахламлённым вкусностями столом, пряча что-то на коленях от лишнего внимания. Завидя девушку, он что-то прибрал в свой рюкзак, оставшийся под столом у одной из ножек.

- Ты как? - Парень выпрямляется, а его коса, словно лента, бегает по плечу от поворотов головы. - Немного отдохнула?

Он даже не притрагивался к алкоголю, ко всем предположениям Дилюка. Его комфортный вид лишь внушает доверие, да и тем более, на кухне можно заниматься не только едой. Он не может сказать, что доупаковывал свои подарки. И очень много думал над третьим, привезённым, но оставленным до самой поздней поры.

- Я в порядке. Хотела сказать, что уже можно всё доставать в зал. - Теряется Гуннхильдр, ухватываясь за край столешницы противоположно Альбериху.

Между ними возникла некая пауза, но Кэйа посчитал, что сейчас спросить... или попросить лучше всего. Ему это важно. Важно, как и каждый прошлый год, проведённый с чувством вины и неполноценности.

- Джинн, мы не могли бы ненадолго выйти на улицу? - Мнётся тот, выходя из-за обеденного стола.

- Да? Конечно.

Ночной морозец, уже появившийся "по традициям", как и каждую другую снежную ночь, сразу даёт о себе знать. Девушка съёживается в свою куртку, поглядывая на карнизы крыши и то, как на них навис ровным огромным слоем чистый снег, постепенно сьезжая и падая на придомовые дорожки.

- Ты что-то хотел? - Джинн сама решает, что стоять на месте в такое время не совсем хорошо, поэтому особо медленным шагом тянет за собой куда-то в глубь уже расчищенного заднего двора.

- Что ты думаешь о Дилюке сегодня?

Гуннхильдр видит, как тот прячет нос в широкую горловину куртки, как сводит брови, как тихо говорит, и маленький пазл в голове складывается в неприветливый размозженный узор.

- Что я могу думать о человеке, который с искренной радостью готовил на моих глазах наш общий любимый напиток и который берётся за любую помощь сегодня, почтительно учитывая желания и время каждого из нас? Я уверена, Лиза бы тоже что-то обязательно сейчас сказала, но...

Парень молча следует за говорящей, сгребая рукой кучку снега у забора, попавшуюся им по пути. Чёрное небо и парочка маленьких звёзд дают какое-то успокоение. Они дошли до самого угла, поворачиваясь в сторону дома: первый этаж блестел от света, который включили в наряженном зале Лиза и Дилюк. Немного понаблюдая через стёкла за тем, как Рагнвиндр ставит мебель и что-то активно объясняет Минчи, жестикулируя рукой, Джинн берёт друга за ладонь, продолжая диалог:

- Послушай, если бы ему не хотелось здесь находиться, он бы сразу отказался, я не знаю, уехал бы назад, - Девушка переходит почти на шёпот. - Да он бы не стал тебя утром ждать и подвозить, я же уже наслышана даже об этом!

Альберих чувствует тепло на своей ладони, наперекор холодной улице и вечно-мёрзлым... но тёплым рукам. Они так и стоят где-то в уголке, окружённые мягким светом садовых ламп, и кажется, что остальные, как и тепло, где-то так далеко. Где-то дома, где-то, где сейчас думают о празднике, а не о своих ошибках прошлого вперемешку с душевными травмами.

- Не бойся, Кэйа. Поговори с ним.

Какие-либо убеждения кажутся сейчас настолько хрупкими, что лишь добавишь что-то - созданный образ хорошей жизни и праздника тут же сломается, как карточный домик. Голубые глаза с мольбой встречают уставшие синие, передавая всё чужое беспокойство в свои руки. Дружба, да и годы совместной работы - всё то время рядом с Кэйей учило понимать людские принципы и переживания сильнее, чем пыталась девушка понять своих родителей или отношение младшей сестры.

Понимание того, сколько может переживать человек, основываясь на коллективном прошлом, сколько может нести в себе вину, слишком настораживает.

- Я не боюсь. Я не знаю, с чего начать.

Молчание в знак согласия. Если Дилюк - человек, умеющий пропускать события через себя, при этом, не отпуская свои принципы и устои, то Альберих сразу терпит какие-то изменения во благо ситуации, пытаясь заведомо что-то изменить. Во благо. Если бы...

Их разговор не тянулся долго: Альберих медленно замерзал, как всегда, когда оказывался на улице, Гуннхильдр же оглядывала ночное небо, пытаясь подобрать хоть какие-то слова. Всё сошлось на том, что если сейчас продолжать стоять в пустую, то явно ничего не изменить. Проминая снег с характерным звуком, парень снова разворачивается к дому, немного наблюдая за общей картиной ради своего успокоения.

Кэйа думает, что лишь от одного него зависит вся эта немая ситуация, тянущаяся не первый год подряд. Джинн думает, что парни ещё не пытались.

Они тихонько пробираются обратно в дом под шум соседских сборов на улице где-то за высокой оградой участка, совсем замёрзнув в своих мыслях. Кэйа говорит, что если сегодня не быть настоящим хотя-бы с самим собой, то ждать следующего праздника или умолять встретиться он не намерен. Джинн же уверенно ведёт его за руку в тепло, стараясь поддержать хотя-бы словесно.

Парень снова ловит приятное домашнее тепло, как только дверь за ним закрывается, и спокойно выдыхает, хотя напряжения чувствует не меньше. Гуннхильдр сразу ретируется помогать в зал, оставляя Альбериха снова одного вместе с огорчающими мыслями.

Он спокойно стягивает верхнюю одежду, стараясь как можно меньше наследить на полу, пока разглядывает настенные часы. Им осталось совсем немного.

- Значит, сегодня я не отступлю. - Улыбается Кэйа, также следуя в гостиную.

Заворачивая за угол, тот едва мнётся в самом начале, рассматривая уже знакомое помещение и кто чем там занимается.

Расслабленный Дилюк, почти не отходя от столешницы, слушал что-то от Лизы, которая во время разговора успевала даже пробовать что-то из кружки, продолжая рассказ. Наверняка это было их пряное сваренное питьё. Вообще, не только Кэйа сегодня удивлялся такой слаженности Минчи и Рагнвиндра: Джинн на такое мягко потягивалась в улыбке, Лиза без лишних слов наслаждалась прекрасным моментом - а момент был и не один, а сам виновник обсуждения умалчивал, сколько раз за день он улыбнулся или, по крайней мере, сдержал что-то наподобие улыбки, прикрывая щёки рыжими локонами.

- Милая, ты скоро выпьешь всё без меня. - Альберих натягивает улыбку, комично приближаясь к дивану и растёкшейся на нём девушке.

Минчи переставляет чашку из руки в руку, оглядывая пришедшего с не менее наглой улыбкой. Поблизости находящийся Рагнвиндр слегка опускает взгляд, слушая их. Каково было удивление Кэйи, что, оказывается, тот не изменял своим привычкам скрытно съедать что-то с праздничного стола. Как всё тот же маленький мальчик.

- Тогда я попрошу Дилюка приготовить нам ещё. - Лиза вновь поворачивается на друга, подмигивая.

Дилюк хмыкает, подхватывая свою точно такую же чашку с горячим:

- Давайте заранее как-то обговаривать объём того, что мне нужно привести. Я подумал, что нам хватит и этого небольшого ящика.

Известный миниатюрный белый ящик видели все, поэтому напоминать лишний раз об элитном вине, просто так подаренном по случаю праздника, никто из присутствующих не стал. Дилюк кратко отпивает и добавляет:

- Не хотелось никого обижать, надо чтобы на всех хватило.

- Хватит. - Минчи снова оживает, подхватывая идею. - Никто тут пересиливать себя не будет.

Кэйа ищет что-то глазами на полном столе, не зная, на чём остановиться и как не воспринимать всё сказанное как-то неправильно. Внутри будто что-то давит. Девушка хоть рядом, но совсем не трогает его, вопреки своим тактильным привычкам кого-то обнимать или брать за руки. Сама всё понимает и не даёт парням оставаться по одиночке?

Слегка затерявшись в себе, Альберих удивлённо дёргается, когда поднимает голову от того, как его зовут. Стоящий рядом со второй чашкой в руках Дилюк протягивает ему одну из них, отдавая глинтвейн.

- Ты же так и не попробовал. - И отдаляется на своё место, поглядывая на стол.

- Спасибо.

Девушка снова вовлекает и Рагнвиндра, и Альбериха в разговор, вернее в просто её попытки лёгкой праздничной болтовни обо всём-всём, пока в другом конце комнаты Джинн маячит с какими-то бумагами в руках.

- Давно не видела вас такими активными. - Улыбается та, подначивая Лизу.

Неожиданно для всех, Минчи разочарованно хмурится, потянувшись рукой к девушке впереди в показательном жесте.

- Мы же договаривались, что сегодня никакой работы, Джинн... - Взгляд мечется между документами в руках и удивлённым взглядом.

Джинн смягчается на лицо, медленно подходя к всё это время разожжённому камину. А после наклоняется, кидая всю кипу бумаг из рук прямиком в огонь.

- Да это не по работе. - И смеётся, подходя к столу. - Кто же сейчас будет озабочен такими вещами, когда осталось меньше часа до праздника?

- Точно не ты. Хочу быть в этом уверена. - Привстаёт Лиза, аккуратно обходя и сидящего Кэйю, и угол стола на пути к девушке.

- Кстати, а ты ещё не говорила им про...? - Гуннхильдр смотрит девушке прямо в глаза, а после её отрицательных махов головой, шутливо хмурится и смотрит уже довольно на парней. - В общем, мы думаем скоро пожениться.

Кэйа искренне улыбается, а Дилюк удивлённо вскидывает брови, но не остаётся в стороне:

- Я успею к свадьбе придумать новый рецепт для твоего любимого коктейля, Джинн? - Говорит Рагнвиндр, слегка поднимая уголки губ. Возможно, улыбкой это не назвать, но он явно не выглядит враждебно и готов порадоваться за старых друзей.

- Успеешь конечно. - Смело отзывается Кэйа, прикрываясь салфеткой. - Мы рады за вас, принцессы!

Альберих молча наблюдает за тем, как девушки пытаются устоять рядом, заботливо обнимаясь, затем глаза перемещаются и к нарядной ёлке, к виду которой, несомненно, он сам приложил усилий, а потом всё остальное кажется таким... тёплым. Чашка также греет его, греет руки. Она тоже тёплая, но в прямом смысле - Дилюк и правда всегда удивлял своими кулинарными способностями на винную продукцию.

Где-то в груди приятно отзывается эта вся атмосфера, не давая мёрзнуть. А Кэйа мёрз. С другой стороны, ему казалось, что как раз именно девушки тут разряжают обстановку на негатив и дают даже обычно неразговорчивому Рагнвиндру повод начать "пустые диалоги", как он сам нередко их называл.

За праздничной обстановкой не всё так плохо, как предполагалось.

Прошло ещё совсем немного времени: к полночи четвёрка собралась на улице из-за немного детского желания позапускать в этом году салют. Что движет Дилюком Джинн правда не знала, но точно знала, что пока он помогает ей устанавливать в глубинах двора тяжёлую коробку куда-то в рыхлый снег, он подходит к этому делу с большой серьезностью. Сказано - сделано.

В их руках всё ещё замечаются кружки, из которых тянется пар, а на обсуждении лишь одна тема нового года, предстоящих событий и даже того, какой снег настойчиво-мешающий был в этом году.

Остались считанные минуты. Лиза оставляет всё в доме, пока остальные следуют её примеру и выходят на улицу похрустеть ботинками на свежем снегу. Не только же это всё из-за снега. Есть в их вечере что-то и необговорённое.

Кэйа остаётся у дома, мнётся в своей куртке, уже начиная мёрзнуть. За девушками тянется и Дилюк, но, те быстро, что неладно, скрываются из виду, оставляя парня около Альбериха. Оставляя совсем одного.

Что-то тянет сбежать, но девушек и не видно поблизости. Мгновение, и Кэйа куда-то тянет, хватая парня за руку. Тоже хочет сбежать, но явно не туда, куда хочет другой. В момент для побега стало поздно: в ход пошли громкие звуки фейерверков и соседские радостные крики.

Вот и главная в году полночь. Для них это всегда ошеломляюще.

Гремит первый залп, отражающийся ярко-оранжевыми, рыжими бликами где-то на ночной синеве неба. Как огонь. Почему-то, Кэйе сразу это напомнило стоящего рядом хмурого... знакомого. Где-то в едва-освещённых снежных холмах участка слышен смех Джинн и поддавки Лизы. Это они всё запустили, с точностью следя за часами.

- Постой. Пожалуйста. Хоть когда-нибудь, Дилюк. Я весь вечер думаю об этом и знаю, что ты тоже думаешь, как побольше избегать меня, моего взгляда, моих слов.

Где-то свестит второй заход. Более холодные и плавные цвета фейерверка разбегаются по небу, испаряясь на глубинной высоте. Рагнвиндр молча разглядывает праздничные огни, пытаясь согреть свободную руку в кармане. Он не понимает, куда ему переключиться - на собственный кусочек счастья или на разговор, откладываемый уже какой год подряд. Теперь понятно, почему девушки оставили их одних здесь, у кромки дома.

- Я могу попытаться понять тебя. Но не могу поверить.

Его угрюмость и неразговорчивость могут пугать, но не Альбериха, знающего все эти уловки с ранних лет. То, с каким трепетом Рагнвиндр относился к главному зимнему празднику, то с какими горящими глазами он доставал отца с приготовлениями в самый канун... Всё это сейчас вспоминается одной полосой, совершенно не подходящей под описание теперяшнего хмурого и будто неживого взрослого, на работе забывшего, что такое торжество. Не портить же всё сейчас?

Небо продолжает беспечно окрашиваться в многочисленные яркие всплески, отвлекая их обоих от бессмысленных выкриков на холоде. Дилюку думается: "Я не избегаю".

- Мы совсем перестали общаться, но я не смогу объяснить, почему мне тебя не хватает. - Дилюк едва поворачивает голову в сторону, замечая клубящийся пар от говорящего на холоде. - Я тоже могу скучать. Глупо, конечно, что-то отрицать, но столько же глупо просто молчать, согласись?

- Почему именно сейчас? - Рагнвиндр на мгновение щурится от нового пёстрого залпа.

Кэйа полностью поворачивается к нему, говоря так тихо и надрывисто, как никогда не выражался прежде:

- Да я даже не понимаю, отдавать ли тебе подарок, который я подготовил для тебя... - Признаётся он, выходя немного вперёд, на снег.

Признаётся, но по-прежнему болезненно думает о самом подарке и как тяжело было сначала отыскать в старых вещах и архиве детские новогодние фотографии, а потом платить внушительную сумму на их восстановление в более презентабельный вид. Чтобы в одну из новогодних ночей вручить очевидцу тех давних событий эти снимки, словно маленькое семейное сокровище.

- Кэйа... ну же. - Дилюк будто ломается на слова, перестав пытаться вырвать руку.

- Я всё хочу значить хотя-бы капельку хорошего в твоих воспоминаниях, хотя и не заслужил.

Обеспокоенные мысли заполняют Альбериха, пока за его спиной всё также раздаются многочисленные хлопки, рассеиваясь красками в морозном воздухе.

Глаза блестят от салютных искр, идя наперекор всем сомнениям и усталости.

Залп. Небосвод разрезает большой сине-голубой узор. Дилюк в напряжении опускает взгляд.

- Дилюк.

Второй залп. Ракета взрывается блестящим зелёным. Кэйа едва сдерживает слёзы и пытается улыбаться, считая каждый последний хлопок, раздающийся за спиной.

- Не забывай меня, Дилюк!

Третий на очереди, - всё уже сбились, какой это был залп на самом деле, - свестит, показываясь ярким красным после мелких облаков дыма от запуска. Обоих трясёт.

- Пожалуйста, Дилюк! Не забывай хотя-бы что-то хорошее! - Рокочет Альберих, не сдерживая нервного смеха и подступающей истерики.

Рагнвиндр ломается, стиснув крепко челюсти, как он всегда делает в безвыходной ситуации. Одно его резкое движение рукой - Кэйа дёргается и падает прямо в объятия цепких рук. Почти беззвучно плача, они почему-то позволяют довериться друг другу хотя-бы на мгновение. Всё, как и хотел сам Альберих.

- Я никогда не забываю хорошего. - Шепчет обнимающий в одно из этих тихих мгновений между запуском.

За их спиной разгорается уже самый яркий залп, разлетаясь дорогим и ярким золотистым. Дилюк, утыкаясь в чужое плечо, едва поднимает голову, с детским интересом отслеживая последние искорки салюта глазами.

Они так и стоят молча, слушая стартовые хлопки ярких ракет. Дилюк обнимает так крепко, как может, чтобы через слои пальто и куртки передать своё тепло рук, свою энергию, показать ту скрытую радость и быть честным. Кэйю всё-таки прорвало на слёзы.

- С новым годом, Кэйа.

- С праздником...

В отдалении заднего двора прячутся девушки, следя за последними красочными огнями. Лиза специально задевает Джинн плечом, показывая кивком в сторону торца дома и двух гостей. Их немые широкие улыбки сходятся на одной мысли при виде спасительных объятий, которые так долго хотели увидеть не только они.

- Сегодня явно счастливый день, дорогая. - Шепчет Лиза, едва опираясь на девушку сзади.

Джинн улыбается, оставляя свои ладони где-то на предплечьях Минчи. В небе догорают последние искрящиеся фейерверки.

- И правда. Главное, не забывать такие хорошие моменты.