Примечание
от 11 июля 2019
Сун Лань направлялся в покои Сяо Синчэня, на нём не было брони, но на поясе всё также висели ножны клинка, рукоятку которого он крепко сжимал в руке. Это решение далось ему с огромным трудом, но он знал, что для него и его тёмного короля — это единственный из возможных исходов. Время искупить их грехи и смыть кровь с бледных рук наступило.
Сюэ Ян привёл за собой армию, чтобы уничтожить их, наконец-то положив конец той кровавой реке, что разлилась из простой мести за смерть близких.
Сердце рыцаря пропустило удар, перед глазами пронеслась история их странной, абсолютно неправильной и настолько грешной любви. И можно ли назвать то, что происходило между ними, любовью?
***
Забитому и закрывшемуся в себе мальчишке исполнилось четырнадцать в год, когда через их маленькую, никому не нужную деревеньку проехал будущий король, искавший себе рыцаря как в своей стране, так и в других. Он застал Сун Ланя отбивавшимся от пяти мальчишек: из-за численного перевеса это было непросто, но разве можно просто дать избить себя?
— Хватит, — послышался холодный голос, от которого будто бы тебя окатили водой из речки в начале весны, когда снег только-только сошёл, а лёд растаял.
— Ваше высочество, вам не стоит вмешиваться, — начал один из сопровождающих, — дети из маленьких деревень часто колотят друг друга…
Драчунам хватило одного слова, чтобы прекратить: от произнёсшего веяло странной, пугающей силой. Перед ним в ряд встали шестеро мальчишек в поношенных, рванных во многих местах одеждах. Но лишь пятеро из них опустили глаза, пытаясь выразить хоть какое-то почтение. Тот, которого били, в упор смотрел на будущего короля, и в детских глазах не было страха — лишь холод да толика старательно скрываемого интереса. Да и, признаться честно, его глаза нельзя было назвать детскими.
Сяо Синчэнь коротко усмехнулся: возможно, перед ним стоял тот, кого он так давно искал. Он не думал, что им окажется мальчишка из деревни. Впрочем, какая, собственно, была разница, если его интересовало отнюдь не положение?
— На колени, — резко приказал он, заставив перепуганных мальчишек, не думая, упасть. Опять же — лишь пятерых.
Синчэнь вновь усмехнулся.
— А ты не любишь подчиняться и делать то, чего тебе не хочется, — обратился он к всё ещё смотревшему на него Сун Ланю.
— Вы тот самый принц, что после смерти всей семьи и близких обратился к тёмной магии? — ответил вопросом на вопрос он. — Кровавый Сяо Синчэнь.
— Не думал, что обо мне осведомлены даже в захолустье других стран, — он позволил себе улыбку, но в ней не было ни капли тепла, которое он излучал ещё пару лет назад.
— Мой отец был одним из рыцарей вашего отца, моя семья погибла вместе с вашей, — только тогда он стал на одно колено, выражая почтение, — моё имя Сун Цзычэнь. Я узнал вас.
— Так ты тот самый мальчишка, которого один из рыцарей попросил спасти вместе со мной? — Сяо Синчэнь рассмеялся. — Мальчишка, который на второй день пути сбежал и исчез, я даже толком не запомнил тебя тогда. И вот Судьба сводит нас вновь. Ну что же, Сун Цзычэнь, не хочешь ли ты вернуть честь своего рода и отомстить за жестокое убийство тех, кто был тебе дорог?
Сун Лань задумался, а потом осторожно спросил:
— И что же мне нужно для этого сделать?
— Ох, всего лишь самую малость, — Синчэнь заметил в чужих глазах на мгновение мелькнувшую искорку, — стать моим мечом.
***
Прошло три с лишним года с того дня. Те, кто лишил их семьи, окропили своей кровью землю, а из их тел давным-давно проросли цветы. Но, как известно, месть — это обоюдоострый клинок, а ненависть — один из худших ядов. Остановиться принц, отравленный ненавистью и тёмной магией, смог лишь, когда стало слишком поздно. Он заперся в том, что осталось от дворца с верным рыцарем и ещё парой десятков приближённых; его лишили семьи, он лишил кого-то семьи, и теперь уже они жаждали его крови.
Сун Лань понимал, что те приказы, которые он исполнял, успели выйти за грань обычной мести более года назад, но успевшему привязаться и, возможно, даже влюбиться рыцарю, в сущности, было всё равно.
У них не было полноценного романа, нельзя было даже говорить о том, что чувства Сун Ланя хоть каплю взаимны, а не игра масок и тончайшие манипуляции. Сун Лань целовал его руки, принося весть, что его клинок испил крови тех, кого Синчэнь считал врагами, а в ответ получал лёгкую, холодную улыбку и пару довольных слов. Иногда Синчэнь целовал его, говоря о том, как ему необходим рыцарь. Иногда они делили ночью ложе, чтобы с первыми лучами рассвета Сун Лань покинул покои, и они не говорили об этом ни слова до следующего раза.
Но именно с Сун Ланем Синчэнь редко, но позволял себе проявить эмоции. Настоящие улыбки и смех, которые были лишь тенью прежних, однако… Рядом с Сун Ланем Синчэнь будто бы приходил в себя от долгого сна — но вскоре вновь погружался в него.
Впрочем, его уже не интересовала искренность, их время подошло к концу.
***
— Ваше Величество, — Сун Лань поклонился, проходя в покои.
— Цзычэнь? — Синчэнь оторвался от книги.
— Сюэ Ян вместе с несколькими армиями других королевств близки к нашим воротам, с ними светлые маги. Вы понимаете, что…
— Нам не выстоять, да, — кивнув он, — мы оба знали, что это случится однажды.
— Вы изначально не желали биться? — этот вопрос волновал Сун Ланя долго.
— Нет, — покачал головой Синчэнь, — я устал. Устал проливать кровь твоими руками, устал жить в вечной боли и ненависти. Я знал, что это однажды случится, с самого первого дня, когда понял, что не смогу просто жить дальше, отпустив боль от смерти родителей, — он поманил его рукой. — Как и знаю, что ты пришёл сюда с целью убить меня.
— Не только вас, — он приблизился, поцеловав его руку, — но и себя. Они не дадут вам быстрой смерти.
— Я знаю, — рука принца коснулась чужой щеки, — но почему бы тебе просто не принести им мою голову и сказать, что все эти годы ты находился в принуждении, под тёмными чарами, что угодно. Что мешает тебе поменять мою жизнь на свою?
— Ваше Величество поверит, если я скажу, что просто все эти годы любил вас, как глупый юный мальчишка, и как такой же глупый мальчишка не смогу отречься от своей клятвы и оставить вас, дав пасть в пропасть в одиночестве?
— Где ты научился таким высоким и пафосным речам, Цзычэнь? — принц рассмеялся, но улыбка на его лице резко померкла.
Синчэнь притянул к себе Сун Ланя, целуя.
— Однажды мы, может быть, возродимся в мире, где я не буду отравлен ненавистью до нашей встречи, а, может быть, и не буду отравлен вовсе. Мы не будем принцем и рыцарем, как насчёт заклинателей? Да, двумя бродячими заклинателями, что мечтают о спасении мира и не замечают любви к друг другу? Мне нравится. Там наша любовь будет правильной — нежной и, возможно, капельку страстной. От тех, кто мы сейчас, останутся лишь имена. Хотя… Вдруг не останется даже их? Только слепая готовность пройти по любому пути вместе до конца.
Сун Лань хотел ответить, но принц лишь приложил палец к его губам и продолжил:
— А теперь, раз нашему пути подошёл конец, исполни мой последний приказ. Положи меч на кровать, обними меня и закрой глаза. Я не дам тебе больше пачкать свои руки, последнюю кровь пролью я.
Лёгкое движение рукой, заставившее меч подняться по велению магии, и резкая боль, что пронзила два тела.
— Я люблю тебя, Цзычэнь, — с краешка губ Синчэня стекла кровь, — мы ещё обязательно встретимся.
***
На рассвете перебившие малочисленное население замка воины вошли в покои Кровавого принца. Чтобы обнаружить два тела в кровавых объятиях, скреплённых тёмным клинком.